Время шло, и вскоре красящие ленты пропали из продажи. Только под заказ. А потом «Ай-би-эм» вообще перестала их выпускать. Износился и ударный шарик с литерами. Елена заменила его; потом начала заедать каретка. Однажды она застряла намертво – ни взад ни вперед, – и из железного нутра потянуло маслянистым дымком. «Селектрик» яростно вколачивал буквы в одно и то же место, пока Елене не удалось его выключить.
Она обратилась к мастеру, занимавшемуся починкой старого оборудования, и через три недели тот вернул машинку в идеальном состоянии, вот только после ремонта она перестала писать сама. Почти месяц – немалый срок; машинка утратила навык.
В детстве Елена спрашивала отца, что побуждает его каждый вечер работать в подвале. Не могу уснуть, пока не набросаю хоть лист, отвечал он. Писательский труд согревал его душу и будил воображение; поработав, отец сладко спал до утра. Елена опасалась, что душа его после смерти мается без любимого занятия, однако помочь этому горю было никак нельзя.
Она уже справила двадцатилетие, когда умерла мать – несчастная немолодая женщина, которую отверг весь мир, и Елена решила переехать в другое место. Стало быть, дом следовало продать вместе со всем его содержимым. Начав разбирать хлам в подвале, она сама не заметила, как уселась на ступени, перечитывая рассказы, написанные отцом после смерти. Получив множество отказов от издательских домов, отец забросил идею опубликовать свои творения. Странное дело – посмертное его творчество показалось Елене куда интереснее. Особенно завораживающими были истории о мире привидений и сверхъестественного. Набрав за месяц материала на целую книгу, Елена начала рассылать рукопись по издательствам. В основном ей отвечали, что не станут предлагать рынку сборник ранее не публиковавшегося автора, и все же один мелкий издатель сообщил, что ему рукопись понравилась, отметив, что отец очень тонко чувствовал сверхъестественное, и Елена подтвердила: это святая правда.
Эту историю мне рассказал друг, работающий в издательском бизнесе. Особых подробностей он не знал, так что я понятия не имею, кем и когда была опубликована рукопись – ничего больше о ней не слышал, а хотелось бы! Будучи человеком, увлекающимся необъяснимыми явлениями, я желал бы иметь на полке экземпляр.
К сожалению, ни имя автора, ни название этой невероятной книги мне неизвестны.