– Значит, по-твоему, преступник не просто связан с лабораторией, но и разбирается в специфике работы? – спросил Самсонов.
– Вероятно, да.
– У меня такое чувство, будто мы ходим кругами и не замечаем очевидного.
– Ты видел убийцу – это уже большой плюс, – напомнила Марго.
– Да, но кто он такой? Откуда взялся?
– Все в один голос твердят, что не знают его, – сказала девушка, – но я думаю, врут. Не могу только понять почему. Неужели не боятся, что дойдет очередь и до них?
– Мы проверили всех родственников и друзей, все связи, которые смогли найти. Ничего! Такого человека нет в окружении членов лаборатории, – проговорил Морозов.
– Но все же он есть.
– Да. Только обнаружить его пока не удается.
В квартире Романа Шварца были найдены различные приспособления для нанесения татуировок и масса литературы на эту тему. В одной из комнат находилось кресло вроде стоматологического – Шварц иногда делал наколки на дому. В шкафчике стояли ряды баночек с краской, в том числе люминофорной.
Одна из комнат была переоборудована под звукозаписывающую студию: стены обшиты специальными панелями, за стеклом – пульт, микрофоны, микшеры, аудиоколонки. И повсюду вдохновляющие постеры различных музыкальных групп в рамочках.
Самсонов вызвал бригаду Полтавина, которая быстро и качественно обыскала всю квартиру, но не нашла ничего подозрительного. Проверили даже ноутбук, но там не было и намека на копию результатов по «Ультрафиолету», которую мог себе сделать татуировщик.
– Квартиру покинули в большой спешке, – заметил Полтавин, расстегивая пластиковый комбинезон, чтобы извлечь из внутреннего кармана пиджака очередной диетический хлебец. – Ничего не взято, насколько я могу судить. В бега так не пускаются.
– Ну, у Романа Шварца не было особенно времени на сборы, – возразил Самсонов.
Марго тем временем заинтересовалась пачкой рекламных проспектов и флаеров, лежавших на письменном столе.
– Смотри, – сказала она, протягивая Самсонову пару листовок, – это объявление о проведении тату-фестиваля. Состоится сегодня в Экспоцентре. Будут также мастера скарификации, пирсинга и прочих способов изменить тело.
Самсонов рассмотрел оба флаера.
– Шварц обвел дату маркером, – заметил он. – Значит, собирался посетить.
– Думаю, что и поучаствовать. Надо позвонить в салон, где он работает, и спросить, какие у них планы на сегодня. Уверена, мастерская будет на фестивале.
– Давай попробуем.
Через пять минут было ясно, что в тату-салоне никого нет, поскольку из трубки доносились только длинные гудки.
– Поехали на фестиваль? – спросила Марго.
– Думаешь, он туда явится? – с сомнением отозвался Самсонов. – Мне кажется, ему сейчас не до этого.
– А что нам остается? Его дачу проверят без нас, а встретиться со своими друзьями-коллегами он может как раз в Экспоцентре. Там будет много народа, никто не обратит на него внимания – просто еще один татуированный парень.
Самсонов кивнул.
– Ладно, поехали. Хуже не будет. Скажи Морозову, что мы отправляемся. Кажется, он пошел покурить на лестницу.
Экспоцентр был большим современным зданием, снизу облицованным белой мраморной плиткой примерно на четверть стены. Верхняя же часть представляла собой черные террасы из металла и венецианских окон.
Перед входом собралась толпа, на парковке стояло не меньше сотни автомобилей, повсюду находились люди, покрытые татуировками. И все это было окутано туманом, который вместо того, чтобы окончательно раствориться и исчезнуть, опять начал густеть и добрался уже до верхушек деревьев. Там его сносил ветер, и казалось, будто кроны дымятся.
– Брр! – проговорила Марго, оглядевшись по сторонам. – Как в каком-то дешевом ужастике.
– Ты смотришь ужастики? – удивился Морозов.
– Нет. Обычно нет. Иногда под настроение.
– Пошли уже, – поторопил коллег Самсонов.
За билеты платить они не стали – вместо этого показали на входе удостоверения, и их пропустили.
– Надо посмотреть, где расположилась мастерская «Печати Соломона», – сказала Марго, подходя к большому стенду с планом выставки.
– Вот здесь, на третьем этаже, – Морозов первым нашел нужную отметку. – Идем?
– Конечно, – кивнул Самсонов. – Шварц не знает никого из нас в лицо, так что мы можем не скрываться. Он достал из кармана фотографию, которую прихватил в квартире татуировщика. – Взгляните еще разок на случай, если он решил немного замаскироваться.
– Думаешь, он загримировался? – усмехнулась Марго.
– Нет, конечно. Может быть, капюшон или… ладно, как хотите! – Самсонов спрятал снимок. – Все, пошли!
Они поднялись на третий этаж, пользуясь эскалаторами и, протискиваясь в толпе разноцветных мужчин и женщин, отправились искать «Печати Соломона».
– Господи, у того парня все лицо покрыто наколками! – прошептала Марго, глядя на высокого блондина в камуфляже, рассматривавшего витрину с тату-машинками.
– Здесь у многих такое можно увидеть, – отозвался Морозов. – Вон там мастерская, которая нам нужна. – Он указал на шестой ряд, где красовалась цветная вывеска.
Все трое подошли к стеклянной комнате, в которой находились четыре мастера и два посетителя – парень и девушка. Им делали наколки.
– Он здесь? – тихо спросил Морозов, разглядывая всех, кто был внутри.
– Нет, – уверенно ответил Самсонов. – Зря приехали.
– Подождем, вдруг он куда-нибудь отошел, – предложила Марго. – Или подъедет позже.
– Ладно, давайте покрутимся поблизости, – согласился Самсонов. – Но светиться нельзя, его могут предупредить.
– Если он сказал своим коллегам, что его ищут, то да. Но он вряд ли так поступил, – заметила Марго.
– Почему?
– Пришлось бы объяснять почему.
– Он мог наврать.
– У него было мало времени.
– В любом случае держаться лучше подальше, но не теряя мастерскую из виду, – подвел итог Самсонов.
В это время неподалеку началась иллюстрированная лекция, посвященная истории татуировки. На большом белом экране возникли картинки, а на подиум вышел мужчина с микрофоном.
– Давайте послушаем, – предложил Морозов. – Не стоять же, вертя головами, посреди зала. Так мы сразу спалимся.
Все трое подошли ближе.
У лектора голова была выбрита, за исключением волос на затылке, заплетенных в длинную косу. Обнаженные руки покрывали «рукава» – наколки, сделанные от запястий до плеч. Поправив очки «RayBan Wayfarer» в черепаховой оправе, он начал рассказывать, явно ориентируясь на посетителей, зашедших из любопытства и далеких от культуры татуировки:
– Слово «тату» пришло из полинезийского языка и означает «рисунок». В английский его ввел Джеймс Кук, употребив его в своем отчете о кругосветном путешествии. Постепенно термин распространился в Европе. В России культура татуировки достигла расцвета с рождением криминальных структур. Альбом с изображением тюремных наколок долгое время был практически настольной книгой дизайнеров Англии и Европы. Современная татуировка в России испытывает сильное влияние других культур – в основном американской и японской, поскольку традиции славянской татуировки утеряны безвозвратно. Татуировка издревле имела ритуальный характер. Маори наносят на кожу рисунок при помощи надрезания, а не накалывания кожи. – На экране возникли спиралевидные узоры. – В Японии украшение тела татуировкой долгое время было привилегией императоров, и лишь позднее стало атрибутом преступного мира. Люди с рисунками на коже становились изгоями. Сотни лет татуировки используют якудза. При вступлении в банду люди получали новые имена, которые наносились на спину или грудь в виде цветных картин. – На экране вспыхнула фотография пестрой татуировки, изображавшей облака, дракона и высокие пенные волны. – Тематику японской татуировки можно разделить на четыре группы, – продолжал, на секунду обернувшись, лектор, – флора, фауна, религия и мифы о героях. Особое место занимают водные мотивы, поскольку жизнь японцев связана с морем. В Японии все еще сохраняются традиции нанесения рисунка при помощи бамбука и особых красок, секрет которых передается по наследству в семьях мастеров. Процедура долгая и болезненная, но можно быть уверенным, что получишь истинно японскую татуировку. Издавна в качестве натуральных красителей использовались охра, сажа, каменный уголь, киноварь. Затем с изобретением пороха появились наколки, для нанесения которых употреблялась пороховая смесь. Сейчас химическая промышленность создает синтетические красители. Они гипоаллергенны и сохраняют цвет. – На экране замелькали бренды производителей. – Особого разговора заслуживает такое направление татуировки, как «блэкворк».
– Слушайте, по-моему, это и есть наш парень, – сказала вдруг Марго.
– Кто? – быстро спросил Самсонов.
– Да вот этот… лектор. Представьте, что он без очков и с другой прической. С волосами.
– Вообще-то, похож, – вынужден был признать, хорошенько приглядевшись, Самсонов.
Он вытащил снимок.
– Точно – он! – уверенно кивнул Морозов, бросив взгляд на фото.
– Отлично! Мы его нашли, – Самсонов удовлетворенно вздохнул. – Подождем, пока он закончит.
– Это все, конечно, жуть как интересно, – проговорила Марго, – но мне уже надоело тут стоять. Давайте где-нибудь упадем.
– Вон там есть кафешка, – сказал Морозов. – И я бы, честно говоря, подкрепился, – на его костистом лице появилось плотоядное выражение, сразу сделавшее опера похожим на тираннозавра.
Все трое отправились перекусить. Самсонов чувствовал возбуждение охотника и голода не испытывал, но понимал, что организму нужны калории, и заказал гамбургер и чашку черного чая без сахара. Марго заказала кофе, а Морозов – наггетсы, картофель фри и какой-то ролл, из которого во все стороны торчали листья салата.
– Сколько же людей хотят сделать татуировки, – проговорила Марго, глядя по сторонам.
Повсюду сидели мужчины и женщины, парни и девушки разной степени разноцветности. У некоторых наколки покрывали лица – частично или целиком. Как правило, картинки дополнялись пирсингом и причудливыми прическами. Все оживленно болтали и смеялись, попивая пиво.