— Ух! — выдохнул Дайамид, чувствуя, как Рейзор снова дотронулся до его руки.
— Ничего особенного, — пробормотал он, медленно дожевывая пирожок.
— И что, голова сама по себе плывет по воздуху? — поинтересовался Дайамид.
Рейзор наконец расправился с пирожком, и теперь говорил отчетливо, но гораздо тише.
— Нет, у него есть и тело. Смотри вон туда, где туман не такой густой.
Голова плавно спускалась со склона горы, закрывая глаза, когда приходилось пробираться через ветви деревьев, а потом снова открывала их, обводя беспокойным, странным взглядом окрестности. Под головой болталось что-то длинное, веретенообразное, сделанное из блестящего металла.
Спрятавшись за камень и не сводя взгляда с плывущей по воздуху головы, Дайамид раскрыл подзорную трубу на всю длину.
— Вот это да! — едва слышно выдохнул Рейзор. — Не знаю, стоит ли смотреть в такую штуку, когда здесь бродит этот тип.
— Я только хочу рассмотреть, из чего сделано его тело. — Дайамид медленно поднес подзорную трубу к глазу.
Рейзор беспокойно заерзал рядом.
— Слушай, Рейзор, ты обязательно должен на это взглянуть! — шепнул Дайамид. — Все почти как у нас, только неровное и корявое. Выглядит очень странно, какое-то железо болтается. А что это у него на спине?
— Не надо туда смотреть, — испуганно прошептал Рейзор.
— Да это же щит! Огромный длиннющий щит! А какие у него мечи! Только посмотри, как сверкают изогнутые лезвия! Ух ты, а рукоятки! Нет, на это стоит посмотреть. А за поясом ножи и топор, и еще… Ой, а что это за бусины свисают с пояса?
— Да тише ты! — сердито прошипел Рейзор. — Опусти трубу, теперь его можно рассмотреть и без нее.
Дайамид опустил подзорную трубу и, нахмурив брови, стал рассматривать долину. Воин остановился на поляне, намереваясь зайти в лес, где деревья были выше его роста. Тяжелая голова ворочалась из стороны в сторону, выбирая дорогу. Потом она двинулась вперед, а за ней последовало изящное тело с болтающимися на поясе мечами.
Дайамид снова поднес к глазам подзорную трубу.
— Только взгляну одним глазком…
— Не надо.
Великан медленно повернул голову в их сторону.
— Ой, ты только посмотри на его серьгу! Она…
Взволнованный голос Дайамида внезапно оборвался, как будто невидимая рука отключила радиоприемник, а в следующее мгновение он исчез, и Рейзор оказался в одиночестве. Подзорная труба в красном кожаном футляре повисла в воздухе, а там, где мгновение назад стоял Дайамид, остались лишь узкие полоски, словно кто-то провел расческой по непослушным волосам. По воронкам, образовавшимся в воздухе, можно было судить об огромной силе, которая утянула мальчика.
Подзорная труба со звоном упала вниз и покатилась, а потом остановилась, да так и осталась лежать на земле. Дымка, окутывавшая вершины деревьев, рассеялась, а снизу стала подниматься тонкая, похожая на расплавленное стекло оранжевая струйка, которая вскоре слилась с камнем и закрыла его.
— Эй, Андерсон! — послышался свистящий шепот откуда-то сверху, с настенной вешалки.
— Кто там? — Дайамид вздрогнул от неожиданности.
Худая нога, покрытая синяками, отбросила в сторону полу пальто, и из темноты на Дайамида уставился чей-то глаз.
— Это ты, Рикетс?
Мальчика подвесили за воротник форменного пиджака, и сейчас он походил на горбуна.
— Послушай, Андерсон, можешь ты меня отсюда снять?
— Да, но только они… Кто это сделал, Булли или Тиздейл?
— Мне бы только пописать, а потом повесишь меня на место. Ну пожалуйста, Андерсон, а иначе я лопну. Это не займет и минуты.
— Хорошо. — Дайамид снял мальчика с крючка и с нетерпением ждал, когда тот закончит свои дела, на которые потребовалось гораздо больше минуты. Наконец Рикетс появился, вид у него был испуганный.
— Скорее, они уже возвращаются из спортзала и идут сюда! — торопил он Дайамида. — Спасибо, Андерсон. — Рикетс снова закутался в пальто. — Я твой должник. А теперь уходи, будет лучше, если тебя здесь никто не увидит.
Дело было сделано, и Дайамид ушел, стараясь не думать о царапине на голени, которую оставил ботинок Рикетса, о худеньком теле мальчика, прикосновение которого он ощущал до сих пор, о бледном лице с зеленоватыми глазами, полными слез, и о стоявшем в воздухе запахе мочи.
Над головой у Дайамида звенели колокола, а глаза никак не хотели открываться.
Мальчику представилось, будто он только что появился на свет, а сотворил его огромный янтарный глаз. Дайамид вздрогнул, когда висящая в воздухе раскаленная полоса вдруг разбухла, приобретая непонятную форму, и рухнула на траву. Теперь его тело превратилось в сгусток боли, где каждая клеточка горит огнем, словно ее жгут раскаленным железом.
Над Дайамидом возвышалась гигантская тень воина, заслоняя свет. Черный туман появился и исчез. Словно накипью, он покрыл собой все вокруг: звуки, чувства, вкусовые ощущения, осел на кожу, будто железные опилки, притягиваемые магнитом. Колокола на поясе у воина оглушительно бряцали и лязгали, но как только туман рассеялся, они зазвенели приятно и мелодично, как и положено металлическим колокольчикам.
Над столом, накрытым к ужину, прозвенел веселый голос Дайамида.
— Они являются к нам из иных миров, а потом снова уходят. Не знаю только, куда именно: туда, откуда пришли, или совсем в другие, новые, неизведанные миры.
— Что ты несешь, Андерсон, какие еще миры? — осведомился с издевательской ухмылкой Тиздейл. — Болтаешь всякую чушь. С твоей фантазией только стихи писать или еще какую-нибудь фигню.
— Да говорю же, мне рассказал Рейзор.
— Этот Рейзор забивает тебе голову всяким дерьмом. Вонючий крестьянин, который нажрался поганок. Вот ему и мерещится. Передай-ка лучше хлеб и подливку.
— Почему они не приходят сюда?
— Что ты имеешь в виду, Рикетс?
— Ну, когда они находятся в нашем мире, почему они ничего не делают? Пришли бы к нам в школу и утихомирили Рэглана, а? — едва слышно прошептал Рикетс. — Или отлупили бы вот этого. — Он едва заметно кивнул в сторону Тиздейла, который с набитым хлебом ртом с кем-то громко переговаривался через весь стол.
— Они никогда не покидают долину. По крайней мере так говорит Рейзор. Наверное, им не подняться по таким крутым склонам. Не знаю, я там никогда не был.
— И никогда не будешь, — заявил Тиздейл. — Ты, кусок дерьма.
Дайамид с трудом разлепил веки и увидел ноги великана в железных сапогах, а потом перевел взгляд на подвешенные к поясу колокольчики и кинжалы, на мечи в потертых черных ножнах и на огромную голову, заслоняющую собой небо.
— Сэр, — пролепетал Дайамид, чувствуя, как дрожит изнывающее от боли тело.
Ага, воин наклонил голову, ноги в сапогах чуть отступили назад, а взгляд огромных глаз устремился вниз. Сначала сквозь туман смотрел лишь один, причиняющий жгучую боль, янтарный глаз, а потом появился второй, с серой радужкой, которая бегала по глазному яблоку. Казалось, он ничего не видит.
Воин открыл изящно очерченный рот, но Дайамид чувствовал, что где-то совсем рядом открывается другой рот, огромный и уродливый.
Воин произнес какие-то непонятные слова, и оба его глаза стали янтарными, а туман сгустился. Он снова попытался что-то сказать, но Дайамид слышал лишь нечленораздельные звуки.
Туман опустился на глаза и сознание мальчика, и он вдруг понял, что хочет сказать воин-великан.
— Ты видел, как я прохожу по этому месту. Ты видел то, что не предназначено для твоих глаз. — Однако больше всего воина беспокоил другой вопрос. — Ты видел его? Куда он пошел?
— Кто, сэр?! — пролепетал Дайамид, но туман поблек и рассеялся, и теперь над ним маячил один серый глаз, ничего не видящий и не понимающий. Дайамид чувствовал, что от этого взгляда становится дурно, и в следующую минуту его вырвет прямо на сапоги воина.
Глаз вдруг мигнул и снова стал янтарным. Кротел хранил в лаборатории кусочек янтаря из Балтийского моря, который лежал в стеклянной коробочке. В янтаре застыли златоглазка и кусочки листьев, опавших с деревьев, которые росли много-много лет назад. Однако тот кусочек застывшей смолы был лишь бледным отражением бескрайнего янтарного мира, окнами в который служили глаза воина. Мира, где зависла в воздухе огромная стрекоза с телом длиной в человеческую руку, а рядом парили ящерицы с колючими гребнями на спинах, птицы с зубастыми клювами и покрытыми морщинистой кожей телами и гигантские мамонты, к бокам которых прилипли янтарные пузырьки.
— Кто, сэр? — переспросил Дайамид, только ради того, чтобы не лишиться рассудка при виде столь потрясающего зрелища.
На сей раз воин его понял.
— Мой враг! — Голос великана громовым эхом отозвался на земле, и подвешенные к поясу черепа волков, людей и каких-то рогатых зверей с острыми зубами, которых Дайамид не знал, начали бренчать и лязгать на разные голоса. — Слышишь, мой враг! — Туман стал реже, и слова воина превратились в неистовый рев. Глаз потускнел и забегал по сторонам, а потом вдруг задрожала земля, и Дайамид почувствовал сильный удар по затылку. Гигант заслонил собой небо с плывущими по нему облаками, а подвешенные на веревках черепа превратились в металлические колокольчики, которые раскачивались из стороны в сторону, и их глухой перезвон складывался в непонятную и странную песню.
Янтарный глаз загорелся прямо над Дайамидом.
— Ты можешь сказать, куда он скрылся? — Глаз на мгновение погас, а потом засверкал еще ярче и стал жечь еще сильнее.
— Сэр, я сегодня никого не видел, кроме вас, — дрожащим голосом пролепетал мальчик, которого исходивший от глаза жар словно приварил к земле.
— А раньше, много лет назад? В этом месте время не имеет значение, и погоня будет продолжаться вечно. — Глаз приблизился, Дайамиду стало еще жарче, и он начал извиваться от нестерпимой боли.
— Сэр, я же никогда раньше здесь не был!
— Я могу раздавить твою голову каблуком, как у ядовитой гадины!