Впереди, метрах в десяти, стоял молодой олень, скорее олененок – в первый момент Наташа увидела только покатую спину с задранным кверху беленьким хвостиком. Олененок смешно расставил свои тонкие ноги, опустил вниз гладколобую голову без малейших признаков будущих рогов и пил воду из мелкого лесного ручья, журчание которого Наташа по ошибке приняла за шум реки. Олененок был такой хорошенький, что Наташа, глядя на него, невольно улыбнулась, забыв про свою тревогу. После многочасового блуждания по пустому, казавшемуся вымершим лесу этот маленький олень своим присутствием снова вдохнул в нее жизнь.
Внезапно олененок вздрогнул, отчаянно замотал головой и жалобно замычал. Наташа увидела, что к его нижней губе прицепилось что-то вытянутое с черным плоским хвостом. Рыба? Тут раздался всплеск, из ручья вылетела еще одна такая же «рыба» и повисла у олененка на шее. Только на этот раз Наташа успела разглядеть у нее кроме плоского хвоста две перепончатые лапы. Головастик?! Больше всего странное существо походило на головастика, если только головастики вырастают размером с человеческую ладонь. Вода в ручье как будто вскипела. Оттуда выпрыгивали все новые и новые твари. Некоторые из них достигали двадцати и даже более сантиметров в длину и имели уже не по две, а по четыре лапы. Но все без исключения набрасывались на олененка, впиваясь в него маленькими, но, видимо, невероятно острыми зубами. В мгновение ока они облепили его голову, грудь, шею и даже ноги, точно пиявки, повиснув на теле олененка гроздями уродливых черных сосисок. Наташу передернуло от отвращения, а олененок… олененок зашатался и упал на бок. Он уже не мычал, а только хрипел, судорожно подергиваясь. Но через секунду и этот хрип оборвался. Зато стало отчетливо слышно шуршание ползающих по его телу черных уродцев или… или это хрустели их жующие челюсти? К убившим олененка «головастикам» присоединились новые. Вскоре уже стало невозможно разглядеть олененка из-за переплетающихся скользких тел. Чтобы не закричать от ужаса, Наташа зажала рот руками и повернулась к Тимофею. Достав из футляра видеокамеру, он снимал разворачивающуюся на противоположном берегу ручья жуткую картину. Руки Тимофея дрожали от волнения, но он продолжал снимать, пока черный шевелящийся клубок снова не распался, обнажив белый, дочиста обглоданный скелет, на котором не осталось ни единого кусочка плоти. Только черные твари, словно жирные черви, ползали среди голых костей. С надрывным кашлем Наташа отшатнулась от Тимофея. Ее согнуло пополам и вывернуло наизнанку. Кое-как отдышавшись и вытерев с губ рвотную слизь, она снова подняла голову. Головастики, еще минуту назад копошившиеся среди костей обглоданного скелета, больше не напоминали бесформенную кучу. Они развернулись к противоположному берегу – туда, где стояла Наташа, направив на нее свои толстые круглые морды. Наташа в страхе попятилась назад, и сейчас же вся масса головастиков взвилась вверх. Отталкиваясь задними лапами и мощными хвостами, они взмывали в воздух и затем с шумным плеском шлепались в воду.
– Ты видишь?! – взволнованно вскрикнул Тимофей.
Наташа замотала головой, чтобы не видеть всей этой мерзости, но, когда опустила глаза, заметила такое, отчего у нее кровь застыла в жилах. Не менее десятка уродливых черных амфибий появилось на ближней стороне ручья, а из воды лезли все новые и новые особи. Некоторые из них при этом разевали рты: непропорционально большие для личинок земноводных, да еще полные множества мелких, острых зубов. Наташа вытянула руку в сторону этой шевелящейся черной массы, не в силах произнести ни звука. Но Тимофей понял ее без слов. Он схватил Наташу за руку и дернул на себя.
– Бежим! – услышала она его хлесткий, как выстрел, окрик и, уже не раздумывая, бросилась за ним в чащу леса.
Бежать! Куда угодно, лишь бы оказаться как можно дальше от этого ручья и обитающих там ужасных тварей, не уступающих по кровожадности знаменитым пираньям.
Они бежали на пределе сил. Ветки больно хлестали по лицу, но Наташа готова была выдержать и не такое, лишь бы никогда, никогда больше не видеть зубастых черных монстров, меньше чем за минуту дочиста обглодавших скелет олененка. Всякий раз, когда колючая еловая лапа хлестала ее по спине, Наташе казалось, что это хищная амфибия из ручья впивается в кожу своими зубами. Наконец Тимофей перешел на шаг, оглянулся и облегченно произнес:
– Оторвались.
– Ты думаешь, они пустились за нами в погоню?
– А ты видела, как эти чудовища прыгают? – в свою очередь спросил он. – С такой скоростью они вполне могли нас догнать. Надеюсь, они не отходят далеко от воды, иначе…
Тимофей не договорил, но все было ясно и так. Если бы хищные монстры добрались до них, их обглоданные скелеты точно так же украсили берег ручья.
– Что это за твари? – тяжело дыша от быстрого бега, спросила Наташа. – Это ведь не головастики?
Тимофей пожал плечами.
– Мутанты. – Он немного помолчал и добавил: – Знаешь, я думаю, это все из-за метеорита.
– Что именно? – недоуменно переспросила Наташа.
– Нападения животных: лося, потом совы. Это не бешенство, это что-то другое. Как и появление монстров: черных муравьев, гигантской змеи, утащившей Хитера, и этих головастиков-мутантов. Все это как-то связано с метеоритом. Ведь все эти твари появились в тайге после его падения.
Наташа изумленно захлопала глазами.
– Я не понимаю…
– Я тоже ни черта не понимаю, – сердито ответил Тимофей. – Одно ясно: нам нужно поскорее выбираться отсюда.
Наташа вздохнула. Кто бы сомневался.
Первым делом Тимофей зарядил ружье. Хватит плутать по лесу безоружными. Того и гляди, повстречается еще какой-нибудь монстр, от которого уже не удастся сбежать, как от обитающих в ручье амфибий-мутантов. С заряженным ружьем на плече Тимофей сразу почувствовал себя увереннее, но это продолжалось недолго. Ровно до того момента, как он взглянул на небо. Над головой висела сплошная серая мгла без малейшего просвета, которая совсем скоро должна была смениться непроглядной чернотой ночи. Причем с надеждой, что им удастся хоть как-то сориентироваться по звездам, сразу пришлось расстаться. Плотная пелена облаков, затянувших небо, не оставляла для этого ни единого шанса. А если еще и пойдет дождь… Нет, лучше об этом не думать.
Тимофей повернулся к Наташе.
– Надо готовиться к ночлегу.
– Нет, – замотала головой она и посмотрела на него, как ребенок, у которого отобрали любимую игрушку.
Под впечатлением этого беззащитного взгляда Тимофею тут же захотелось изменить свое решение, но он поборол в себе этот мимолетный порыв, хотя сердце разрывалось от жалости.
– Ничего не поделаешь. Вот-вот наступит ночь. Так что пока окончательно не стемнело, нам лучше подыскать какое-нибудь укрытие. Не хочу тебя расстраивать, но я даже не смогу развести костер. Спички и зажигалка были только у Хитера.
Наташа часто заморгала. Тимофей решил, что она сейчас расплачется. Но она сдержалась, обреченно кивнула головой и тихо произнесла:
– Хорошо.
Для ночлега они выбрали огромный выворотень засохшего, накренившегося кедра. Окончательно рухнуть на землю лесному исполину не позволили соседние деревья, и он стоял, уперевшись стволом в их смыкающиеся кроны. В наступивших сумерках выворотень и сам напоминал диковинного монстра, взметнувшего над землей свои корни-щупальца. Яму под корнями Тимофей забросал свежесрубленным лапником, соорудив из него некое подобие постели. Для пущей надежности лучше было бы построить шалаш, но для его каркаса требовались жерди. Тимофей, правда, попытался вырубить их, но, пока возился с одной, в тайге окончательно стемнело, и им пришлось довольствоваться тем, что есть.
Он на ощупь разгреб кучу лапника и велел Наташе забираться туда. Она беспрекословно подчинилась (смирившись с неизбежным, Наташа превратилась в послушную исполнительницу – он говорил, она делала), но когда он остался на краю ямы, спросила:
– А ты?
Тимофей покачал головой.
– Кому-то из нас придется дежурить, здесь наверняка водятся и другие монстры. Спи, позже я тебя разбужу.
Но она не уснула. Хотя Тимофей и не видел в темноте ее лица, чувствовал, что она смотрит на него.
– Чего не спишь? – сердито спросил он.
Наташа завозилась – он услышал, как шуршат под ней набросанные в яму ветки.
– Холодно.
Тимофей вздохнул. Так и не просохшая за день одежда липла к телу, и ночной холод пробирал его до мозга костей. Но что он мог сделать?
– Иди ко мне, – тихо попросила Наташа.
Тимофей снова вздохнул, но не двинулся с места.
– Мы будем следить отсюда: вместе или по очереди, как скажешь, – продолжала Наташа. – Только согрей меня. Ну, пожалуйста!
Она уже не просила, она умоляла. И Тимофей сдался, потому что где-то в глубине души сам этого хотел: хотел хоть на время забыть о рыщущих по тайге монстрах и прочих опасностях и снова почувствовать себя обычным человеком, нормальным парнем, оказавшимся наедине с красивой девушкой, которая, черт возьми, нравится ему! Он снял ружье, которое для надежности перевесил себе на шею, и полез в кучу лапника. Наташа тут же прильнула к нему, как прижимается замерзший котенок к своему хозяину, и шепотом спросила:
– Как думаешь, что с нами будет?
Наверное, следовало сказать, что завтра облака рассеются, снова выглянет солнце, и они обязательно выйдут к реке. Но это было бы обманом – Тимофей сам не знал, что случится завтра. А в такой момент он не хотел лгать. Вместо ответа он подался к девушке, ощутив кожей ее прерывистое дыхание, и припал губами к ее губам. Прошла секунда, а потом ее губы раскрылись – Тимофей почувствовал их солоноватый вкус и нежное прикосновение. И вот уже Наташа неловко ткнулась ему в лицо и обвила руками за плечи. Он потянул вниз «молнию» на ее куртке. Наташа не отстранилась, а, наоборот, принялась помогать ему. Не размыкая поцелуя, он провел ладонью по ее груди – даже сквозь свитер и слой нижнего белья чувствовалось, как налились и затвердели ее соски. У Наташи вырвался приглушенный вздох, и ее рука скользнула вниз, за пояс его брюк. Он тоже опустил руки ниже и, повозившись с ремнем и «молнией», спустил с девушки джинсы. В темноте контрастно обозначились ее бледные ноги с узким треугольником белых трусиков. Вид белеющих в темноте тонких девичьих ног подтолкнул Тимофея. Он больше не мог и не хотел сдерживаться. Грубо сгреб Наташу в охапку и опрокинул на спину.