Сев между диверсантов, она поочередно взглянула на них, поигрывая пистолетом. Вадим рассмотрел, что это был маузер древней модификации, с магазином перед спусковым крючком – видимо, самый престижный в стране автоматический пистолет. Теперь повышенный интерес к пистолетным патронам 7,62 становился понятен. Они подходили к таким вот чудовищным пушкам, из которых запросто можно завалить слона или носорога.
– Кажется, вы искали, с кем поговорить о службе в армии Черного шамана, – сказала женщина скучным голосом. – Я слушаю.
«Где же я ее видел? – недоумевал Вадим, однако вида не показывал, сохраняя невозмутимость. – Или не видел? Вот черт!»
– Как я понимаю, вы представляете командование армии Мвимба-Хонго, он же Черный Шаман, – сказал сержант, внутренне подобравшись. Но входить в роль не потребовалось – он так много и упорно толковал всем о своих злоключениях и планах, что слова полились из него бурным потоком.
За несколько минут он вкратце изложил легенду и добавил:
– Надеюсь, великий полководец таха сочтет мои умения достойными.
– Насчет умений не знаю, – покачала головой командирша. – А вот язык у тебя работает неплохо. Кстати, почему это черный брат Ирвин признает твое руководство над собой?
– Вы знаете, как меня зовут? – ляпнул солдат.
– Об этом вся Макунза знает, – хмыкнула девушка, и ее подручные заулыбались, сверкая рекламно-белыми зубами. – Ладно, обо всем остальном вы поговорите с нашим капитаном Онибабо.
Она махнула бойцам Черного Шамана, и те властно повели оружейными стволами. Пришлось диверсантам, несмотря на тяжесть в желудках, подняться и последовать наружу в окружении черных воинов таха. А может, это были простые наемники, а не идейные борцы во славу своего племени.
Вещмешок у воинов ООН не отняли, но и воспользоваться его содержимым было немыслимо.
К тому же Вадим заранее все просчитал и готовился к такому повороту дел. То есть он рассчитывал на него, а потому имел и лазейку для настоящего диверсанта – еще два часа назад он припрятал одну из ручных гранат в трещине то ли каменного, то ли глиняного дома неподалеку от «Корпуса мира». Утрата мешка с боезапасом не должна была сорвать целую операцию.
Им и не думали завязывать глаза – «дипломатическая» миссия клана таха в Макунзе ни от кого не пряталась и занимала глиняный барак на берегу реки. На хибаре висела простая медная табличка с белыми буквами, гласившими на французском – письменности таха не существовало – «Штаб Освободительной армии таха (ОАТ)».
«Какого черта? – изумился Вадим. – Они что тут, совсем властей не боятся? Видимо, так».
Конвоиры передали диверсантов своим соратникам, которые стояли на посту в этом доме. Тут-то Вадим и лишился вещмешка. Наверное, раньше никто просто не горел желанием тащить тяжесть на себе, потому ее и оставили на время пленникам-наемникам.
Их затолкали в комнатушку рядом с входом, причем никакой охраны не выставили. Комната напоминала кабинет чиновника средней руки. Стол с перекидным календарем и письменным прибором, стул, скамейка для посетителей. Допотопный компьютер, густо заросший пылью. Железный ящик с висячим замком, должно быть, сейф. В комнате было открыто окно, и бежать через него можно было в любую секунду.
– Кажется, никто не заподозрил в нас диверсантов, – прошептал сержант.
– Мы на них совсем не похожи, – поддакнул Ирвин.
Они прождали минут пять, пока наконец дверь не распахнулась. Вошел среднего роста негр, весь какой-то рыхлый и совсем не воинственный. Его гимнастерка была расстегнула, и наружу торчало пузо с потным пупком. Заметив посетителей в своем кабинете, он удивился:
– Эй, кто позволил лазить в мое окно, чуваки?
– Мы зашли через дверь, командир, – отозвался Вадим.
Тогда негр крикнул в коридор:
– Зейла, Наср побери! Кто впустил посторонних?
В дверях возникла строгая девушка с пистолетом, который она успела затолкать в кобуру.
– Это кандидаты в рядовые, капитан Онибабо.
«Зейла, – повторил про себя Вадим. – Где-то я уже слышал это имя». Перед мысленным взглядом мелькнуло полутемное нутро джипа, с осмотра которого и началась заварушка на восемнадцатом блокпосту. Ту «беременную» звали так же. Сейчас-то понятно, что прятала она под юбкой не фальшивый живот с младенцем, а гору настоящего оружия.
К счастью, узнать Вадима она вряд ли могла. Мало того, что все белые для негров на одно лицо, так сержант еще и отрастил порядочную щетину, не имея бритвенных принадлежностей.
– Какого Насра? У нас для них оружия нет.
– А у них свое. – Зейла показала винтовку, все еще снаряженную гранатой. – Да почти полмешка патронов, не считая штык-ножа.
– Ладно, оформляй. – Онибабо отер лоб ладонью и упал на стул. – Черт, ну и жара.
– А вы не хотите послушать их анкеты, командир? Все-таки два иностранца в наших краях – редкая штука.
– Некогда мне, – отрезал капитан. – Надо еще рапорт командарму писать. С полным изложением причин, почему мы лишились всего оружия на нашем складе. А откуда мне их знать? У проклятых киафу повсюду лазутчики! Может, и эти – тоже?.. А у меня еще расследование не закончено! Почему до сих пор не представлен отчет об осмотре бывшей пещеры, капрал Зейла? Что, десять раз повторять надо?
Капитан распалился и ударил кулаком по столу.
– Будет сделано, мой капитан, – браво козырнула девица. – Эй, вы, двое! Живо за мной.
Она наскоро сделала запись в какой-то толстой замусоленной тетради, несшей на обложке слова «Личный состав Освободительной Армии Таха». Заголовок содержал несколько ошибок.
– Вадим Косинцев, бывший сержант Французского легиона в Агунде, – еще раз представился Вадим.
– Это у себя в легионе ты был сержантом. А здесь побудешь пока солдатом, – поправила его Зейла.
– Ирвин Чьянгугу, беженец из Агунды, – нехотя проговорил негр.
Его сдержанность очень выигрышно смотрелась – как мужественное нежелание поддаваться скорби и сожалеть об утраченной родине. Вадим мысленно поаплодировал соратнику. И фамилию товарищ придумал грамотную, не какую-нибудь проамериканскую. Еще бы запомнить ее.
Девушка снова сурово оглядела новобранцев и сказала:
– Знайте, солдаты! Скоро нам предстоит отправиться в тяжелый и кровопролитный поход на Малелу. А там – свергнуть антинародный режим гнусных киафу, почитателей хухум, и их приспешников из ООН. Некоторые могут пасть смертью героев на этом благородном пути...
– Все понятно, командир, – перебил ее Вадим. Выслушивать убогую пропаганду ему не хотелось. – Скажи нам лучше, в какой валюте будет оплата, ее размер и так далее. К тому же я очень хочу получить обратно винтовку, она мне дорога как память о прежнем месте работы.
– Оплата как суточная, так и сдельная, по мере выполнения общей задачи, – пояснила Зейла. – За голову наемника из ООН – сто замбийских квач, за его долговременный вывод из строя – семьдесят квач. За киафу плата выдается в эфиопских бырах, чтобы суммы были такими же, а то простые воины запутаются. Если не знаете, за один быр на московской валютной бирже дают почти сто квачей.
– Постойте-ка, – насторожился Ирвин. Когда разговор шел о деньгах, равных американцу в сообразительности не было. – Выходит, ООНовец стоит в сто раз меньше, чем киафу? Как так может быть?
Вадиму тоже стало обидно, что какие-то дикие негры ценят его жизнь в дешевых квачах.
– Очень просто. Наша цель – изгнать киафу с исконных земель таха. Ну и при чем тут земляне? К тому же мы не хотим ссориться с нашими сильными инопланетными соседями – Китаем, Россией и Бразилией. Иначе они не дадут нам денег и оружия, когда мы прогоним киафу из Дагона. После революции мы поделим все богатства, награбленные киафу, деньги и оружие белых иностранцев между собой, а остальное раздадим нашим соплеменникам. А главное, выловим и съедим самую главную хухум из президентского аквариума и весь ее «священный» выводок.
– Вон оно что. Да, слаб я в международной политике... – промямлил Ирвин.
– Вот и не лезь в нее, солдат. Еще вопросы есть?
– Про винтовку, – напомнил Вадим.
– Забудь о ней. Не знаю, где ты украл эту штуку, но АР-48 – настоящее оружие для диверсантов. Ее возьмет себе капитан Онибабо или даже полковник Забзугу.
– Но ведь ты сказала капитану, что винтовка останется у нас!
– Ничего подобного я не говорила. И вообще, хватит препираться! С таким хорошим оружием должен работать профессионал. Ты понял, солдат?
– Понял, конечно. Что ж не понять, – вздохнул Вадим. Однако оружие было жалко.
Хоть они с Ирвином и поступили, кажется, в наемники таха, приблизиться к Черному Шаману почему-то все еще не удалось. Или хороший план дал сбой, или план оказался совсем не хорошим. Предполагать второе Вадиму не хотелось, поэтому он на всякий случай поинтересовался:
– А можем мы увидеть Черного Шамана? Мы так много слышали об этом великом вожде, что горим желанием лично принести ему присягу.
– Конечно, – благоговейно улыбнулась Зейла. – Перед выступлением в поход Мвимба-Хонго напутствует своих воинов. – Она на мгновение закатила глаза, словно представила себе божество, затем вернулась на землю и посмотрела на часы. – Наср, мне еще надо составить отчет о разгромленной пещере!.. Солдаты! Кто умеет грамотно писать по-французски и водить железную машину?
Ирвин встрепенулся, но под тяжелым взглядом старшего диверсанта сник и подавленно промолчал. Никакой агундиец, пусть даже самый образованный, не мог быть таким блестящим интеллектуалом. Пришлось бывшему сержанту Французского легиона признаваться, что он владеет всеми этими навыками.
– Вперед, Вадим Косинцев! – приказала Зейла. – А ты, Ирвин Чьянгугу, подойди к казначею и получи суточные. Можешь тратить их по своему усмотрению, лучше всего на еду и выпивку.
– Правда, что ли? – обрадовался негр. – И много?
– Десять мозамбикских метикалов.
– Я тоже хочу метикалов, – насупился Вадим.
– Ты получишь их, когда мы вернемся с задания капитана Онибабо. Кстати, Ирвин, для начала обратись к капралу Цаво за новой формой и портянками, пока он еще не ушел.