— И там Джон будет уже не один, — грустно добавил кто-то.
— Надо догнать! — внес предложение усатый.
На совещание времени не было. Пираты приняли предложение единогласно и всей толпой бросились в сторону гавани. Те головорезы, что несли лампы и факелы, разбежались в стороны, чтобы осветить путь и не перегнать в вечерних сумерках беглецов. Падре Доминик остановился рядом с застреленным пиратом.
— Неужели никому до него нет дела?
— Похоже, что так, — кивнул Эспада; они остались вдвоем. — Он уже мертв. Мы ему не поможем.
— Давайте хоть в дом занесем, не оставлять же тело собакам.
Эспада недовольно фыркнул. Посмертные злоключения французского пирата значили для него не больше, чем для его соотечественников. То есть не значили вообще ничего.
Падре Доминик придерживался иной точки зрения. Будучи реалистом, он мог признать власть обстоятельств и не биться головой в запертую дверь, но когда мог что-то сделать — становился чертовски упрямым. Дон Себастьян уже успел отметить эту его черту характера и не стал спорить. Чтобы не испачкаться в крови, он ухватил труп за ноги и втащил вверх по ступеням. Далеко заносить не стал. Эспада оставил тело у порога, накрыл какой-то рваниной, валявшейся тут же, и, выйдя обратно, аккуратно притворил за собой дверь.
— Вот так, — сказал он. — Там по дороге я видел церковь. Пусть им местный святой отец займется.
— Да, не будем вмешиваться в чужую епархию, — согласился падре.
Священника, как оказалось, уже кто-то предупредил. Когда испанцы подошли к церкви, перед входом уже стояла телега. Хмурый монах в черной рясе успокаивал фыркающую лошадь. Еще один вышел из дверей с большим мешком в руках и очень бережно положил его на телегу. Эспада, остановившись, сообщил им, что тело теперь внутри дома, а заодно спросил, как давно здесь пробежала толпа человек в пятьдесят.
— Минут десять назад, мсье, — отозвался высокий монах. — А до того заходил англичанин, прости его господи, покаялся в убийстве и заказал мессу по первому вошедшему, хотя я так и не понял, о чем он.
— На месте поймете, — пообещал Эспада, и они с падре поспешили дальше.
Найти на вечернем пустынном берегу отряд в полсотни человек с факелами — задачка тривиальная. Вдобавок они еще и кричали так, что слышно было за милю. Судя по крикам, Брамса опять упустили. Теперь спорили, кто в этом виноват.
— Думаю, это он, — сказал падре, показывая рукой.
Подняв все паруса, двухмачтовый бриг уходил на запад.
— Карамба, — проворчал Эспада, и на этот раз монах был с ним полностью согласен.
Толпа пиратов, переругавшись вдрызг, потянулась обратно в Ле-Франсуа. Солнце окончательно скрылось за холмами. Ночь, вступив в свои права, первым делом поглотила удаляющийся корабль, а потом превратила в неясные призраки все остальные. На небе засияли звезды, на земле — фонари. Звезд было несравненно больше. Фонари вывесили большей частью на кораблях — вчерашний пожар стимулировал бдительность — и кое-где у входа в развлекательные заведения. Пираты, как бабочки, летели на их свет. Эспада вынул из кармана трофейные монеты — две серебряных и дюжины полторы медных.
— Интересно, этого хватит, чтобы нанять корабль?
— Боюсь, что нет, — вздохнул падре Доминик. — Тем более что мы пока не знаем, куда Джон увез Брамса, и не бросил ли он того здесь.
— Он похож на честного солдата, — выдвинул свою версию Эспада. — Такой нанимателя не бросил бы. Хотя, кто знает, что у них там за разговор с вашей подачи вышел… Ну что ж, если на погоню денег нет, давайте хоть вашу версию проверим.
Он ссыпал монеты обратно в карман и шагнул вперед, но падре придержал его за локоть.
— Дон Себастьян, посмотрите-ка!
У стены под фонарем, нетерпеливо похлопывая себя свернутым хлыстом по бедру, стояла Диана.
— Диана?!
— А я уже начала думать, что вы меня не заметите, — фыркнула Диана.
— Извини, сегодня был тяжелый день, — ответил Эспада.
— Да, я слышала, как вы поставили на уши весь Форт-де-Франс, — сказала Диана и улыбнулась: — Ну, тогда здравствуйте.
Вот так просто и буднично Диана нашлась или, если быть точным, сама нашла своих спутников. Радость встречи была слегка омрачена дождем, начавшимся как раз в этот момент. Пришлось спешно искать укрытие. Обветшавший рыбачий навес оказался совсем рядом, и Диана зазвала своих спутников туда.
— Как же тебе удалось нас найти? — поинтересовался падре, когда они устроились под крышей.
— А, — небрежно махнула рукой девушка. — Просто послушала, где тут самый шум и гам, и поспешила туда. Такой блистательный кабальеро, как дон Себастьян, всегда в центре событий.
Блистательный кабальеро недовольно нахмурился, уловив в ее голосе нотки насмешки.
— Между прочим, весь этот, как ты выражаешься, шум и гам был предпринят для твоего спасения, — уточнил Эспада.
— Тюрьму тоже ради меня разгромили? — невинным тоном уточнила Диана. — Ох, не думала, что вы обо мне такого плохого мнения.
— Не о тебе, а о тех, кто мог заточить тебя туда, — миролюбиво уточнил падре Доминик.
— Хотя кое-кто тут, по правде говоря, не в ладах с законом, — добавил Эспада.
— Это он не в ладах со мной, — фыркнула Диана. — Но в тюрьме я не ночевала ни разу. Не родился еще тот мужчина, которого бы я не смогла обвести вокруг пальца.
Последнее было произнесено с легкой, но заметной ноткой самодовольства. Сразу захотелось щелкнуть по этому вздернутому носику. Чтобы не слишком задирался.
— А как же Брамс? — с улыбкой напомнил Эспада.
Девушка помрачнела.
— Да, с Брамсом промашка вышла, — признала она, но сразу нашлась. — Но так ему сам дьявол помогал. Как тут не промахнуться было? Но ведь вы мне поможете разобраться с этой проблемой.
Последнее прозвучало как вопрос, но с интонацией утверждения. Иного ответа, кроме «да», Диана от них и не ожидала. Падре Доминик вздохнул.
— К сожалению, сейчас это представляется мне куда более сложным делом, чем раньше. Мы ведь потеряли все наши деньги…
— Это вы, — сказала Диана.
Одновременно она извлекла на свет вытянутый колбасой кошелек падре. Света было мало: вечер уже вступил в свои права, но неподалеку раскачивался на ветру фонарь.
— Все здесь, до последней монетки, — с гордостью сообщила девушка.
Взвесив кошелек в руке, Диана тихонько вздохнула и отдала его монаху. Тонкие пальчики разжались с таким сожалением, будто в этой кожаной колбасе были упрятаны все сокровища испанской короны. Не успели Эспада с падре прийти в себя от удивления, как Диана вручила дону Себастьяну его шпагу вместе с широкой, покрытой металлическим узором портупеей. Просто протянула руку за спину и вытащила из темноты. По ходу дела портупея зацепилась за какую-то деревяшку, что несколько смазало эффект фокуса, но нисколько не испортило его. Напротив, придало ему естественность и тем самым завершенность.
По лицу Дианы скользнуло облачко недовольства, но было незамедлительно изгнано. Девушка всеми силами старалась удержать на лице выражение спокойствия — мол, для меня все это сущие пустяки, — но самодовольство прорывалось сквозь эту маску, как солнечные лучи сквозь неплотный строй облаков. Падре сразу заметил это и мягко улыбнулся. Эспада поначалу был больше озадачен даже не появлением своей шпаги на свет, а тем, откуда она взялась. Лишь припомнив, что именно Диана затащила их под этот навес, он смог сложить одно с другим, а тогда заметил и все остальное.
Спрашивать, как ей это удалось, не потребовалось. Девушке самой не терпелось похвастаться своими похождениями, лишь дай ей слово. В этот момент она напомнила дону Себастьяну местного плантатора де Вейнака. Только, в отличие от последнего, Диана рассказывала исключительно о своих успехах, да и те подавала так, будто все было проще некуда. Для нее, разумеется. Стоило Диане один раз улыбнуться, как французский капитан, по ее словам, сам пал к ее ногам. Уже упавшего, она стукнула его бутылкой по голове, чтобы там и оставался, после чего прихватила деньги, шпагу дона Себастьяна и выскользнула из каюты.
— А мой пистолет ты, часом, не захватила? — поинтересовался Эспада.
— У меня только две руки, — заметила в ответ Диана, не отвлекаясь от основного повествования.
Выскочив на палубу, девушка заметила приближающийся корабль, первой угадала его намерения и, как правильно вычислил де Синье, забралась на мачту. Нападавший фрегат шел на сближение, а в упор по верхушкам мачт обычно не стреляли. Так случилось и в этот раз. Залп пришелся как раз по уровню батареи «Ля Шуэт». Нападавшие стремились вывести его пушки из строя, обезопасив себя от ответного залпа. Порох, которым был под завязку забит «Ля Шуэт», оказался хоть и дешевым, но отменного качества. Бриг просто разлетелся на куски. Полубак так вообще улетел вперед, будто это им из пушки выстрелили. Сверху было такое впечатление, что от всего корабля одна корма осталась.
Так или иначе, но долго рассматривать все это времени у Дианы решительно не было. Ее мачта, к счастью, не улетела, но, лишившись опоры, завалилась на фрегат. Девушка в процессе падения вцепилась в ванты бизань-мачты того, другого корабля и повисла там. Сломанная мачта скатилась ниже и тоже повисла, запутавшись в сети, натянутой поверх палубы фрегата. Матросы обломки мачты убрали, а Диану в темном платье на фоне темного неба не заметили. Она же, со своей стороны, тоже не торопилась афишировать свое присутствие. Надо было вначале разобраться, кто перед ней — друзья или враги? Судя по обращению с де Синье, ему друзьями они точно не были.
Вообще французские мужчины, по мнению Дианы, — самая легкая добыча, но конкретно эти проявили себя не с лучшей стороны. Едва абордажная команда приволокла пленного, фрегат взял курс на север. Его экипаж спокойно прибирал залетевшие обломки с палубы и нисколько не обращал внимания на отчаянные крики за бортом. А ведь там тонули их соотечественники. Такую компанию Диана не сочла подходящей для себя. Незаметно спустившись по вантам, она спряталась на дне шлюпки, накрывшись парусиной. Темнота и эйфория легкой победы, охватившая весь экипаж фрегата, обеспечили простоту исполнения этого трюка, хотя девушка тут же заверила, что сделала бы это незаметно и при свете дня.