Уже к обеду оперативники ГОВД появились в санатории имени Кирова. Опрос соседей по этажу и персонала ничего не дал. Мол, видели его вчера вечером, в сауну «Ореанды» собирался… Ночевать не явился. Для холостого мужчины дело привычное…
В оздоровительном комплексе гостиницы «Ореанда» Лебедевского запомнили хорошо — слишком шумно он там себя вел. Да, видели его: вышел где-то в полночь в сопровождении пятерых человек, а что дальше было — не наше дело. Вроде потом вернулся, забыл что-то, вроде его потом искали… А нашли или не нашли-не знаем. Вон сколько тут, в «Ореанде», людей каждый вечер бывает, за всеми не уследишь.
В шесть вечера молодой кутаисский «законник» Амиран Габуния, один из друзей погибшего, бывших с ним в сауне, получил от неизвестного адресата заказное письмо с оплаченной доставкой.
В письме сообщалось следующее:
«Именем правосудия гр. Лебедевский Виктор Иванович, так называемый „вор в законе“, за совершение многочисленных тяжких преступлений против честных россиян — мошенничество, похищение людей, вымогательства в особо крупных размерах — приговаривается к высшей мере социальной защиты — физической ликвидации.
Гр. Лебедевский В. И. трижды привлекался к уголовной ответственности, однако, отбыв срок наказания, вновь возвращался к преступному промыслу.
Так как правосудие не способно защитить граждан от бандитизма, мы вынуждены сами обезопасить наших соотечественников.
Точно так же мы будем поступать и впредь.
Наверное, если бы особо опасный рецидивист Амиран Теймуразович Габуния получил повестку в прокуратуру, он и то взволновался бы меньше. Слухи о глубоко законспирированной террористической организации, наводящей порядок в России неконституционными методами, оказались не досужими журналистскими домыслами. И, судя по всему, у этих страшных людей длинные руки: и сюда, в Крым, добрались, шэни дэда!
Спустя минут сорок о полученном приговоре узнала вся братва, приехавшая на сходку. А узнав, впала в тихую панику.
Сходку пришлось прервать неожиданно у всех обнаружились дома срочные, не терпящие отлагательства дела.
У кого-то заболел старенький дядя, у кого-то конкуренты «наехали» на любимого подшефного бизнесмена, у кого-то возникли серьезные неприятности с налоговой полицией.
Во всех номерах санатория спешно паковали чемоданы. Телохранители наконец осознали, что хозяева смертны, а потому утроили бдительность.
Билеты на самолеты и поезда покупались на самые ближайшие часы; уголовная публика спешила смотаться от греха подальше.
Александр Фридрихович Миллер покинул Ялту одним из первых. Это выглядело вполне оправданно: крупный криминальный делец, «авторитет новой волны» и просто богатый, влиятельный человек, от которого в Москве зависит слишком многое, имел все основания бояться за свою жизнь…
— Мне уже все известно, Максим Александрович. Не трудитесь пересказывать…
Прокурор неторопливо закурил и, пустив в потолок колечко дыма, задумался…
Они не планировали эту встречу. Они вообще не собирались встречаться в ближайший месяц — и не только по соображениям конспирации. Встречи не дали бы ничего нового, а общаться можно было и по электронной почте, и по другим каналам.
Механизм действия «Черного трибунала» отлажен как часы, каждый занят своим делом: «КР», по-прежнему подконтрольная Прокурору, собирает и анализирует информацию, а Лютый — эдакий бронебойный наконечник тайной контролирующей структуры — ликвидирует тех, от кого, по мнению Прокурора, нельзя избавить общество законным путем.
Однако неожиданные события в Ялте опрокинули все расчеты.
Именно потому, вернувшись из Крыма в Москву, Нечаев в экстренном порядке связался с обитателем рублевского коттеджа и предложил встретиться.
Минут пять собеседники молчали. Хозяин особняка, задумчиво глядя впереди себя, морщил лоб, — вне сомнения, он еще и еще раз проигрывал в голове крымские события, силясь осознать их логику. Нечаев, не желая первым вступать в беседу, скромно молчал.
— М-да, — наконец прервал паузу Прокурор. — Похоже, у нас появились конкуренты.
— Скорее плагиаторы. Содрали не только идею, но и название. — Лютый был до странности спокоен.
— Формально да, — согласился Прокурор. — Но только формально, пожалуй, внешне.
— А что совпадает? Цели? Средства?
— Думаю, только средства. Не мне вам объяснять, чем первое отличается от второго. Одними и теми же средствами можно достичь совершенно разных целей.
Впрочем, в средствах-то эти люди не очень разборчивы. Вы, Максим Александрович, работали так, что умышленное убийство нельзя было даже заподозрить.
Скоропостижная смерть, несчастный случай, самоубийство, в конце концов… А Лебедевскому хладнокровно перерезали горло. Так делают лишь в том случае, когда хотят кого-то демонстративно напугать.
— Кого?
— Пока неизвестно. Предполагаю, что кого-нибудь из его окружения.
Очевидно одно: смерти этого человека хотели не мы одни…
— Но ведь это значит, что цели обоих «трибуналов» совпали!
— Я бы не стал это утверждать, — поджал губы Прокурор.
— Террористы множатся с безответственностью кроликов. — Прикурив от предупредительно предложенной зажигалки. Лютый зло хмыкнул. — Вот уж не подумал бы, что этот самый Лебедь понадобится и нашему «трибуналу», и…
— И?.. — с напряжением в голосе перебил Прокурор.
— Ну, и… второму. Самозванцам, или как их там.
— Средства и у нас, и у этих, как вы изящно выразились, самозванцев одни и те же. Или почти, одни и те же. Цели разные. — Кто же эти люди, как вы думаете? — Лютый искоса взглянул на собеседника.
— Максим Александрович, мне совершенно не хочется делать скоропалительные выводы из одного эпизода. Но думаю, те, кто стоит за лжетрибуналом, быстро ухватили, каким образом воспитывается в людях страх за свою жизнь. Поняли, что страх — лучший рычаг управления людьми.
Часы на каминной полке мелодично пробили восемь вечера, и Прокурор, следуя привычке, вставил в отверстие фигурный ключ, взводя пружину. Золоченая фигурка охотника с ружьем наперевес по-прежнему преследовала золоченого волка со вздыбленной шерстью. Стрелок догонял хищника, а хищник — стрелка…
— Получается, что стрелков стало двое, — наблюдая за манипуляциями с часами, произнес Лютый.
— А может быть, стрелок и охотник просто поменялись местами? — возразил Прокурор.
— Может быть, и так… Да, если можно, вопрос…
— Слушаю.
— Не могу понять: почему мне следовало ликвидировать именно Лебедя?
— У вас была какая-то иная кандидатура?
— А хотя бы Немец! Ведь он фигура куда более крупного калибра.
— Несомненно. Да, я не сомневаюсь: убрать в Ялте Александра Фридриховича Миллера для вас особого труда не составляло. А дальше что? А вот что: основные капиталы Миллера разбросаны по банкам Западной Европы, Огромные деньги, выкачанные из России и легализированные в Австрии, Германии и Швейцарии, в случае гибели Немца останутся на зарубежных счетах. Извлечь их оттуда не будет никакой возможности. Миллер пока нужен живым. Впрочем, нужен не только из-за денег.
— Ясно, — вздохнул Нечаев, хотя последняя реплика «нужен не только из-за денег» ясности не внесла, скорее наоборот. — Что же мне теперь делать?
Кто следующий на очереди?
— Пока никто. — Отойдя от камина. Прокурор уселся на диван рядом с собеседником.
Оба закурили — Прокурор, как всегда, «Парламент», Максим — «Мальборо лайтс».
— Максим Александрович, вы неплохо поработали и заслужили отдых. Ничего не предпринимайте, держите себя в форме и будьте готовы к тому, что в любой момент вы нам потребуетесь.
— А как же… — начал было Лютый, но хозяин особняка, предугадав его вопрос, тут же ответил:
— Наши конкуренты? «Черный трибунал» — два? Пусть действуют. Нам же работы меньше. Посмотрим, кого они выберут следующей жертвой…
Глава девятаяПодсадная утка
Крутобокий серебристый «линкольн», отблескивая голубоватыми пуленепробиваемыми стеклами, медленно набирая скорость, выехал с запруженной автомобилями площади перед Внуковским аэропортом. Следом за лимузином тронулся джип охраны — агрессивного вида «шевроле-тахо».
Вечерело.
В сыром октябрьском воздухе копилась тяжелая, белесая влага. Из канализационных решеток у бордюра тротуаров валил ватный пар. Пар этот, густой, непроницаемый и зловещий, как боевой отравляющий газ, поднимался вверх, окутывал ядовито-желтые снопы электрического света под плафонами уличных фонарей.
Александру Фридриховичу Миллеру, сидевшему в «линкольне», казалось, что пар этот проникает в салон, хотя стекла машины были подняты до упора.
Несмотря на скверную погоду, на то, что ялтинскую сходку пришлось спешно свернуть, настроение у Немца было весьма бодрым. Он не испытывал ни разочарования в результатах крымского вояжа, ни даже страха за собственную жизнь. Движения Миллера были, как и обычно, точными и размеренными, интонации, с которыми он обращался к телохранителю Виталику, уверенно-повелительными, а деловитость телефонных переговоров не оставляла сомнений в том, что по возвращении в столицу Миллер продолжит свой бизнес с утроенной энергией.
Первым делом пассажир «линкольна» позвонил в офис покойного Лебедевского. Стараясь, чтобы в голосе звучала приличествующая ситуации скорбь, поинтересовался, когда доставят в Москву гроб с телом покойного, когда и на каком кладбище похороны. Поцокал языком, посочувствовал, предложил помощь.
Закончив переговоры, Немец, нехорошо ухмыльнувшись, процедил сквозь зубы:
— Ну вот, Витек, говорили же тебе… Не по хавалу кусок заглотил, вор ты наш законный!
Затем Александр Фридрихович позвонил в один из подшефных банков. Узнал, как идут дела, какие события произошли за время его отсутствия, попросил назвать несколько цифр. Вопросы были рутинными, и потому звонивший задавал их с выражением скучающей вежливости: