Но вооружение-то останется! И привычка добиваться своего угрозой применения силы – тоже. С этой дорожки очень трудно сойти. Да и вряд ли захочется… Особенно такому, как Николай Григорьевич Хлебалов.
Подполковник был государственный человек. Таким его воспитали. И воспитание это вполне соответствовало его службе. Подполковник видел, чем может обернуться для государства такой вот Хлебалов… В настоящий момент всего лишь мелкий «князек», но в будущем…
Чтобы этого будущего не допустить, требовалась специальная операция. Настоящая, военная. Подполковник знал это с самого начала. Но не он решал, какими методами действовать, а те, кто решал, больше думали не о государстве, а о собственной власти. Обычная ситуация: генерал-полковники делят то, что делают полковники.
И все-таки Андрей Игоревич кое-что смог. Сумел, благодаря информации, полученной от Алеши, припугнуть не только свое непосредственное, но и верховное руководство и «пробить» разрешение на войсковую операцию. Сейчас в Ширгороде ждали его команды две роты элитного спецназа ФСБ, нигде не засвеченные (на это подполковник очень надеялся), настоящий туз в рукаве. Но…
Имелось серьезное «но». Если бы речь шла, скажем, о захвате дворца ширгородского губернатора, проблем бы не было. Расшлепали бы за десять минут. Скрытно проникли внутрь, подавили охрану…
Но в губернаторском дворце не было ракетных установок. В губернаторском дворце каждый не знал в лицо каждого… А в Праздничном – знал. В Праздничном все знали всех, и проникнуть туда чужому было практически невозможно.
Бросить своих «спецназов» в лобовую атаку – и будь что будет… Этого подполковник позволить себе не мог. Это был не его уровень. И не уровень командовавшего Ширгородским филиалом «конторы» полковника, приказом из Москвы обязанного оказывать Андрею Игоревичу всяческую поддержку… И однозначно давшего понять, что не желает ввязываться в грядущую мясорубку. Приказ приказом, но опытный служака всегда найдет возможность обоснованно уклониться. Всем участникам ситуации было понятно, что имеет место политическое дело. Политическое, причем именно такое, с каким легко справляются где-нибудь в Иордании. Там подняли бы по команде даже не Президента, а курирующего регион генерала дежурную эскадрилью и проутюжили «повстанческую» местность. Ну, потеряли бы при этом пару машин, учитывая наличие у противника продвинутых комлексов ПВО, всего-то делов. Техника наработанная. Те же американцы «в порядке борьбы с террористами» проделывают такое чуть ли не раз в неделю. Правда, следует признать, не у себя на родине.
Политика, мать ее… Бомбить «мирный» поселок в самой середке России… Это был даже не уровень военного министра, это уровень Самого… Которому никто (подполковник знал это наверняка) не посмеет доложить о ЧП, пока не будет хоть каких-нибудь положительных результатов.
В общем, засада. Андрей Игоревич довел до сведения своего руководства ситуацию – и руководство приказало немедленно решить проблему, «сообразуясь с обстоятельствами, действуя по обстановке и в полной мере используя местные возможности».
«Местные возможности» в лице господина губернатора добрый час бегали по кабинету, орали, плевались и всячески выражали свое нежелание принимать участие «в кровавом безобразии». И более того, дали соответствующую команду подчиненным силовикам.
Мягкий наезд, предпринятый подключенным к делу представителем Президента, результата не дал. Вероятно, потому, что «рука Москвы» в данном случае была вялой и расслабленной.
Надо было что-то делать. Причем делать – срочно. Но результат мог получиться ужасающим. Тем самым «кровавым безобразием», за которое кто-то должен будет расплачиваться. Погонами, должностью, свободой, жизнью…
– Хотите меня сделать «стрелочником»? – напрямик спросил Андрей Игоревич у того, кто недавно заявил ему, что генеральские лампасы «надо заработать».
– Это твоя работа, – последовал ответ. – Вот и работай. Могу дать совет: попробуй договориться с Хлебаловым…
«С Хлебаловым нельзя договариваться!» – мысленно воскликнул Андрей Игоревич, но только мысленно. Это он, подполковник, мог беспокоиться о государстве, потому что у него за душой не было ничего, кроме государства. Всего-то имущества – битые «жигули» и однокомнатная квартира в Химках. У всех остальных, включая представителя Президента, были совсем другие приоритеты.
Договориться с Хлебаловым – вот она, палочка-выручалочка. Того же мнения придерживались все власть предержащие в славном городе Ширгороде. Договориться с Хлебаловым – и все будет путем. Комиссию из Кургана отозвать (один хрен там с ней никто не считается), расследования-преследования прекратить, отдать в компенсацию за моральный ущерб уважаемому Николаю Григорьевичу кусок ширгородского пирога… Тем более, что он теперь, можно сказать, свой. Родственник Сурьина…
С Хлебаловым уже пытались договориться. Подполковник имел возможность убедиться в этом собственными ушами.
Глава двадцать пятая
– Хули ты упираешься! – прямо заявил в телефонном разговоре только-только отошедшему от наркоза Льву Никитичу первый ширгородский «герцог» Медведев. – Колька Хлебалов – наш кадр. Я с ним сколько лет нормально работал. Отстегни ему кусок, а я с Москвой замну. Всем лучше будет…
– Тебе – в губернаторах, а мне – в гробу! – с трудом ворочая языком, перебил Медведева Сурьин. – Небось, уже сговорился с Хлебаловым – его на мое место?
– Что ты за херню несешь! – очень искренне возмутился Медведев. Тем более искренне, что был у него в разговоре с Хлебаловым этакий намек… обоим понятный. Медведева вполне устраивало передача Хлебалову куска сурьинской кормушки. Пусть они с Сурьиным друг друга жрут! Разделяй и властвуй, как говорится…
Не получается, похоже. Жаль. Но так и так, а придется уступить никитскому князьку. Они теперь на одной бочке с порохом сидят. Только Хлебалову в его ситуации терять нечего, а Руслан Васильевич – совсем другое дело. Лучше всего, конечно, было бы Хлебалова просто убрать, но осторожный, черт… Заказать такого… Как бы наоборот не вышло.
– Ладно, поправляйся, – буркнул Медведев. – Потом разберемся, когда в себя придешь…
Разбираться Медведев не стал. Едва получил информацию о том, что никитский князек готовится к настоящей войне, немедленно приказал своим «тиграм» хлебаловских не задирать. Дорого встать может…
А узнав от своих информаторов, что сурьинская племянница вышла замуж за Хлебалова (наверняка без санкции дядюшки), потер руки от удовольствия.
Пусть теперь оскорбленный Сурьин схлестнется с хлебаловскими боевиками – флаг ему в руки… И дубовый гроб в подарок.
Как в воду глядел. Суток не прошло, как ему позвонил лично никитский князек.
– Здорово, Руслан! Как самочувствие?
Без отчества, сука, просто по имени… Но Медведев стерпел.
– Ничего, не жалуюсь. Говори, что нужно.
– Да ничего! – Хлебалов хохотнул. – Хотел спросить: мы с тобой дружим или как?
– Я тебе войны не объявлял, – сказал Медведев. – Ты сам в дерьмо вляпался.
– Это с какой стороны посмотреть, – заметил Хлебалов. – Ты в курсе, что я женился?
– Нашел время…
– На хорошее дело всегда время найти можно. Не желаешь узнать, на ком?
– Ты по делу мне звонишь или так, языком потрепать? – сыграл дурачка Медведев.
– Так это и есть дело! – засмеялся Хлебалов. – Знаешь, как мою жену зовут? Надежда Хлебалова. А вот в девичестве ее Павловой звали.
– Ну и хули? – проворчал Медведев, сделав вид, что ничего не ведает и ведать не хочет.
– Не знаешь… – с удовольствием произнес Хлебалов. – А зря! Девичью фамилию самой богатой женщины Ширгорода тебе знать стоит. Надя Павлова. Ма-аленькая такая… Метр в шляпке. Но очень симпатичная.
– Та-ак… – изобразил работу мысли Медведев. – Ты случайно не сурьинскую племянницу в виду имеешь?
– Ее самую.
– А дядя ее в курсе? – спросил Медведев.
Не верилось ему, но чем черт не шутит. Вдруг подстреленный Сурьин сам завернул такую хитрую интригу. Правда, голос его, когда он мириться с Хлебаловым отказался, очень искренне звучал. Кстати, почему мириться… Ведь жил никитский князек, как свой, у Сурьина в доме, и Булкину ему сосватал… Разве они ссорились? Неужели развел его хитрожопый Левушка?
– Так в курсе Сурьин или нет? – раздраженно переспросил он.
– Думаю, нет, – последовал ответ. – Но это не имеет значения.
– Очень даже имеет! – Настроение у Медведева сразу поднялось. – Хрена лысого он твоей супруге что-нибудь даст!
– Так ведь других наследников у него нет, – сказал Хлебалов. – Сестра его померла, одна Надежда и осталась.
– Все равно рановато ты губу раскатал, – заявил Медведев. – Рана у него не опасная. Неделя-другая, выйдет Левушка из больницы…
– Вот тут ты, Руслан, немного ошибаешься. Из больницы он уже вышел. Вернее, вывезли его. В соседнее здание. В морг.
– Ты откуда знаешь?! – воскликнул Руслан Васильевич.
– А вот знаю. Не веришь? Сам в больницу позвони. Только назовись, а то еще подумают, что ты – журналист, и наврут.
Руслан Васильевич приехал в больницу лично. И лично убедился, что Хлебалов не соврал. Лежал его старый соперник Левушка Сурьин, румяный и красивый (молодцы́ бальзамировщики), в красивом черном гробу и загадочно улыбался в своем вечном сне.
И так не понравился Руслану Васильевичу этот умиротворенный сурьинский лик, что, вернувшись домой, впервые за десять лет он напился. И хоть пил он шотландское виски тридцатилетней выдержки, но накушался точно как привычной водкой в обкомовские времена – до поросячьего визга.
Все это Андрей Игоревич знал. И не только это. И переживал оттого, что вынужден передать ответственнейшую часть операции посторонним. Но пришлось. Колпак, накрывший большую часть ширгородского истеблишмента, накрывал и его самого.
Максимум, что он мог себе позволить, это очень внимательно следить за развитием событий. И не упустить момент, когда появится возможность нажать на спуск… Если такая возможность появится.