— Ваше превращение почти завершилось. Вы будете прекрасной и устрашающей, моя королева.
Она ничего не сказала. Ее серебристые, мерцающие глаза выглядели пустыми, как залитое лунным светом озеро.
Оливер издал сырой звук, и Клэр потребовалось некоторое время, чтобы понять, что он смеялся.
— Ты проиграл, Магнус, — сказал он. — Твои рабы мертвы.
— Вы умно поступили, использовав человеческую науку. Я буду должен найти новую защиту, чтобы противостоять этому. — Магнус не казался чрезмерно обеспокоенным этим. — Независимо от этого. Я создам новое поколение. У них будет иммунитет к вашим ядам. И после того, как вы все умрете, они будут учиться питаться меньшим. Я слышал, что сейчас на земле семь миллиардов человек. Достаточно для нас, чтобы питаться в течение тысяч лет.
Оливер поднялся в сидячее положение. Он ужасно выглядел, но был огонь в его глазах, яркий и яростный.
— Нет, — сказал он. — Не будете. Потому что ты не уйдешь отсюда живым.
— Я мастер драугов. Дурак, ты не можешь убить меня. Но ты будешь прекрасным дополнением к моим садам крови. — Драуг нагнулся к нему, и Оливер стряхнул руку — бесформенную вещь, которая потянулась к нему — в сторону.
— Ты не единственный мастер драугов здесь, — сказал он.
— Ты имеешь в виду мое милое создание? — Магнус засмеялся, этот звук был похож как если бы две пилы потерли друг о друга, Клэр вздрогнула и боролась с желанием закрыть уши. — Ваша бывшая королева? У нее нет рабов. Никакого улья. Она еще не мастер драугов. Она создаст свое собственное царство, да, но не здесь. Этот город мой. Ты и последние выжившие из вампиров — мое мясо. Она может накормить своих созданий жидкой человеческой кровью, далеко отсюда, когда я позволю ей уйти.
Драуг, который когда-то был Амелией, наблюдал за ним с пустой концентрацией и чем-то устрашающим, как голод. Она сделала шаг к нему, и Магнус посмотрел на нее без какихлибо признаков тревоги.
— Ты кое-что забыл, — сказал Оливер. — Легенда гласит, что мастер драугов не может умереть от рук вампиров. Но она ничего не гласит о смерти от рук другого драуга.
Амелия продолжала продвигаться ровными, решительными шагами. И на сей раз Магнус отступил назад. Немного.
— Я ее создатель, — сказал он. — И она должна повиноваться моим приказам.
— Ты так думаешь? — сказал Оливер с злобным смехом. — Попробуй.
Клэр свернулась в комочек. Это плохо, подумала она. Действительно плохо. Я должна выбраться отсюда. Находиться в центре всего этого равносильно что быть пойманным в рое шершней, но, несмотря на панику, она знала, что если она попытается встать и убежать, Магнус немедленно убьет ее.
Или Амелия.
Магнус уже забыл о ней, его внимание теперь было приковано к новому мастеру драугов.
— Стой, — сказал он. — Я твой создатель. Я приказываю тебе остановиться.
Что-то произошло, глубоко внутри того создания… внутренняя темная тень, казалось, победила, вошла в центр, и затем это была Амелия, смотрящая из драуга. Настоящая Амелия.
Ее глаза. Ее гнев. Она не ушла. Не полностью.
Она сказала:
— Я королева. Я не подчиняюсь приказам. — Она погрузила серебряный нож глубоко в Магнуса, пробивая слизкую оболочку. Он издал ужасный металлический визг, поскольку Амелия уронила нож и проникла в его поврежденную оболочку голыми, бледными руками.
— Никто, — сказала она почти шепотом, — в Морганвилле не командует мной. Я повелеваю тобой. Я приказываю тебе не двигаться.
Его рот оставался открытым, но звук просто… остановился. Он не боролся с нею. Как будто он не мог. Клэр помнила, это был ужасающий дар Амелии. Она могла принуждать вампиров.
И сейчас могла принудить драуга.
В той ужасной звенящей тишине Клэр слышала тошнотворный хлюпающий звук — руки Амелии выходили из тела Магнуса. Что-то билось в ее руках, живое и покрытое присосками, ртами, зубами, что-то ужасное из глубин океана, где жили монстры.
Настоящая форма мастера драугов, лишенного всей его защиты.
Амелия раздавила это. Это издало влажный звук, как выжатая губка, и затем внезапный щелчок.
Оболочка Магнуса разрушилась, и густая, темная жидкость, которая наполняла ее, хлынула в липком, зловонном потоке на старые толстые ковры. Клэр приняла сидячее положение и отползла подальше от месива, подавляя рвотные позывы.
Амелия повернулась к Оливеру и улыбнулась ему драугской улыбкой, полной смерти.
— Теперь, — сказала она, — теперь это мое. Весь Морганвилль. Все вы.
— Не совсем, — сказал он. Он казался слишком спокойным, подумала Клэр, для кого-то, кто собирался быть ужасно убитым чем-то столь красивым и устрашающим, как Амелия была теперь. — Твое превращение не завершено. Ты никогда не создавала рабов. Никогда не делала ульев. И теперь твой создатель мертв. — Он улыбнулся, когда она наклонилась к нему. — И ты никогда не будешь мастером драугов.
Она сделала паузу, и только спустя некоторое время Клэр увидела страх на ее лице.
— Я здесь правлю.
— Ты ошибаешься, — сказал он. — Женщина внутри тебя никогда не сдастся, никогда не подчинится драугу полностью. — Он протянул руку, в ней был серебряный нож. — И никогда не будет. Помни, кто ты, Амелия. Отвергни это. У тебя есть сила убить ее. Сделай это сейчас.
Она взяла нож. И затем она погрузила его в свое тело и собственными руками вырвала маленькое, слабое существо, как то, что она вытащила из оболочки Магнуса. Оно кричало высоким, тонким голосом, из-за которого у Клэр зазвенело в ушах, и затем холодные белые пальцы Амелии обернулись вокруг этого и сжали с безжалостной силой.
Это умерло.
Тишина.
Оболочка Амелии треснула, как стекло, и из нее черным потоком потекла жидкость… а под ней тело вампира. Дряблое, покрытое черными пятнами, как плесень, но все еще там. Не поглощенное.
Настоящая Амелия, Основатель Морганвилля, теперь выглядевшая, как будто ей было сто лет, она упала как скелет, скрепленный только нитью.
Оливер схватил ее, вытянул из почерневшего, распадающегося драуга и держал ее в своих объятиях, опустившись в дальнем углу комнаты. Ее глаза были открыты, но затуманены и слепы. Он нащупал рукав его кожаной куртки и разорвал его одним резким движением, обнажая бледное, мускулистое предплечье, покрытое красными отметинами, которые Клэр узнала. Жала драугов, в форме рук. Амелия питалась им.
И теперь он разорвал зубами свое запястье и приложил его к ее губам, давая ей это добровольно.
Казалось, прошли годы, прежде чем она пошевелилась, но она, наконец, подняла свои серые руки, беря его за руку. Клэр видела, как питались вампиры, когда они голодали; они не отпустили бы. Не смогли.
Но это не выглядело так. Прикосновение Амелии осталось легким на его руке, и через мгновение она оттолкнула его запястье. Она все еще ужасно выглядела, но это были ее глаза, и было немного больше ее, как будто кровь раздула ее обезвоженные ткани. Все еще мумия, но способная моргнуть, двигаться и говорить.
Она сказала:
— Дай мне умереть, Оливер.
— Нет, — сказал он. За этим не было никаких настоящих эмоций, лишь прямое отрицание, как будто она попросила одолжить доллар. — Ты победила. Ты убила его прежде, чем завершилась твоя трансформация. Ты исцелишься.
— Нет, — прошептала она. — Я не могу. Часть меня…
— Ты поправишься, — повторил он. — Чтобы я больше не слышал этого. Ты Основатель, ты вылечишься, а все остальное можно решить. Твои подданные нуждаются в тебе, моя королева.
— У меня нет подданных. Я не королева.
Оливер улыбнулся. Это была не самая приятная улыбка.
— Была, и будешь снова. Теперь нет ничего, чего бы стоило бояться. Ты выиграла, Амелия.
Твои враги пали к твоим ногам.
Она немного улыбнулась в ответ.
— Однажды ты был моим врагом. Ты никогда не был у моих ног.
— Пока нет, — согласился он. — Теперь будет перемирие. Это новый век. Новый светлый век для вампиров.
Клэр сдвинулась с места, они оба немедленно сосредоточились на ней, и она пожалела, что пошевелилась. Было нечто яркое и хищное в их глазах.
— Клэр, — прошептала Амелия. — Подойди.
Она медленно отступала. У нее не было никакого реального шанса сбежать, не от них двоих.
Она видела слишком много; она знала это. Слышала слишком много, что они хотели бы скрыть.
И она служила приманкой для Магнуса. Больше они в ней не нуждались.
— Ни за что, — сказала она и побежала к лестнице.
Она не успела добежать до нее, оказавшись в ледяных морщинистых руках Амелии. Она наклонила голову Клэр, убрала в сторону ее волосы спокойным, нежным движением и сказала:
— Тебе предоставляется редкая честь, Клэр. Ты станешь одной из нас. Немногие заслуживают этого больше, чем ты. Это самый высокий комплимент, который я могу сделать. И это так же обрадует Мирнина.
— Нет, — прошептала Клэр. — Не надо…
— Нет, — эхом отозвался другой голос, и это было подтверждено металлическим звуком ружья, готового к следующему раунду. — Не она. Ни в коем случае.
Она думала, что увидит там Шейна, Шейна, пришедшего защитить ее, но это был вовсе не он.
Брат Евы Джейсон стоял наверху лестницы с ружьем в руках. Он все еще выглядел бледным и дрожащим, но решительным.
— Так не пойдет, что вы берете ее вместо меня, — сказал он. — Наоми обещала. Она обещала, что я буду превращен. Вы сделаете это, или я убью вас всех.
Оливер зарычал, показывая зубы, но Амелия протянула к нему руку.
— Нет, — сказала она, поскольку Джейсон нацелил ружье. — Он весьма серьезен. Он будет стрелять. Он слишком близок к тому, чтобы не нанести существенный ущерб, по крайней мере одному из нас. — Она смотрела на него некоторое время, а потом одарила его медленной, холодной улыбкой. — Очень хорошо.
— Очень хорошо что? — Джейсон не опускал ружье. Его глаза были дикими. — Поклянитесь.
Поклянитесь как Основатель, что вы превратите меня.
— Я клянусь как Основатель, что ты будешь превращен, — сказала Амелия. — Мне нужна кровь, и наши ряды поредели из-за этой войны. Ты будешь… полезен.