Дмитрий снимает в Краскове дачу Бетиных. Знали мы и о
том, что, не найдя оптовых покупателей, он пытается
продать ценности через ювелира ризницы церковникам и
казначею "Алмазного фонда" Мессмеру, а если это не
удастся, увезти их в Петроград и предложить там
богатым иностранцам.
Федор Грызлов считал, что ни в коем случае не
следует допускать Вашей встречи с Маховым. Он
предлагал самим переговорить с Маховым и
ликвидировать Паука и Прилетаевых, не вмешивая в это
уголовно-розыскную милицию. Но Отец с ним не
согласился. Он сказал, что все изъятые ценности все
равно не поступят в кассу федерации, так как Махов
потребует за свою мнимую услугу часть
экспроприированного. Зато о нашем участии в этом акте
станет известно большому кругу лиц, и
уголовно-розыскная милиция, которая уже наверняка
вышла на Махова через Арставина, Пушка и Дублета,
неминуемо выйдет и на нас. "А это было бы
преждевременно, - сказал он. - Дергать волка за хвост
можно лишь тогда, когда в другой руке у тебя нож,
которым ты тут же перережешь ему глотку. Сейчас же
подобная акция станет для большевиков поводом для
разгрома черной гвардии, которая не способна к
сопротивлению из-за своей неорганизованности и
нехватки оружия. Это будет медвежьей услугой делу
третьей социальной революции, - сказал он.
Погнавшись за малым, мы потеряем все".
Муратов предложил не препятствовать Вашей
встрече с Маховым и операции уголовно-розыскной
милиции в Саратове, использовав это время для
ликвидации Прилетаева, и экспроприации ценностей,
хранящихся на даче Бетиных. Он сказал, что, по
предварительным данным, у Дмитрия большая часть
имущества ризницы и "Алмазного фонда", ибо в Москве
более широкий рынок сбыта, чем в Саратове.
Акт в Краскове был поручен мне, Федору Грызлову
и трем боевикам из комендатуры Дома анархии.
По указанию Отца ликвидация Дмитрия Прилетаева
была представлена в виде самоубийства, что должно
было исключить подозрения в причастности к этому акту
анархистов.
Изъятые на даче Бетиных ценности мы привезли
ночью в Дом анархии, а затем поместили их в подвале
особняка, принадлежавшего до реквизиции
Лобановой-Ростовской (дом № 1 по Дурновскому
переулку), который теперь занимает анархистский
партизанский отряд.
Учитывая необходимость быстрой реализации
ценностей, было решено воспользоваться отношениями,
которые завязались у покойного с рядом лиц, в том
числе с казначеем "Алмазного фонда". К В.Г.Мессмеру я
явился в качестве представителя Дмитрия Прилетаева,
взяв с собой в виде полномочий несколько драгоценных
камней, которые и были у меня найдены при обыске в
милиции...
Из протокола опроса
гражданки Штерн Р.Д.,
произведенного заместителем
председателя Московского совета
милиции тов. Косачевским Л.Б.
(Дело об ограблении патриаршей ризницы в Кремле)
В О П Р О С. Вам было известно о готовящемся
убийстве Прилетаева?
О Т В Е Т. Нет.
В О П Р О С. Почему вам об этом не сообщили?
О Т В Е Т. Не знаю.
В О П Р О С. А как предполагаете?
О Т В Е Т. Видимо, считали, что я буду
возражать, и не хотели излишних осложнений.
В О П Р О С. Ваше отношение к указанному акту?
О Т В Е Т. Отрицательное. С политической точки
зрения - это авантюризм, недостойный идейных
анархистов.
В О П Р О С. А с моральной?
О Т В Е Т. Подлость.
В О П Р О С. Эти ценности спрятаны в доме
Лобановой-Ростовской, где, как вам известно,
размещается анархистский партизанский отряд. Окажете
ли вы нам помощь в изъятии их оттуда?
О Т В Е Т. Я должна подумать.
В О П Р О С. На это требуется время... Видите во
дворе две машины? Я сейчас выезжаю... Итак, да или
нет?
О Т В Е Т. Да.
Глава десятая и последняя
Бессонная ночь на Сухове не сказалась. Оживленный, подтянутый и немного торжественный, он протянул мне черную трубку настольного телефонного аппарата.
- Рычалов?
- Нет профессор Карташов. Архимандрит Димитрий интересуется новостями. Я сказал, что кое-какие новости есть...
На диване, укрывшись с головой шубой, спал, мерно похрапывая. Артюхин. Роза делала вид, что читает газету. Волжанин поставил перед ней стакан чая и блюдце с сахаром. Я даже не знал, что у нас имеются стаканы и блюдца. Сам он пил чай из жестяной кружки. Роза всегда пользовалась успехом у матросов. И как оратор, и как женщина...
- Доброе утро, господин Карташов.
- Я по поручению его высокопреподобия...
- Знаю. Можете передать Александру Викентьевичу, что уже найдены и находятся у меня почти все ценности ризницы и часть имущества "Алмазного фонда".
- "Алмазный фонд"? Что такое "Алмазный фонд"?
- Архимандрит знает.
- А что именно не разыскано из экспонатов ризницы?
- Не обнаружены александрит "Цесаревич" и изумруд "Андрей Первозванный". Кроме того, золотые крышки евангелия переплавлены в слитки.
- А все остальное у вас?
- Да.
- Архимандрит будет счастлив. Жаль, что он не успеет навестить вас. Ведь он сегодня уезжает...
- Сегодня?!
- Да. Сначала в Петроград, а оттуда на Валаам...
Николаевский вокзал... Я вспомнил Каланчевку, какой мы ее увидели тогда с Волжаниным.
Грохот железных шин, ржание лошадей, крики носильщиков, сирены прокатных автомобилей и вопли торговок.
"Кому мочала? Бараночные мочала!"
Извиваясь под ударами ветра, стоял на четвереньках на гигантском полотнище оседланный рабочим буржуй - "Крепче сиди в седле, пролетарий!". И среди платков, капоров, солдатских папах, бекеш, шинелей - архимандрит Димитрий со своим никому здесь не нужным богом...
- Я передаю трубку его высокопреподобию, - сказал Карташов.
- Хочу вас поздравить, Леонид.
- Спасибо. Счастливого пути, Александр Викентьевич.
Он замялся, но все-таки спросил:
- Вы о Мессмере ничего не знаете?
- Нет, Александр Викентьевич, - солгал я. - Наши пути никак не сойдутся...
- Ну и слава богу, - облегченно вздохнул он.
Я положил трубку на высокую никелированную вилку.
- Я арестована? - спросила Роза Штерн, прикрываясь от меня газетой.
- Нет, конечно. Мы очень тебе благодарны за помощь.
- Значит, я могу уйти?
- Пожалуйста. Только, по-моему, торопиться не следует. В Доме анархии тебя могут неправильно понять.
- Федерация состоит не только из Ритуса и Грызлова, - запальчиво сказала она.
- Разумеется. Там еще есть и Отец...
Больше всего мне не хотелось вступать сейчас в политическую дискуссию. Но как ни странно, Роза промолчала.
- Пей лучше чай, - посоветовал я.
- Благодарю.
Я вернулся в кабинет начальника уголовно-розыскной милиции, где за столом, на котором были разложены драгоценности, колдовал со своей лупой привезенный Бориным Кербель. На скрип двери он поднял голову и заулыбался. У него было лицо человека, наконец воочию увидевшего чудо, которое многократно и тщетно сулил побитый камнями пророк.
Я взял с газеты, в которой было опубликовано сообщение о ратификации Брестского договора, какое-то ожерелье.
- Колье "Двенадцать месяцев", собственность графини Гендриковой, прошелестел Кербель, с опаской глядя, как я перебираю оправленные в золото камешки.
Насколько я помнил, опал в колье означал надежду на многолетнее благоденствие дома Романовых. Да, в провидицы эта очаровательная дама не годилась. Заказывая колье, она, конечно, не предполагала, что через несколько лет грянет революция и рассыплется в прах основательно подгнивший за триста лет дом Романовых.
Ювелир складывал камни. Он составлял их опись.
Итак, розыскное дело об ограблении патриаршей ризницы практически окончено. Организация "Алмазный фонд" и анархисты - это уже не по моей епархии...
- Вы уже заканчиваете опись драгоценностей?
- Да, заканчиваю, - сказал Кербель.
Надо было садиться за докладную записку. Рычалов любил, чтобы во всем соблюдалась форма.
Последняя страница в деле много времени у меня не заняла, впрочем, так же, как и завершающая операция по изъятию ценностей из дома № 1 по Дурновскому переулку... Сегодня утром не было ни шумовых, ни световых эффектов. Все произошло тихо, быстро, достойно и респектабельно. Десяток красногвардейцев, две автомашины с пулеметами и Роза Штерн... "Товарищи со мной", - сказала Роза, и знавший ее часовой пропустил нас в вестибюль.
А еще через двадцать минут мы уже выходили из особняка Лобановой-Ростовской с двумя баулами, прихватив с собой на всякий случай полупьяного матроса, который мирно спал у железного ящика с драгоценностями, подложив себе под голову мешок с гранатами. У матроса было хорошо развито чувство самосохранения, и, находясь в арьергарде нашего маленького отряда, он изображал мертвецки пьяного, нежно обнимая за шею Волжанина. Матросик понимал, что выглядывавшие из окон особняка анархисты должны были узреть не только направленные на них пулеметы, но и всероссийскую солидарность братишек-моряков...
Мы высадили матроса у первого же поворота, а баулы привезли в уголовный розыск. Вот и все...
Как говаривал помощник коменданта Дома анархии товарищ Ритус, инцидент исчерпан, пушки смолкли, маркитантки пудрят носики, а солдаты играют в преферанс...
Да, на этот раз докладная записка, в отличие от приложенной к ней описи драгоценностей, получилась краткой. Рычалову я ее вручил в тот же день, а на следующий она вернулась ко мне с резолюцией: "Товарищу Косачевскому Л.Б. 1) Объявите благодарность всем участникам розыска драгоценностей. 2) Наградите каждого из них двухнедельным продовольственным пайком. 3) Примите незамедлительные меры к розыску ценностей, помещенных на хранение в патриаршую ризницу В.Мессмером, а также александрита "Цесаревич" и изумруда "Андрей Первозванный".