Он и открыл входную дверь, когда в нее настойчиво позвонили.
Антон ввалился в квартиру и сразу схватился за вешалку, словно ноги едва держали его. Скинул на пол куртку и прошагал в комнату – Владимир едва успел отскочить с его пути.
Кинебомба обвел взглядом присутствующих, никак не отреагировал на появление Редкого, зато буквально вперился взглядом в ребенка на руках у Эллы. Вид у него был такой, что никто не решался задавать вопросы. Наконец Антон хрипло скомандовал:
– Элла, Эд, пойдемте на кухню – надо поговорить!
– Больше двух – говори вслух, – хмыкнул Эдуард.
– Это не для ушей школьников!
– Я уже не школьник, – сказал подоспевший следом Володя. – Могу присоединиться?
Антон глянул на него так, словно не очень помнил, кто это такой, но все же кивнул головой:
– Ладно, пошли.
Элла привстала, ее место сразу заняла Злата, мальчик спокойно пошел к ней на руки – он, похоже, уже полностью освоился. Первенцы и Абрек столпились вокруг дивана, старшие удалились на кухню. Антон прочно прикрыл за собой дверь и привалился к ней спиной. Он наконец соизволил заметить друга, рассмотрел его распухшую физиономию, хмыкнул:
– Ты выглядишь так, как я себя чувствую. Из Института выгнали, что ли?
– Сам ушел, – ответил Эдик. – Едва узнал, какие у вас тут дела творятся.
– Дела эти как раз в Институте и начались…
– Да, – подтвердил Редкий. – Это моя вина, что дети оказались на свободе. Но подробности потом.
Антон уставился на него, даже присвистнул изумленно. Отлип от двери и залпом опрокинул в рот первую попавшуюся чашку холодного, не допитого кем-то чая.
– Откровенность за откровенность, друг. Ты теперь член «Комитета», верно? – спросил его Редкий.
Кинебомба молниеносно кивнул:
– Да. Точнее сказать, я возглавляю «Комитет» после смерти его прежнего руководителя.
Элла испуганно охнула, Антон покосился на нее, угрюмо хмыкнул.
– Он умер в больнице от рака этим утром. А вот я сегодня уже потерял двоих. Еще трое под вопросом, никто не может сказать… станут ли они прежними. Детишки рассеялись по городу, и мы не знаем, откуда ждать нового удара. Десятки жертв, и это только по первым прикидкам.
– Уже ясно, на что способны эти первенцы? – спросил Эдик.
Кинебомба неопределенно покрутил рукой перед собственным носом.
– Пока что только догадки. Старшая из девочек может повышать или понижать температуру тела человека до такого предела, что сердце не выдерживает. Почти верная смерть, хотя некоторых удалось откачать. Но все же она не так опасна, потому что это происходит лишь при зрительном контакте. А вот мелкая, годик с чем-то, – тут совсем скверно. Издает короткий вскрик, и все, кто его слышат, впадают в детство, начинают вопить от страха и бегать на четвереньках. Я пока не видел, чтобы кто-то пришел в себя. Дальше – старший мальчик. Предположительно создает инфразвук. Мы несколько раз наблюдали, как люди хватались за уши и неслись куда-то, пока не падали замертво. На ближайших к его дислокации улицах полно аварий – эта дрянь даже сквозь металл проникает.
– Где беглецы сейчас? – спросил, подавшись вперед и стремительно бледнея, Владимир.
Он перепугался за родителей – в последнем разговоре они категорически отказались оставаться в безопасном Питере, когда их дети здесь.
– Мы этого не знаем. Сначала они следовали за старшим мальчиком, потому что слышали единственно знакомые им звуки. Но потом эти звуки прекратились, потому что сколько может выть измученный ребенок? И мы лишились возможности отслеживать их. Предположительно, дети рассеялись по городу, забились в подвалы. Мы даже допускаем, что их могли подобрать. Возможно, они слишком устали, чтобы защищаться, и пошли в руки, как этот ваш. – Он дернул головой в сторону комнаты.
– Ты не сказал про еще одного ребенка, – слабым голосом напомнила Элла.
Антон скрипнул зубами:
– Да, еще один мальчик, приблизительно четыре года. Этот вообще полный атас. Создает вокруг себя состояние невесомости.
– Что?!
– Что слышали. Если пугается, то может в радиусе десяти метров вокруг себя поднять в воздух все, что не врыто в землю, и людей тоже. Сам же остается на земле. Через минуту или две все валится обратно на землю. Один мой человек погиб, раздавленный рухнувшей ему на голову его же машиной.
Несколько секунд на кухне царила гнетущая тишина. Потом Редкий произнес, чеканя каждое слово:
– Тоха, ты сейчас оставил своих людей в опасности и прибежал сюда. Значит, у тебя есть какой-то план. Какой?
Антон тяжело повел головой, смерил прищуренным взглядом всех троих. Потом выговорил, словно пудовую гирю уронил:
– Вы знаете какой.
Элла тихо вскрикнула, Владимир отшатнулся и врезался плечами в подвесной шкафчик.
– С ума сошел, да? – процедил Эдуард.
– Нет. И взываю к вашему разуму. Вы не видели того, что видел я. Люди десятками гибнут и сходят с ума, у нас каждая секунда на счету.
– Но это невозможно, мы тебе не позволим! – выкрикнула Элла.
– Возьми себя в руки! – рявкнул Кинебомба. – Это возможно и необходимо. Внизу в машине сидит человек из «Комитета», врач по профессии. Он просто сделает укол, ребенок не почувствует боли. И все закончится. Может, не сразу, но гарантированно.
– Да ты точно безумец! – заорал Редкий и бросился на друга.
Поскольку габариты кухни не позволили им упасть на пол, Антон и Эдик пару мгновений активно мутузили друг друга, завалившись на кухонный стол. Потом на левой руке Редкого повисла Элла, а на спину Кинебомбе прыгнул Володя. Лежа щекой на столешнице и не пытаясь скинуть с себя парня, Антон продолжал кричать:
– Легко быть гуманным, когда Элка рядом, а больше у тебя никого нет! А ты вообрази, была бы она там, в городе, и в любой момент могла бы погибнуть? Если бы родители твои были живы и ты не знал бы, что с ними? Да ты о самих детях подумал? Они измучены, изранены, смертельно испуганы. Да такой исход стал бы для них избавлением!
– Тихо вы! – взмолился Милич, пытаясь ладонью заткнуть рот Кинебомбы. – Они же все слышат.
Все разом смолкли, с испугом глядя на дверь, закрытую, но крайне хлипкую. И именно в этот миг тишины под окном на улице раскатисто громыхнуло – никто не усомнился, что это был выстрел. За грохотом последовал злобный собачий лай.
Антон, легко стряхнув с себя Володю, кинулся к окну, чуть не выбил его лбом, на секунду прижался к стеклу лицом. Потом заорал:
– Вниз!
Толпясь, вывалились в комнату – там было пусто. Малыш исчез вместе с пледом. Сами ребята одеться не успели, их куртки так и остались висеть на вешалке в прихожей.
Когда сбежали вниз, там уже собрался народ. Рядом с грязной синей тойотой у распахнутой дверцы лежал лицом вниз мужчина. Правая рука была откинута в сторону, пистолет отлетел на полметра. Машина Миличей исчезла. Володя с выражением отчаянного ужаса на лице замер рядом с тем местом, где недавно припарковался у палисадника, и уставился себе под ноги – на чисто выметенном сухом тротуаре были отчетливо видны кровавые брызги.
– Сергей! – Упав на колени, Кинебомба перевернул лежащего, ощупывал и осматривал его, не переставая звать по имени.
Элла опустилась рядом, поискала пульс, оттянула веко.
– На нем никаких повреждений! – крикнул Антон. – Обморок?
Девушка медленно покачала головой:
– Он мертв. Видимо, сработала защитная способность одного из наших ребят.
Она встала на ноги и подошла к Редкому, который растерянно топтался около Владимира и не мог сообразить, чем его успокоить. Элла с ходу взяла Володю за обе руки, встала к нему почти вплотную, заставляя таким образом смотреть ей в лицо, а не на страшные пятна.
– Володя, успокойся! Таня наверняка в порядке.
Почти безумный взгляд стал ей ответом.
– В порядке?! – взревел Милич. – Кто-то из них тяжело ранен!
– Этот комитетчик вполне мог стрелять в ребенка, все равно ведь готовился его прикончить, – включился и Эдик.
Владимир тяжело качнул головой:
– Они завернули малыша в плед. Попади пуля в него, кровь не брызнула бы во все стороны. А вот ребята все были без верхней одежды.
– Ладно, друг, не думай пока об этом, – попросил Редкий. – Сейчас до кого-нибудь дозвонимся и все выясним. Как думаешь, кто сел за руль твоего транспорта?
– Платон, – ни на секунду не замешкался Милич. – У него же фотографическая память, теоретически он умеет все, что мог хоть однажды наблюдать.
– Так, хорошо, это понятно. Куда они могли поехать?
Парень резко поднял и опустил плечи:
– Понятия не имею. Едва ли к нам, родители могли уже вернуться, Таня в курсе. А они сейчас будут искать укромный уголок… но если кто-то серьезно ранен, рванут в больницу.
– Будем исходить из того, что ранение не слишком серьезное и им сейчас не до больницы. Дадим немного времени доехать до места и успокоиться и начнем звонить, – решила Котенок. – Если они слышали наш разговор, то наверняка поняли, что мы не поддержали Антона.
При имени Кинебомбы все разом повернулись туда, где только что видели его склонившимся над телом мертвого товарища. Но Антона там уже не оказалось, исчезла и машина. Только какой-то мужчина в штатском, размахивая удостоверением, деловито разгонял толпу по домам и одновременно звонил по телефону.
Оторвав взгляд от этой сцены, Редкий обнаружил, что теперь исчез и Володя. Элла, схватив его за рукав, торопливо повела обратно к подъезду.
– Погоди, а этот-то где? – заупирался Эдик.
– Эд, он скоро вернется. Наверняка хочет немного успокоиться и сам дозвониться ребятам. А потом придет к нам, я даже дверь запирать не стану. Только бы с ним на улице ничего не случилось! Господи, бедный парнишка!
– Да прямо уж бедный!
– Ты не понимаешь. Он ведь не только из-за сестренки с ума сходит! Он еще и в Злату влюблен.
Редкий издал неопределенный звук.
– Он единственный из нас, кто может спокойно смотреть ей в глаза. Они просто созданы друг для друга, понимаешь? Ну, точнее, мог до недавнего времени. Сейчас он боится, что может выложить родителям всю правду про Таню…