– Да, безусловно!
– Злой, негодный мальчишка, – обиделся Джадо. – Ты еще пожалеешь, что оскорбил мое светлое чувство. – Он вскинул руки к лицу и понуро удалился в ночь.
Но пока что ни о чем таком Вадим жалеть не собирался. Напротив, назойливый Джадо начал досаждать ему даже больше, чем злобный Квакваса. Тот хотя бы с любовными признаниями не лезет! Уже за одно это его следовало уважать и опасаться.
– Пойдем со мной в заросли, красавчик, – промурлыкала негритянка. Пока диверсант размышлял о своей личной жизни, она успела задрать пальмовый подол и уже вовсю двигала бедрами, охмуряя бледнолицего воина. – А ты мне за это десять метикалов подаришь.
– У меня только девять... А резиновый чехол у тебя есть?
– Девять? – возмутилась она и тут же опустила листья на место. – Да как ты смеешь приставать к честной женщине за такие гроши! – Она отпихнула Вадима и стала высматривать свободного воина армии таха. – Сегодня только за десять! Или ищи метикал, или даже не трогай меня, негодяй. Все вы, белые, мерзавцы.
– Не очень-то и надо! Деньги целее будут.
Вадим поднялся, но был остановлен возмущенными криками чикулелки:
– Подонок! Он меня щупал! Изнасиловал! Где мои метикалы, скотина?
Из ближайшей хижины высунулся седовласый негр с копьем. Оценивающе оглядел бывшего сержанта и его большой нож.
– Замолчи, дура, – проворчал он и нырнул обратно.
Пришлось бедной женщине так и поступить, но горевала она недолго – заприметила во мраке нового кандидата и помчалась на его поимку. Вадим же разочарованно двинулся в обход деревни. Что ни говори, а сегодняшний банный эпизод на реке оставил в его душе глубокую рану. Не окажись девка такой твердой в своих принципах, она могла бы пожать изрядные любовные плоды.
В эту ночь ни одна туземка не пожелала разделить с Вадимом любовные утехи за сумму, меньшую чем десять метикалов. Точнее, желающих нашлось довольно много, однако были это очень страшные или совсем уж древние чикулелки. Они даже предлагали неприкаянному солдату пищу, но тот решительно отвергал такую противоестественную форму любви. А с откровенно несовершеннолетними диверсант, будучи в душе миротворцем ООН, решил не связываться.
Тем более самых юных девиц уже загнали спать.
Несколько раз диверсанту предлагали «живую» кожу, так выгодно проданную Ирвином любвеобильному снайперу Джадо. Кожа довольно быстро переходила из рук в руки. Впрочем, скоро у сержанта появились сомнения в удачности сделки. В деревне, затопляемой волнами необузданной страсти, цена обрывка искусственного эпидермиса росла бешеными темпами.
Когда к Косинцеву подкатился третий продавец, его «сокровище» строило уже двести пять метикалов!
– Ты свихнулся, боец, – оторопел Косинцев. – Это же больше золотой кордобы. За такие деньжищи можно сразу двадцать девочек склеить, и еще на выпивку останется.
– Да тебе и одной-то не удалось! – презрительно молвил воин таха. – Проходи мимо, нищета белопузая! Так и помрешь импотентом.
Словом, через час блужданий по деревне, насмотревшись всяких безобразий и выслушав массу обидных обвинений в жадности или импотенции, Косинцев достиг окраинного строения, напоминающего сарай. Его как раз покинула помятая девица. Она быстро убедилась в недостаточном богатстве белого воина и упорхнула, а бывший сержант с глухими проклятиями ввалился внутрь. Как ни странно, сарай оказался достойным того, чтобы в нем одиноко вздремнуть где-нибудь в темном углу, подальше от похотливых соратников-таха.
– Кто там? – услыхал он грубый голос Ирвина. – Проваливай, шлюха, деньги уже кончились!
– Это я, твой командир, – сурово сказал Вадим и зажег спичку. – Не нужно мне твоих грязных метикалов, у меня и свои есть.
– Откуда? Неужто никому не захотелось одарить тебя пылкой любовью? – опешил негр.
– Отвяжись.
– Да ты просто жмот! Все воины делятся доходом с нищими аборигенами, а ты каких-то десять метикалов пожалел. И никакой ты мне не командир, кстати, а простой солдат.
– Сказал же, заткнись, дезертир. Эй, а почему тут так пусто? – насторожился Вадим. – Что, перекрытия ненадежные? В каждой хижине по десятку наемников, а тут лишь мы с тобой да крысы.
Он стал простукивать стены, как в кутузке деревни Хендаваши, и даже подпрыгнул, чтобы потрогать потолок, но только сбил какое-то толстое крылатое животное – оно с воплями и треском крыльев принялось метаться по сараю, пока не угодило в дверной проем.
– Прекрати шуметь, а то еще нагадят нам на морды ядовитым пометом, – возмутился американец. – Я всем сказал, что сегодня здесь ночует белая обезьяна Вадим, и мои черные братья разбежались. Крысы, кстати, тоже за ними ушли, а шуршат летучие вампиры. Они высоко, им не страшно! Здорово я придумал? Кстати, я новый анекдот знаю, Джадо поделился. В общем, тувлюх собирается в Мавротопию. «А ты знаешь, – говорит ему жена, – что там сорок градусов в тени». – «Тувлюх не дурак, в тени сидеть не будет!»
– Смешно, оборжаться просто... Между прочим, этот Джадо оказался пронырливой сволочью. Уже перепродал твою «живую кожу» с хорошим наваром. То-то будет скандал, когда выяснится, что толку от нее – как от бегемота шерсти!
Однако Ирвин лишь скептически хмыкнул, хотя и с оттенком недовольства.
Вадим отыскал ровное место с кучкой сухих листьев и разлегся на нем. Ноги гудели от долгих скитаний по Чикулеле, а на сердце было тоскливо. Что за жестокая судьба диверсанта!
– Странно все это. Неужели таха считают меня прокаженным? – озадачился он. – Или думают, что я скоро стану сержантом, вот и подлизываются. Дескать, спи в просторной хижине, без нашего смрада и храпа. Да, это похоже на правду.
– Ничуть не похоже, – возразил Ирвин и подгреб под себя остатки пальмовых листьев. Теперь он возвышался над земляным полом, словно лежал на помосте. – Кем ты себя возомнил, чувак? Намылил спину капралу, так уже сержант? Эдак всякий неграмотный крестьянин сумеет! Еще и получше.
– Мы с ней в пещере этим занимались! – вспылил Вадим. – На бывшем оружейном складе.
– Ты подло воспользовался моментом и трахнул мою черную сестру и командира, негодяй? Ну так расскажи об этом на утреннем построении, всем будет интересно. Особенно полковнику Забзугу.
– Она меня сама совратила, – признался бывший сержант. – Извини.
– Ладно, я не в обиде...
Соратник явно получил от чикулелки все и даже больше. Иначе не выглядел бы таким довольным, словно объевшийся рыбы со сметаной кот. Неудивительно, что беды бывшего командира он воспринимал без должной скорби.
– Дай-ка мне листьев, рядовой, а то жестко, – опомнился Косинцев и приступил к негру.
– Иди да нарви, джунгли за дверью, – проворчал тот, но подстилкой все же поделился. Наверное, потому что листья были прелые.
– Между прочим, у меня есть новый план. – Вадим расправил этот недозрелый силос и вновь растянулся на нем.
– Небось хочешь, чтобы я пошел в ночь и зарезал Шамана. Даже не рассчитывай, я не такой вероломный убийца. К тому же я не знаю, где он сейчас находится.
– Расслабься, никто тебя на убийство не гонит. Мы соберем наши суточные за неделю и выплатим их Джадо. Думаю, я смогу уговорить его порешить Мвимба-Хонго.
– Еще чего! Чем я, по-твоему, буду с девками расплачиваться?
– Нет, ну каков нахал! – возмутился Вадим. – А еще диверсант, элитный боец KFOR. Может, ты вообще о нашем задании забыл?
– О каком таком задании?..
Бывший сержант только плюнул от досады, да так удачно, что угодил в летучего вампира, что висел, уцепившись коготками за крышу. Летучая мышь истошно пискнула и от испуга опорожнила кишечник. По счастью, диверсанты не пострадали.
– Какого Насра они тут висят? – возмутился Вадим. – Полночи ждут? А ну, кыш охотиться!
– Тебе же в шею и вопьются, – сонно заметил Ирвин.
Вампиры, тем не менее, вняли приказу: дружно снялись с крыши, покружили с шелестом над диверсантами и улетучились во мрак. Наступила приятная слуху тишина, не считая характерных для тропического леса шумов. Воины-освободители, похоже, спустили наконец валюту до последнего метикала и угомонились.
– И все-таки я не понял, почему смелые таха испугались меня и предоставили на ночь целый сарай.
– Да не тебя они испугались, брат, а неизвестного убийцы, – пробормотал негр сквозь дремоту. – Квакваса нанял какого-то здешнего отморозка за десять метикалов, чтобы тот тебя прирезал во сне. А тот и рад. Он же не знает, что твой убийца обречен. Представляешь, как Квакваса тебя ненавидит, раз даже сексом с аборигенкой пожертвовал? Вот солдаты и струхнули – вдруг чикулелец промажет или перепутает и всадит нож не в того? Вся армия об этом знает, один ты темный...
И он захрапел.
– Сам ты темный, даже где-то черный. А ну рассказывай подробности!
Но добудиться утомленного Ирвина оказалось невозможно, не помог даже ощутимый пинок в область живота. Негр в ответ замахал руками и принял лежа боевую стойку. Но моментально вновь отрубился, заснув еще крепче.
– Горе-диверсант, – прошипел Вадим и в смятении стал прислушиваться к ночным шорохам.
Ему вовсе не хотелось пасть от ножа какого-то нищего чикулелца. Тем более вдали от поля битвы, где подвиг диверсанта могли бы заметить, а потом и посмертно наградить доблестного воина. Погибнешь в лесах, и прощай тогда прибавка к родительской пенсии – лет сто промурыжат в списках пропавших без вести.
«Что-то я не о том думаю, – решил Косинцев и с удвоенной силой напряг слух. – Не дам насадить себя на немытый кинжал, которым только что шинковали протухший ананас».
Он собрал несколько выпавших из стен палок и соорудил из них баррикаду напротив дверного проема. Наверняка убийца нарушит конструкцию, та с треском рухнет на пол хижины, вот тут-то Вадим и насторожится! Он пожалел, что лишился гранат, а то бы соорудил растяжку за порогом – и у врага все кишки бы вылетели вместе с мозгами, чтобы другим неповадно было.
Еще минут десять он крепился, пытаясь различить сквозь стрекот цикад – или кто это там шумел во тьме? – крадущиеся шаги черного злодея, а потом был сморен неспокойным сном. Понятно, во сне его принялись соблазнять толпы пышных красоток всех оттенков кожи. Вели себя при этом крайне гадко – только манили да вертели задницами, даже пощупать не давали. Бывший сержант злился и грозил им штык-ножом, однако беззастенчивые девки лишь смеялись трескучими голосами. Но вдруг случилось чудо – одна из них отброси