С жутким грохотом девушки рухнули на пол вместе со сломанной мебелью. Файка только открыла рот, чтобы закричать от боли, как сухая ладошка крепко зажала ей рот.
– Тихо, не ори!
Ольга, не вставая с пола, прислушалась, нет ли шагов по коридору или шума под окном. На их счастье, двухэтажное здание было погружено в безмолвие. Внутри никто не охранял экспонаты музея смерти, так как все здание было опутано сеткой сигнализации.
Ольга ползком добралась до компьютера на столе и задвигала мышкой, не выбираясь из-под стола. Экран замигал цифрами, и началась загрузка информации, женщина подняла кресло и уселась за стол, защелкала кнопками, открывая папки на рабочем столе.
Файка потихонечку поднялась на ноги, потерла ушибленные колени и предложила:
– Может, я пока в шкафу посмотрю?
– Угу, – последовал короткий ответ.
Ольга с головой ушла в исследование информации на компьютере.
А девушка, подсвечивая себе фонариком на телефоне, принялась исследовать ровные ряды одинаковых пластиковых папочек в шкафу. Каждая из них была аккуратно помечена каким-то шифром из сочетания букв и цифр.
Девушка вытянула одну с литерой «В». На первой же странице размашистым округлым почерком было выведено «Опись экспонатов. Составитель – младший научный сотрудник Матвеева Анна Юрьевна».
Файка так же, как и ее напарница, погрузилась в изучение документов. Пролистала тщательно подборки документов с литерой «В», «И», но никак не могла найти ни одного упоминания о веере Изабеллы.
– Ну, может, про любовника что-то написано? – под нос прошептала она сама себе и потянула тонкую папку с крупной «М» по центру обложки. – Как же его звали, сэр Мантерей или Мэ, Ма, Ме… как его там…
Вдруг за окном раздался негромкий свист, и девушки как по команде упали на пол.
Старый голос с хрипотцой протянул:
– Э-гей, вот те на, окошко не закрыли, еще и компьютер светится. Ну, ученые, все забудут. А Петрович вот теперь не спи, ходи присматривай, закрывай. Я им сторож или дворецкий, запри, отопри, обходы делай. Кого тут покрадут, мертвяков этих и днем-то боязно видеть, ночью никто сюда не сунется. Ох, электричество сколько пожгется от этого компьютера.
В ответ старику тявкнула звонко собака, он тяжело вздохнул и зашаркал ногами к углу здания. Удаляющийся голос скрипел без остановки, ведя разговор с самим собой:
– Иди в будку, Пальма, иди. Все, хватит гулять, ишь ты, лето на дворе, и она разгулялась. Я окно закрою, выключу машину эту и прилягу у себя в кандейке, спать потянуло. Потом утречком еще с тобой пройдемся, косточки разомнем.
Ольга зашуршала по полу одеждой, ползком добралась до Файки и больно дернула ту за руку:
– Валим!
Они бросились к окну, но чуткий слух собаки уловил звуки в кабинете. И сторожевая дворняжка остановилась, повернулась мордой к окну, залилась в отчаянном лае так, что задрожали стекла в распахнутых рамах.
– Ну чего, чего разоралась. Да закрою сейчас, вот пустолайка. Иди в будку, – забурчал сторож.
Хотя его охранница не унималась и старик, судя по звукам, ушел закрывать окно, Ольга решилась подойти к подоконнику. Стоило ей только показаться в проеме, как Пальма перешла на рычащие ноты, напружинилась внизу и прижалась к земле с дыбящейся шерстью на холке, готовясь к атаке.
Девушки в страхе отпрянули назад. Спускаться по дереву прямо в оскаленные зубы Пальмы им не хотелось, а по гулким коридорам уже неслись хлопки входных дверей на первом этаже. Сторож шел к кабинету, чтобы закрыть окно.
– Уходим быстрее, быстрее! – Ольга лихорадочно крутила замок на двери.
Простенький механизм легко щелкнул, и они бросились бежать по неосвещенному коридору. От тяжелой поступи Фаи разносился глухой топот между дверями кабинетов. Ольга жестким толчком в спину направила ее к запасной лестнице, по которой девушки скатились почти кубарем.
В темноте ничего было не разобрать, и Файка нажала первую попавшуюся дверь. Ручка поддалась, створка распахнулась внутрь небольшого помещения.
При свете луны Фаина еле сдержала визг – посередине комнаты застыла Изабелла в своем траурном наряде, вперед она вытянула руку с обломком вместо кисти. От взгляда из-под мрачной густой вуали сердце у девушки ушло в пятки, но Ольга с силой ударила ее по плечу:
– Прячься!
С лестницы уже неслось шарканье старческих ног и покашливание. Изящная напарница легко нырнула под пышные юбки королевского одеяния и мгновенно укрылась там с головой. А пухленькая Фаина заметалась в ужасе по помещению в поисках подходящего укрытия.
Комнатушка, очевидно, служила мастерской для ремонта экспонатов, поэтому все было завалено досками, материалами, тканями, а вдоль стен возвышались разного вида гробы, приготовленные для реставрации перед установкой в выставочном зале.
– Вставай за гроб, к стене! Ну, давай, идиотка, он же полицию вызовет! – прошипела Ольга из-под вороха юбок.
И девушке ничего не оставалось, как протиснуться за деревянную крышку из старых необструганных досок. Она единственная подходила ей по ширине. От ужаса происходящего Фая зажмурила крепко глаза и задержала дыхание, ей казалось, что в ноздри проникает ужасный запах мертвечины, что много лет хранила эта домовина.
Дверь скрипнула, по комнате скользнул луч фонарика, прошелся по завалам мастерской. Сторож проворчал:
– Опять понавезли раритетов, все везут, везут. А двери забывают закрывать, напускают сквозняков, а мне бегай. Вот никакой заботы о людях.
Со вздохом старик побрел дальше, проверяя на ходу двери в других помещениях. Его шарканье раздавалось все дальше и дальше от мастерской. Девушки в своих укрытиях боялись шелохнуться, пока ворчание и шаги сторожа совсем не затихли.
Только через полчаса после окончания его обхода Оля решилась показаться из-под накрахмаленных подъюбников.
Фаина с трудом вывернулась из-за своего укрытия, сделала шаг и чуть не упала на пирамиду из баночек лаков и красок, до того онемело все тело от бесконечно долгого стояния за потемневшими от времени досками.
Но ее напарница даже не повернула головы в сторону шатающейся фигуры, лишь привычно шикнула:
– Тише, замри и ничего не трогай.
Она методично обследовала раму окна, пытаясь найти провод сигнализации. Но грозный собачий рык остановил попытки женщины. К несчастью, они выбрали для укрытия мастерскую, которая была расположена прямо напротив собачьей будки с чуткой Пальмой. И та мгновенно ощерилась, а потом подняла лай на мечущиеся тени за стеклом.
– Чертова собака. – Ольга отскочила от окна и присела на корточки, чтобы грозная охранница уже успокоилась и перестала тревожиться от невидимого врага.
– И что нам делать? Мы же здесь заперты, утром нас найдут. Или раньше… из-за собаки! – Фаина чувствовала, как изнутри начинает давить отчаяние.
Вся затея теперь казалась ей глупой и бессмысленной, теперь точно они столкнутся с полицией и будут наказаны на взлом и хулиганство. Зачем она только повелась на уговоры этой резкой женщины, самостоятельные поиски утерянного веера принесли лишь проблемы. Но Ольге было наплевать на раскисшую товарку – сантиметр за сантиметром она ощупывала теперь дверь в поисках выхода.
Файка вздохнула, опустилась на пол, дрожащие от слабости ноги ее уже почти не держали. Через час тщательного осмотра она робко предложила:
– А что, если выйти через центральный вход? Ну, скажем, что мы туристы и отстали от экскурсии. И сторож нас просто отпустит…
– А если не отпустит? Взлом, кража, нападение на сотрудника музея – тебе пару десятков лет тюрьмы грозит.
– Какое нападение? Я никого не трогала! – возмутилась Фая.
В ответ Ольга только покачала головой:
– Никто не будет тебя слушать. Веер ты взяла? Ты. Значит, и ее ты тоже тюкнула по голове, свидетелей убирала. Против тебя свидетели и вещественные доказательства, а доказательств твоей версии событий нет никаких. Суд слушать будет не рассказы, а протоколы читать.
После ее слов девушка совсем поникла, лишь спросила жалобно:
– И что теперь делать?
– Дождемся утра, проберемся в выставочный зал и выйдем вместе с какой-нибудь экскурсией, – уверенно отрезала Ольга.
Женщина хладнокровно разложила на полу рулон обивочного бархата для гробов и пристроилась на нем в ожидании, когда музей начнет рабочий день. Но Фая только могла позавидовать ее уравновешенности, она сама не знала, куда себя деть. Обстановка вокруг, мрачные мысли от ожидания столкновения со сторожем так и давили, нагнетая тоски.
Чтобы отвлечься хоть на что-то, девушка принялась перелистывать тонкую папку, которую на автомате захватила с собой из кабинета. Среди записей крупным аккуратным почерком ей вдруг бросилась в глаза страница, исписанная бисерными угловатыми буквами. Страничка хотя и была плотно вставлена между остальными, но отличалась по цвету и манере письма.
Фаина поднесла поближе фонарик и вчиталась в строчки:
«Веер Изабеллы – 1 штука, костяные пластины соединены шелковой бумагой, в ручке из черепашьего панциря есть тайное отверстие для хранения записок. На рукоятке и пластинах впадины от инкрустированных драгоценностей королевы Изабеллы. Опахало изготовлено из рисовой бумаги с вкраплением шелковых нитей, украшено иероглифами со значением «любовь, страсть». В тайнике обнаружен пергаментный свиток миниатюрного размера, текст записи на староанглийском языке, подпись сэра Мортимера, любовника королевы Изабеллы и соратника по мятежу».
На полях стояла коротенькая пометка карандашом «отдать на перевод АМ».
Файка ползком бросилась к Оле и сунула ей обнаруженную запись:
– Посмотри, здесь описание совсем другого веера! Из бумаги! И листы с описанием, почерки другие, не как в остальных документах!
Ольга выхватила папку, фонарик и тоже нетерпеливо начала читать записи. Коротко выругалась, дернула листочек с записями о веере. Он вышел легко, потому что оказался никак не закрепленным в толщине стопки. Его просто воткнули между другими листами с длинными текстами, содержащими подробную характеристику поступающих в музей старинных или редких предметов.