Старший лейтенант демонстративно посмотрел на часы.
– Куда-то торопитесь? – любезно осведомился Валентин. – Я вас отвлекаю от ловли убийцы? Прямо в данный момент?
– Может, объясните, что конкретно вы от меня хотите? Чтобы я еще что-то подписал? Тогда давайте бумажку.
Валентин вздохнул и встал.
– Я хочу, чтобы вы не воспринимали меня… нас как конкурентов или врагов.
– У меня один враг.
– Понимаю. Тот, кого вы ищете.
– Именно.
– Мы, конечно, не убийц ловим, но тоже трудимся на благо общества, – сказал Валентин.
– Не сомневаюсь.
– Надеюсь, у вас нет предвзятого отношения к учреждениям вроде нашего? Репутация… такого рода служб была изрядно подпорчена в прошлом.
– Я считаю, каждый должен заниматься своим делом, – уклончиво ответил Самсонов, не зная, каких слов от него ждут.
– К сожалению, не каждый возьмется за дела… особого рода, – проговорил Валентин, зачем-то понизив голос. Самсонов подумал, что ему это не идет. Выглядит комично: словно серьезный человек вдруг решил стать опереточным конспиратором. – Для этого необходимы определенные человеческие качества, – продолжал Валентин. – Особая преданность.
– Кому? – не выдержал Самсонов.
– Родине, – не моргнув, ответил Валентин. – Своим соотечественникам. Мы, как и вы, боремся со злом, только в других проявлениях. Более – уж не обижайтесь – масштабных.
– Ну а нам приходится мелочиться. Как я и сказал, каждому свое.
– Вы ведь служите в полиции по идейным соображениям? – вдруг прищурился Валентин. – Вам нравится ваша работа, и вы… как бы это сказать… стараетесь сделать мир лучше. Я прав?
– На все сто, – не стал спорить Самсонов. – Так же, как и вы.
– Именно! – Серый человек, казалось, обрадовался, словно они с полицейским только что достигли взаимопонимания.
Он помолчал, внимательно глядя на Самсонова. Затем шагнул к нему, протягивая руку.
– Что ж, не стану больше тратить ваше время. Удачи на охоте.
– Спасибо, – Самсонов без энтузиазма пожал сухую крепкую ладонь.
Валентин вышел, аккуратно притворив за собой дверь.
– Что это было? – пробормотал Самсонов.
Серый человек приходил явно не за тем, чтобы повторить то, о чем уже было сказано. Почему же он так и не сказал полицейскому о цели своего визита?
Марго быстро собрала небольшую группу помощников, которые принялись за выяснение подробностей личной жизни «подозреваемых». Дело несколько осложнялось отсутствием самих подозреваемых, потому что буквально в течение часа после разговора с Самсоновым обнаружилось, что Абгарян, Долинин и Анна Шварц исчезли. Следы борьбы обнаружились только в квартире последней, да и те были старательно замаскированы. Похоже, китайцы добрались до тех, кто скрыл от них правду.
Пришлось выделить людей для поиска ученых, хотя никаких ниточек, по сути, не было, и узнать, куда они делись, было нелегко, а то и невозможно.
Что же касается Харина, дела обстояли еще хуже: его труп был обнаружен в туалете одного из ресторанов неподалеку от здания «Фармасьона». Судя по ране, поработал над ученым тот, кто прикончил Жаркова и «ключей».
«Пробита селезенка, – сказал Полтавин, производивший вскрытие. – Нож повернули, и кровь хлынула потоком. Знакомый почерк».
Дело с прояснением тайных связей ученых шло туго. Ни родственники, ни сослуживцы не могли пролить свет на то, с кем общались за их спинами Долинин, Харин, Абгарян и Шварц. В принципе удивительного в этом ничего не было, но Марго знала, что почти всегда находится тот, кто знает больше других и у кого чешется язык.
Зато, проверив медкарты, девушка выяснила, что четвертая отрицательная группа крови есть у Горштейна и у первой жены Харина. Пришлось просмотреть данные на родителей обоих. Отец профессора, конечно, давно умер (что неудивительно, с учетом возраста самого Горштейна), а первая жена Харина, воспитательница в детском саду, едва ли могла палить в полицейских и рассекать на мотоцикле. Значит, ниточка оборвалась, и усилия были напрасными.
Марго закурила очередную сигарету и задумалась. Ей казалось, что она блуждает в темноте и просвета не предвидится.
Тот, кто решил уничтожить все данные по «Ультрафиолету», был очень умным человеком, подготовленным и опытным. Он все просчитал, действовал решительно и жестко. Возможно, работал на какое-то ведомство, российское или даже иностранное. Это осложняло все.
В дверь постучали.
– Не заперто! – откликнулась девушка.
На пороге возник Самсонов.
– Привет.
– Здорово, – кивнула Марго. – Садись. Что новенького?
– Все плохо.
Девушка понимающе усмехнулась:
– Это понятно. Когда было иначе? В чем конкретно беда? Если не считать того, что у нас еще один труп и предположительно три похищения, но при этом нет ни убийцы, ни похитителей, ни копии результатов исследования. Первое от нас ждет Пал Петрович, последнее – Валентин.
– Он, кстати, ко мне заходил.
– Кто, Петрович?
– Нет, Валентин.
– Зачем? – удивилась Марго.
Самсонов пожал плечами.
– Не знаю. Убеждал, что нужно хранить секреты, которые могут нам стать известны в ходе расследования.
– Я думала, мы это уже выяснили и прошли.
– Я тоже так считал. Поэтому и не понимаю, зачем он приходил.
Марго махнула рукой.
– У него какие-то свои игры, – сказала она. – Забей! Давай вернемся к нашим баранам. Почему все плохо? В чем проблема?
– В свидетелях, – Самсонов с тоской поглядел на дымящуюся в руке Марго сигарету.
Девушка заметила его взгляд и протянула пачку.
– Угощайся.
Самсонов покачал головой.
– Нет, спасибо. Обходился пока и намереваюсь обходиться дальше.
Марго пожала плечами и бросила пачку обратно на стол.
– Неужели так и держишься с тех пор, как бросил?
– Стараюсь.
– И не тянет?
– Привык.
– Ну, как хочешь. Так что там со свидетелями-то?
– Пропали.
– А, ты про ученых. Я думала, они у нас как подозреваемые проходят. Вообще-то, я не понимаю, как они могли исчезнуть. Разве за ними не установили наблюдение?
– Не успели. Когда наши приехали, объектов уже не было. А Харин так и вовсе в луже крови валялся в каком-то сортире!
– Думаешь, у него был ключ к шифру Горштейна? Или он все же припрятал для себя копию результатов исследований?
– Сомневаюсь, – покачал головой Самсонов.
– Тогда зачем убийце с ним разделываться? Или он решил всех ученых убрать? На всякий случай. Тогда получается, он их и похитил?
– Зачем? Убил бы, как Харина, прямо на месте. Нет, я грешу на китайцев.
– А Харин?
– Не повезло ему. Наверное, у него с убийцей были личные счеты. Возможно, решил его шантажировать, уж не знаю чем. Например, что сдаст его полиции. Вот и поплатился.
– Так ты уверен, что ученые знают убийцу?
– Похоже на то.
– А что с остальными? Как они пропали?
– Долинин, как и Харин, отправился на обеденный перерыв, но не вернулся. У Абгаряна не завелась утром машина, и он поехал на метро. До работы не добрался. Шварц пропала из своей квартиры. Похоже, даже оказала сопротивление.
Марго достала новую сигарету и закурила.
– Если мы потеряем всех фигурантов дела, это будет… конец! – сказала она решительно, не глядя на Самсонова.
Тот промолчал. Он был с ней полностью согласен и даже употребил бы слово покрепче, но в целом девушка выразилась вполне емко.
Агни кормил рыбок и думал. На его лице собрались мелкие морщины, которые обычно были незаметны, но теперь набавляли ему сразу лет пять. Свет торшера высветил предплечье с татуировкой и рельефную мускулатуру, выступавшую под черной майкой без логотипов.
Форточка была распахнута, и в комнату врывался прохладный ветер вместе с шумом трамваев и автомобилей. Солнце почти село, только над крышами пятиэтажек разливалось розово-желтое закатное марево, и на его фоне раскачивались похожие на веники тополя.
Агни служил в морской пехоте, затем в спецназе, воевал, потом стал контрактником. Работал инструктором в разных горячих точках, получил три ранения, одно из которых – в бедро – давало о себе знать, особенно в ветреную погоду. Вот и теперь нога ныла, хотя и не слишком сильно.
Агни привык к этому, ощущения присутствовали на периферии сознания, он почти не обращал на них внимания. И все же боль напоминала о прошлой жизни – той, в которой он рисковал и получал за это деньги. Ему нравилось: он был наемником и сам выбирал, кому служить и за сколько. Теперь у него было много денег – он вложился в два прибыльных дела, ему повезло, бизнес процветал, и у Агни больше не было нужды наниматься к тем, кто вел войны.
Агни тосковал по опасности, но он был уже староват, и его теперь нанимали только в качестве инструктора, а это не давало того адреналина, который так был ему необходим. Правда, в последнее время адреналина было хоть отбавляй.
Агни машинально потрогал раненую руку. Пуля прошла навылет через плечо, не пришлось обращаться к врачу – сам зашил и перебинтовал. Не впервой.
Зазвонил мобильный телефон, на экране высветился знакомый номер. Агни подождал секунд десять, раздумывая, стоит ли отвечать, и сбросил вызов. Он не хотел слушать уговоры и увещевания: у него было дело, которое нужно было закончить. Так он считал, так решил, а когда он принимал решение, то шел до конца – всегда, не делая исключений.
Телефон зазвонил снова, и на этот раз Агни не стал его отключать. Он просто положил его на стол и сел на диван.
Мелодия звучала долго, но без толку. Адриано Челентано пел свою знаменитую «Soli». Агни едва заметно покачивал в такт головой. Это была «их песня». Так она всегда говорила.
Агни так и не ответил. Он думал о том, что еще не все следы подчищены, и предстоит кое-какая работа. Нужно было прикинуть, как ее лучше сделать. Потом, наверное, придется исчезнуть – благо деньги и опыт позволяли ему это сделать, потому что рано или поздно либо полиция, либо разведка выйдет на него, и тогда скрыться будет гораздо трудней.