Доведенный до отчаяния Эдик брел по Городку в одиночестве. Он смутно помнил, что в какой-то момент Элка зашипела обиженно и гордо удалилась. А может, решиться на шантаж? Сказать, к примеру, что он записал их разговор на телефон и готов показать руководству, – а у него там, кстати, и знакомые имеются, те, которые устроили на лечение. Едва ли руководителям такого необычного Института понравится, что кто-то самочинно шляется по всем тайным уголкам, да еще и экскурсантов водит. Но нет, хитрость шита белыми нитками, да и попросту стыдно.
Эдик уже поднялся на свой этаж и шел мимо палат, уныло шаркая ногами в войлочных тапочках. В послеобеденный час больных в длинном коридоре не было, только кто-то из санитаров ходил с моющим пылесосом. Эдуард, обходя мокрую полосу, машинально глянул – и состыковался взглядом с любопытными, прямо сорочьими глазами сталкера. Тот смотрел выжидательно, даже рот слегка приоткрыл, и Редкий вдруг сказал:
– Привет, Василий! Слушай, может, прервешься пока? Пойдем по пивку двинем.
Маленький санитар в ответ улыбнулся несмело и быстро-быстро заморгал, будто не верил до конца своим ушам. Потом просиял и поскорее выключил свое оборудование, руки суетливо обтер об халат:
– Ну, если не шутишь… в Городок? Я там классное местечко для своих знаю!
Час спустя они с Василием уже были в дальней части Городка, куда пациенты обычно не добредали. Сидели в «кабинете» – высаженные в кружок кусты надежно закрывали стол и два диванчика, распивали неизвестно какую по счету бутылку и азартно колотили по столу солеными бычками. Оба раскраснелись, были веселы и величали друг дружку не иначе как братьями.
– Так что выбираешь, брат? – азартно навалился на стол сталкер. Рабочий комбинезон он снял, остался в драненькой футболке с надписью «Сила в любви». – Да я тебя везде проведу, не сомневайся даже. С глазом тебе тут пару недель еще куковать, пока вырастят, то да се. Все повидаешь. Ты только скажи, с чего начнем.
Эдик старательно изображал задумчивость. Удавалось плохо, потому что голова норовила завалиться на ватной шее, а единственный глаз видел как-то странно: будто сидит напротив Вася, а справа и слева от него вроде как тоже он, но половинчатый, так и сидят все три Василия веером. Наконец Эдуард совладал с собой и небрежно произнес:
– Я тут слышал кое-что. Будто у вас где-то растят детишек со сверхспособностями. Вот бы на них глянуть. Или до них ты пока не добрался, а, брат?
Василий дернулся и сложился вдруг в единое целое. Зыркнул глазами по сторонам и сказал тихо, грустно:
– А вот сейчас ты мне соврал, брат. Не мог ты о них слышать.
– А вот и мог! – решил идти напролом Редкий. – Что, думаешь, такая уж тайна? Их ведь потом просто выкидывают в городской парк, я еще пацаном был, когда такое случилось. Разговоров и слухов тогда хватало. Думаешь, так трудно угадать, откуда такие чуды-юды берутся?
Сталкер молчал, смотрел исподлобья, и Эдик даже протрезвел от испуга: вот сейчас как кликнет охрану. Василий встал, вышел из-за стола и на удивление четко вписался в проход между кустами. Редкий обреченно уронил голову на руки, лихорадочно соображая, что натворил и не подставил ли Эллу.
Но тут санитар показался из-за кустов снова. В руках он нес круглый поднос, с которым прежде прибегал официант. На подносе стояли еще четыре бутылки и вазочки со снеками.
– Ну вот, теперь не потревожат, – произнес он, плюхаясь на диванчик. – Но ты все равно говори на такие темы шепотом, усек? С этим тут не шутят.
– Значит, в курсе про них? – воодушевился Эдуард.
– В курсе. Видел. Да если б только их, – прикрывая тонкими птичьими веками глаза, загадочно изрек Василий.
– А кого еще?
– Давно дело было, – после паузы все более многозначительно продолжал санитар. – Знаю, что и сейчас новая группа имеется, но я в той лаборатории побывал лет этак двенадцать назад. И больше, знаешь ли, не тянет.
– Это почему же?
– Да потому, что едва живым оттуда ушел. Будь у меня нервишки и сердечко послабже, не сидел бы тут с тобой. – Василий глубоко вздохнул и провел рукой по лицу, словно убеждая себя, что он в самом деле по сию пору жив. – Да что я, сейчас туда и профессора многие боятся ходить. Говорят, что эксперимент давно прикрыли бы, если бы кто-то очень могущественный не отстегивал за него большие деньги.
– А что там ты видел? – заерзал от нетерпения, едва не опрокинув одноногий столик, Редкий. – Расскажи, Вась!
Санитар кивнул.
– В общем, когда я про детишек услышал, то, как и ты, покой потерял. Много чудно́го в Институте, но детишки со сверхспособностями… Долго готовился, уж больно секретные разработки. Неделями ключи подбирал, браслеты нужные, а однажды ночью все же рискнул. Называется то место Северный коридор. Проник я на этаж часиков этак в четыре утра, чтобы уж точно ни на кого не нарваться. Отсек на этаже, где держат ребяток, всегда ярко освещен. Дети заперты в клетушках без окон, но к каждой двери выведен экран, и можно наблюдать за ними. Ну, я разве что мог увидеть, как они спят там на своих кроватках без подушек и одеял. Только матрасы одни из какого-то синтетического материала. Голенькие, при свете, свернулись на матрасиках и спят, все равно как зверята какие.
Василий прерывисто вздохнул и поежился, словно заново переживая ту далекую ночь.
– Разглядывал я их и обо всем забыл, только в последний момент услышал за спиной – вроде как дверь приоткрылась. Там рядом с клетками коробки какие-то стояли, я за них нырнул и затаился. А когда увидал, что за ужас по коридору движется, чуть не заорал в голос. Вот, гляди!
Он рывком выкинул вперед и сунул Эдуарду под нос повернутую боком кисть руки.
– Видишь ямки? Это я зубами прикусил, следы навсегда остались. Прямо в глотку себе запихнул, чтоб даже не пискнуть. Потому что по коридору шла жуть несусветная: вроде как карлик, только без волос и без кожи.
– Как без кожи? – охнул Редкий.
– Ну конечно, была у него кожа, только прозрачная. Не совсем опять же, а на манер матового стекла. Органы все видать, косточки скрюченные – в общем, мерзость. На плечики черная овечья шкура накинута. Подошел к экрану – я еще удивлялся, чего они так низко расположены, даже для моего невеликого росточка. Посмотрел, переключил что-то, там показатели всякие высветились. Потом ушел к себе в комнатушку, а шкуру у двери на крюк повесил. В общем, я отдышался и хотел уже делать ноги. Но любопытство меня взяло – подумал, когда еще сюда доберусь? Подождал, пока то чудище задрыхнет, подошел и попытался открыть одну из клеток. Потом сообразил, что они открываются с электронного табло на стене. Что?
– Ничего, – сказал Эдик, покачивая головой. – Просто не представляю, каким смельчаком надо быть.
Санитар Вася, не в силах сдержать довольную улыбку, замахал на него руками:
– Да ну, я просто очень любопытный. Захотелось ребеночка получше разглядеть, а то лежат и лежат. Только начал табло изучать, вдруг – удар! И не с тылу, а в грудь мне нечто вдарило так, что дух вон. И я, можно сказать, умер. Потом очнулся, в глазах – тьма, тело – ватное. И понял, что валяюсь на пожарной лестнице этажом ниже.
– Что же это было? – снова не выдержал Эдуард.
– Не знаю. Но думаю, что карлик все же меня засек и воздействовал каким-то бесконтактным способом, потом перетащил на лестницу, но начальству не сдал, это пострашнее смерти было б. Так что я на него не в обиде. Говорят, существа эти детей защищают, и это хорошо: должен же хоть кто-то их, бедолаг, защищать, – с горечью закончил сталкер и жадно припал к бутылке. – Но теперь там и похуже дела творятся, с новой партией-то. Профессора гибнут, и ведь их точно не карлики мочат. Похоже, эксперимент зашел в тупик. Может, со дня на день зачистят там все, и дело с концом.
Эдуард от этих слов вскочил на ноги, опрокинув столик. Хорошо, шустрый санитар успел подхватить то, что на нем стояло.
– Эй, ты чего?!
– Страшные слова говоришь, Вась. Тебе ведь и самому их жалко, этих детей.
Сталкер шумно вздохнул, покачал головой:
– Жалко. Но лучше горемыкам сейчас отмучиться, чем… их ведь в покое не оставят, сам понимаешь.
Эдик кивнул. Некоторое время они молча стояли друг против друга. Потом Вася спохватился, сел сам и приятеля за рукав притянул к стулу.
– Ну так что, после таких разговоров есть у тебя желание в Северный коридор соваться? Вот лично у меня – ни малейшего.
– Не знаю, – подумав, выдавил Эдик.
Похоже, авантюра себя не оправдывала, даже если удастся сделать фотографии. Риски слишком велики, они могут попасться, а то и вовсе погибнуть. Не лучше ли бросить все силы на то, чтобы защитить хотя бы пятерку «своих» ребят?
Глава 10ЧП на острове
Когда свет в родительской спальне погас, Таня выбралась из комнаты и на цыпочках прокралась на кухню, отметив про себя, что половицы уже не так предательски скрипят под ее весом. Володя был там, заново заваривал чай. На сестру посмотрел с таким мрачным выражением, что девочка не выдержала – подбежала и обняла брата за шею, как часто делала ребенком.
– Вовка, ну прости, что на тебя свалилось все это!
Он рассеянно потрепал ее по волосам, отозвался почти сердито:
– Да перестань, ты-то в чем виновата! Вот попались бы мне те гады от науки, что творят подобные дела!
Вымытый заварочный чайник чуть не лопнул в его руке.
– Ой, ну не круши посуду, – вздохнула девочка. – Давай лучше чайку попьем, а то на нервной почве ужасно есть хочется.
Немедленно на кухне возник Абрек – ему есть хотелось всегда.
Чаевничали они долго и все время говорили. Брата необходимо было успокоить, согнать эту озабоченную морщинку у него между бровями. Увы, все, что знала о себе и могла рассказать Таня, едва ли могло кого-то успокоить.
– Иди спать, Танюх, – спохватился Володя часа в два ночи. – Завтра на уроках будешь вареная.
Девочка со смешком махнула ладонью:
– Вовка, завтра уроков нет, общешкольный марафон. И совершенно не важно, какой я на нем буду, мои результаты все равно лучше не станут.