– У вас карты с собой, просвещеннейший? – окликнул магистра Феликс.
– Они в седельной сумке.
Пигал вздохнул с облегчением, оказавшись на свежем воздухе. Кажется, точно так же вздохнул за его спиной и голубой замок, избавившийся от ненавистных гостей. Пропустив молодых людей вперед, магистр некоторое время присматривался к стенам замка. Рябь исчезала, в этом он мог бы поклясться. Догнал Пигал своих спутников, когда те уже садились на коней. Просвещеннейший сразу же полез в седельную сумку. К счастью, карты оказались на месте.
– Вот тебе раз! – сказал Феликс, заглядывая сиринцу через плечо.– Да это же Милена.
Барон был совершенно прав, на пиковой карте была их реланская знакомая во всем блеске молодости и красоты. А на трефовой карте была ее кареглазая сестрица. Из реланской компании отсутствовала только тетушка Елена. Зато на бубновой и червонной картах были две неизвестные девицы, тоже, представьте себе, неизъяснимой красоты.
– По крайней мере, мы знаем теперь, что Гиг и Птах дело свое завершили успешно,– спокойно заметил ибсянин.
Замечание было логичным, и просвещеннейший согласился с ибсянином. Смущали магистра девицы, зачем-то появившиеся на картах.
– Совсем как живая,– вздохнул Феликс, разглядывая несравненную.– Но мне не нравится черная рамка. А вам, магистр?
Пигалу не нравились не только рамки, но и девицы. Слишком уж свежи были в памяти реланские приключения. Просвещеннейший вообще не доверял женщинам, не говоря уже о тех, которые на глазах превращаются в монстров.
– Нет смысла возвращаться на Релан,– уверенно заявил ибсянин.– Там мы видели всего лишь фантомы, а реальных несравненных следует искать где-то в другом месте.
Просвещеннейший Пигал был совершенно согласен, что на Релане молодым людям делать нечего, но, с другой стороны, он не испытывал ни малейшего желания искать девушек в другом месте. Все, что исходило от карт, несло члену Высшего Совета одни неприятности. Если эти карты порождение Черной плазмы, то не лучше ли выбросить их подальше? Хотя молодые люди теперь вряд ли позволят ему это сделать. И не позволят по той причине, что сами тесно связаны с Черной плазмой. В этом просвещеннейший Пигал почти уже не сомневался. Ну взять хотя бы Андрея Ибсянина. Почему он столь безошибочно из миллиона планет выбрал именно ту, где их поджидали изображенные на картах чудовища?
– Кстати, трефовый, тебе не кажется, что ты выбрал планету подозрительно удачно? – Вопрос, вертевшийся у сиринца на языке, прозвучал из уст барона Феликса.
– Все очень просто,– пожал плечами Андрей.– Я представил себе монстра с карты и спросил сам себя, где бы я мог его найти, и тотчас в моем мозгу всплыла эта планета и маршрут к ней.
– Любопытно,– протянул Феликс.– А если я попробую повторить твой трюк с девчонкой, у меня получится?
– Попробуй,– подзадорил ибсянин.– Тогда и увидим.
Станцию разыскали без труда, благо предусмотрительные строители соорудили ее недалеко от голубого замка. Феликс сосредоточился, представляя во всем блеске свою несравненную. Отпечаталась она в его памяти на редкость четко. Барон поднял руку, сигнализируя спутникам, и шагнул вперед, но, как вскоре выяснилось, одного шага было мало, путь предстоял неблизкий. Надо сказать, что ощущения в этот момент он испытывал необычные. Очень похоже было на то, что кто-то посторонний пробрался в его мозги и отдает команды ногам, которые с готовностью маршируют. А закончилось все так же внезапно, как и началось,– распахнулись ворота гельфов, и нестерпимый свет ударил в глаза. Запамятовав, Феликс обнаружил себя на берегу озера и чуть ли не по колено в воде. Все-таки гельфы были странными людьми, место для станции можно было выбрать и посуше.
– Согласись, трефовый, моя планета поприличнее твоей.
Андрей Ибсянин хмуро смотрел на синеватую воду и восхищаться Феликсовой планетой не спешил. Зато Пигалу планета нравилась. Он осмелел до того, что потрогал воду пальцем. С пальцем ничего не случилось – вода была самой обыкновенной и на ощупь, и на вкус. На вкус ее, впрочем, пробовал сам Феликс, к величайшему неудовольствию магистра.
– Вы можете подхватить заразу, человек молодой. Поразительное легкомыслие.
К сожалению, кроме воды, под рукой не было ничего такого, чем можно было бы утолить жажду, а захваченное с гостеприимной Вефалии вино закончилось. Феликс так расстроился по этому поводу, что зашвырнул пустую фляжку далеко в озеро.
– Лодка нужна,– сказал он своим спутникам.– Несравненная не иначе как на острове проживает.
Ехали по песчаному пляжу недолго и наткнулись как раз на то, что искали. Лодка, способная вместить трех человек, болталась у берега, а в уключинах торчали весла.
– Знать бы еще, куда плыть,– покачал головой Пигал.
– Вон то облачко на горизонте наверняка остров.– Феликс первым ступил на хрупкую посудину.
Коней расседлали и пустили на зеленую траву. Ибсянин оттолкнул лодку от берега и запрыгнул сам. Барон, демонстрируя мессонскую лихость, бодро взялся за весла. Однако после часа гребли бодрости у него поубавилось, а через два часа появилось сильнейшее желание забросить весла подальше.
– Послушай, трефовый, а не пора ли тебе меня сменить?
– Не могу,– возразил Андрей.– Дорогу к несравненной знаешь только ты.
Ругательствам, которые висели на языке у Феликса, так и не суждено было вырваться наружу. Как раз в этот момент прозвучал спокойный голос ибсянина:
– Остров.
– Спорим, трефовый, что Милена сама выйдет меня встречать.
– Вместе с рогатым псом,– подтвердил Андрей.
Скучный он человек, этот инопланетный братец. То ли дело просвещеннейший магистр: и собеседник любезный, и храбрец, каких во Вселенной по пальцам пересчитать. Магистр на похвалы барона никак не отреагировал, то ли был погружен в свои мысли, то ли вообще задремал.
– Девушка,– поделился наблюдениями впередсмотрящий ибсянин.
– А собака? – спросил барон, сидящий к объекту спиной.
– Собаки нет,– разочаровал его Андрей.– Зато в наличии два молодых человека приятной наружности.
Лодка врезалась в песок, и Феликс наконец-то смог обернуться. Ибсянин был прав, да и наружность молодых людей показалась барону знакомой. А что касается девушки, то сестричка Лулу потрясающе смотрелась в своем пестром вефалийском наряде на фоне багрового заката.
– Я так и знал, что Вселенная для нас тесновата,– вздохнул Феликс.
Встреча тем не менее получилась вполне братской, если не считать того, что червонный Птах так сдавил Пигала Сиринского в объятиях, что надолго сбил тому дыхание. Именно по этой причине в роли рассказчика выступил барон Феликс.
– А у нас девушек не было,– обиделся на судьбу Птах Арлиндский.– Сразу же нарвались на монстров в голубом замке.
– Это Лулу виновата,– сказал Феликс.– Она своими чарами отваживает красавиц. Недаром же просвещеннейший Пигал намекал, что принцесса Вефалийская – ведьма.
Магистр, уже обретший дыхание, едва вновь его не потерял от возмущения.
– Как вам не стыдно, человек молодой! Никогда в жизни я не позволял себе ничего подобного.
– Перестань, Феликс,– остерег барона Гиг Мессонский.– Шуточки не доведут тебя до добра.
Его высочество пребывал в дурном и даже, кажется, сварливом настроении. Видимо, путешествие по планетам Темного круга, где вместо фиалок ему навстречу спешили только монстры, очень плохо отразилось на его самочувствии.
– Я что-то вас не понимаю,– сказал Птах.– Почему вы оставили несравненных на Релане и зачем пожаловали сюда?
– Феликс не сказал вам главного,– пояснил Андрей,– несравненные обернулись уродами, от которых мы едва ноги унесли.
– Вы можете нам внятно объяснить, как вы нас нашли? – рассердилась на братьев Лулу.
– Конечно, я мог бы сказать, что приплыли мы сюда для того, чтобы увидеть дорогих родственников, но мне же никто не поверит,– закручинился Феликс.– А потому пусть вас просвещает просвещеннейший из нас.
Магистр отнюдь не возражал против дельного предложения барона, ибо фантазии Феликса могли только запутать его слушателей, а не прояснить происшедшее. Рассказ Пигала был выслушан с большим вниманием, и даже устроившийся на песке поодаль пиковый кавалер ни разу его не перебил, что вполне можно засчитать барону за подвиг.
– А можно взглянуть на карты? – спросил Гиг после того, как Пигал закончил рассказ.
Магистр не замедлил представить молодым людям все четыре новых изображения. По мнению Лулу, все девушки были хороши, кроме Феликсовой Милены, которую она назвала кривлякой.
– Я протестую, магистр Пигал,– вознегодовал барон.– Только ведьма могла назвать кривлякой несравненную фиалку моего сердца.
Лулу оставила вопль Феликса без ответа по причине глубочайшей задумчивости. Приуныло и все блестящее общество, поскольку выяснилось, что на острове, вопреки ожиданиям пикового кавалера, несравненных нет. И замков тут тоже нет. И вообще ничего здесь нет, кроме песка, травы и станции гельфов, неизвестно зачем построенной в этой глуши. Вот и верь после этого ибсянам. Разве не трефовый кавалер втравил благородного мессонского барона в беспросветное дело, дав ему никчемный совет?
– А вы каким образом здесь оказались? – спросил Феликс.
Вопрос был совершенно резонным, даром что пришел он в голову легкомысленному пиковому кавалеру, а не просвещеннейшему Пигалу, кладезю ума и образцу проницательности, как окрестил его все тот же Феликс.
– Нас сюда вывела Лулу,– пояснил Гиг Мессонский.
– Наша сестричка, между прочим, занялась колдовством,– шепотом наябедничал просвещеннейшему барон.– Обратите внимание, она собирается работать на черной волне. Неужели вас, магистра Белой магии, это не шокирует?
Просвещеннейший Пигал пребывал сейчас в сильном смущении, поскольку не было никаких сомнений в том, что принцесса была сейчас занята не тем делом, которое человек зрелый мог бы порекомендовать девушке ее возраста. У Лулу был камень, черный куб, а в качестве среды погружения она использовала четыре карты, выложив из них что-то вроде колодца. Из этого колодца повалил вдруг черный дым, который вывел из глубокой задумчивости Гига Мессонского.