Спустя несколько месяцев я, Слон и Плешивый все же ушли из Ясного и вступили в клан «Независимых». Кто бы что ни говорил, но эти ребята оказались достаточно благодушными и веселыми. А все рассказы о том, что все «независимые» – наркоманы, наглая ложь. Я уверен, что эти слухи распустил Ворон и его прихвостни из «Возмездия».
На базе мы провели немногим больше месяца, когда нас вызвал Маклауд, глава клана. Он поручил нам весьма простое дело – отнести контейнеры с артефактами в одну из лабараторий ученых, что располагалась в Долине теней, и забрать у них какие-то приборы.
Наша троица покинула базу «Независимых» в прекрасном настроении. Правда, мы еще не знали, какую участь приготовила для нас Зона…
По пути мы болтали о всяком. Плешивый, как обычно, травил анекдоты, чем знатно веселил меня и громилу Слона. Благодаря весельчаку идти было намного проще, и даже тяжелые контейнеры в рюкзаках не омрачали дорогу.
– Слышь, Молотов, – обратился ко мне Плешивый. – А что за прозвище у тебя такое?
– Сам придумал, – горделиво усмехнулся я. – Вообще Вячеслав Молотов был достаточно весомой фигурой в Советском Союзе, но мне больше нравился коктейль, названный в его честь.
Наш дружный смех разлетался по ближайшим окрестностям Зоны. К вечеру мы наконец-то добрались до Долины теней. Место достаточно жуткое. Особенно для тех, кто впервые сюда наведался. Скрученные неведомой силой, деревья скрипели при каждом дуновении ветра. А из-за их густых крон солнечный свет едва проникал в долину. Периодически мелькали подозрительные тени. Природу их происхождения так никто и не смог объяснить.
Свернув к недостроенному зданию, мы подошли к неприметной лестнице, ведущей в подвал. Спустившись вниз, остановились у гермодвери с облупившейся желтой краской. Я нажал на кнопку вызова домофона.
– Представьтесь, – раздался механический голос из динамика.
– Мы от Маклауда. Принесли артефакты. Ваше начальство в курсе, – произнес Плешивый.
– Ожидайте.
Спустя несколько минут все тот же голос сообщил:
– Вас ожидают. Можете войти.
В толще гермодвери что-то зажужжало, щелкнуло, а затем створка пришла в движение, открывая вход в лабораторию.
Войдя внутрь, мы заметили перед собой еще одну дверь. Как только вход закрылся, механический голос произнес:
– Сейчас вы пройдете процедуру дезинфекции и деактивации радионуклидов. Не двигайтесь.
Что-то скрипнуло, и из стен появились небольшие трубки. Желтоватое освещение переключилось на красный цвет. Раздался писк, помещение стремительно заполнилось чем-то похожим на пар.
Мгновенно стало тяжело дышать. Мы закашлялись. Слон принялся долбить в дверь огромным кулаком с криком:
– Открывайте! Мы сейчас здесь загнемся!
Но дверь так и не открылась.
Первым упал на пол Плешивый. В моих глазах потемнело, ноги стали ватными. Вслед за товарищем я свалился на холодный металл, еще какое-то время слыша грохот ударов в дверь и яростные крики Слона.
Очнулся в клетке. Это были не камеры, а именно клетки. Грязные, измазанные кровавыми пятнами. Напротив в таких же клетках держали ужасных тварей: спрутов, обезглавленных, но все еще живых людей, пару кукловодов с черными мешками на головах. Их можно было узнать, даже не видя обезображенных рож. В одной из клеток находился Слон. Вцепившись в прутья, он неистово орал, требуя встречи с руководством. Немного в стороне, по соседству с казематами обезглавленного человека, обняв колени, сидел Плешивый.
Сколько времени нас держали, я не знаю, но достаточно, чтоб сойти с ума. Кормили один раз в день какими-то помоями. Первые несколько суток мы отказывались есть эту баланду, но потом пришлось, сработал инстинкт самосохранения. Вокруг сновали люди в белых халатах, время от времени моргал свет и доносились чьи-то истошные вопли, полные боли и страдания. Это был ад. Похлеще того, что творился там, на поверхности.
Первым забрали Слона. Он сопротивлялся из последних сил. В порыве гнева или отчаяния смог вырубить одного из ученых. Но электрошокер быстро усмирил его пыл. Снова замигал свет, раздался крик, от которого мое тело похолодело, а волосы встали дыбом. В клетку нашего друга приволокли двое наемников. Слон был без сознания. Он шумно упал на бетонный пол. На наши вопросы сталкер не реагировал, только часто и хрипло дышал. На следующий день история повторилась. Я заметил на его теле уродливый шов от мошонки до самого рта. Из глаз сталкера текла кровь. На третий день его не вернули назад, но привели еще одного кукловода, до боли похожего на Слона.
– Нет, не может быть, я просто схожу с ума.
Затем забрали Плешивого. Но на этот раз не было ни мерцания, ни криков. Вернули его всего измазанного смесью крови и какой-то мерзкой зеленой жижи. Глаза, наполненные ужасом и болью, вылезли из орбит и не мигали. Его усадили у стены. Так Плешивый и просидел до следующего дня. Потом его снова забрали и обратно уже не привели, но и мутантов не добавили.
Настал мой черед. Двое наемников выволокли меня в коридор и повели между клетками к большим металлическим дверям. Кукловод, которого привели на днях, вскочил с места, вцепился в прутья и заорал. Я никогда раньше не слышал, как кричат эти мутанты. Внутри все сжалось. Мутант не унимался, пока не получил разряд электрического тока.
Дверь распахнулась, и по глазам ударил яркий свет. Зажмурившись от острой боли, я отвернул голову в сторону. От увиденного в жилах моих застыла кровь. Навстречу вели обезглавленного человека. Это был Плешивый. Я узнал его по расшитым разноцветными лоскутами штанам. Тут я понял, почему кукловод так бесновался, и теперь был уверен на все сто процентов – им был Слон. Что ж, моя участь, похоже, ясна.
Свернули в одну из дверей. Вокруг стояло множество приборов, переплетенных толстыми жгутами проводов. Я разглядел мониторы и стеклянные колбы, напоминающие автоклавы. В одну из этих колб меня и поместили. Приковали кандалами руки и ноги. Выбрили на голове несколько участков и подсоединили провода. Колба захлопнулась и стала наполняться той самой зеленой жижей, коей был измазан Плешивый.
– Чем же я тебя так разозлил?! Чем перед тобой провинился?! – заорал я, обращаясь к Зоне.
Жидкость поглотила мое тело. Не в силах больше сдерживаться, сделал вдох, впуская ее в свои легкие…
– За что?! За что ты так с нами поступила?! Мы чтили твои законы и жили по совести! Почему?! Или ты так нас сохранила?! Оставила с собой навеки?! Так знай же! Эта участь хуже смерти! – кричал я, убегая потом в лес.
Сегодня очередной сталкер прострелил мне плечо. Ничего, к утру заживет. Нужно уходить. К центру Зоны, дальше от людей. Они считают меня монстром, но я смог сохранить свой рассудок. Понятно, что лучше было бы сдохнуть в той клетке, нежели стать очередной тварью, жаждущей крови, но еще не утратившей разум человека.
Тим ВолковЗвони, звонарь(рассказ)
Это была странная игра. Весьма странная.
Сидим лицом к лицу, у каждого в руках – по револьверу. Старому, шестизарядному. Системы Смита-Вессона. И где только такие нашли? В барабанах – по одному патрону. Оружие приставлено к виску противника.
Счет – раз… два… три… Надо одновременно нажать на спусковой крючок.
Коли не прозвучал выстрел и никто не умер – играем дальше. Кон.
Вокруг толпа. Орет. Гогочет. Беснуется. Но играющие их не слышат – не до того. Все вокруг расплывчато, глухо, словно они находятся под толщей воды. Зато лицо противника так четко видно, что аж глаза режет. Каждую пóру можно рассмотреть, каждый шрам и волосинку на давно не бритом подбородке. Словно под лупой. Наверное, от нервов так обостряется зрение.
– Второй кон! Второй! – орет Зубр, по-обезьяньи скаля золотые зубы. От него и воняет, как от животного, крепким пóтом и кислятиной.
Он – владелец подпольного заведения, где проводится Игра. Собственно, он и выдумал эту забаву.
Сталкеры и бродяги сначала обходили стороной это место, основной контингент здесь был иного рода. А потом увлеклись. И многие проблемы стали таким образом решаться. Вместо бесконечных споров, драк и выяснений, кто прав, а кто нет, – в круг арены, на стулья. И по «смит-вессону» в руки.
– Второй кон!
Толпа орет. Ставки растут.
Жаба принимает деньги. Уже берет один к трем. Против меня. Такие коэффициенты. Я понимаю, почему именно так. Все считают меня сумасшедшим.
– Даю счет! – Зубр шумно сморкается в пол и начинает: – Раз… два… ТРИ…
ЩЕЛК!
Вновь все живы.
Толпа кричит еще громче, кто-то от радости, кто-то – с горя. Видимо, уже поставили на мою смерть. Так скоро? Всего лишь на втором кону? Нет, так просто я не уйду.
Выдыхаю. У сидящего напротив меня противника изможденный вид. Ни страха, ни ненависти. С виска стекает капелька пота. Глаза выцветшие, подернутые усталостью и болью. Только боль эта не обычная, не физическая, а как будто бы спрятанная глубоко внутри.
– Третий кон! Третий!
Жаба начинает принимать деньги. Мятые бумажки суют уже охотнее – ставки растут. Шансов выжить уже гораздо меньше, а значит, можно поставить на смерть и выиграть: хоть и небольшой, но все же куш. А рисковые продолжают ставить на жизнь. Тут уже светит добыча покрупнее. Шесть попыток, две сыграны. Осталось еще четыре «выстрела», и один из них точно поставит точку в моей жизни.
Поднимаю оружие. И вдруг чувствую, как трясется рука. Нет, только не сейчас! Унять, сжать, подавить это. Не сейчас! Соберись!
Не получается.
Вновь обрывки воспоминаний захлестывают сознание.
…жара, треск железной крыши от палящих лучей солнца, запах гудрона. В тени играют дети. Рядом – та, с кем планируешь встретить старость. До старости, правда, еще далеко.
Все хорошо. И все прекрасно. Ничего не надо, лишь наслаждаться этим мигом. Смотреть на детей. И обнимать ту, с кем встретишь старость.
На горизонте появляются черные тени…