Мужчина подхватил свою жертву, закрыл ей рот ладонью и в несколько приемов оттащил подальше в кусты, где никто им не помешает. Он аккуратно положил тело на траву и заклеил губы семиклассницы сантехническим скотчем. Но это было лишним. Девочка не чувствовала своего тела и была напугана так, что вряд ли смогла бы издать хоть малейший звук. Страх и паралич сковали ее тело.
Мужчина распустил кичку на голове жертвы и расправил волосы, разложив их веером на траве.
— Так-то лучше… — улыбнулся палач. — Какая ты у нас красавица!
Ребенок отрывисто дышал. Вопреки параличу ее тело били дрожь и конвульсии. Из глаз потекли большие, словно глицериновые, слезы.
— И плачешь ты красиво, — произнес убийца. — Сейчас мы тебя переоденем, и ты будешь похожа на славную куколку. — Мужчина рассмеялся детским заливистым смехом, но, на секунду испугавшись, что теряет контроль над ситуацией, резко заткнул себе рот ладонью. — Упс… Мы же не хотим, чтобы нам помешали. — Его голос звучал приторно и до тошноты мягко. Он каждым словом как будто убаюкивал девочку.
Мужчина достал из своего маленького рюкзака розовое платье, затем снял с девочки всю одежду, аккуратно сложил ее рядом и надел на тело жертвы красивое розовое платье.
— Ты же у нас любишь танцевать. Мы с тобой похожи. Только я рисую. Я художник. Хочешь, я нарисую на тебе что-нибудь красивое? Ну конечно, хочешь. — Он потянулся в рюкзак за красками, приподнял розовое платье повыше и принялся рисовать.
Это были пуанты на изящных ступнях балерины с высоким подъемом. У него хорошо выходило. Мужчина старался рисунком не испортить изгибы тела ребенка, а подчеркнуть их. Он создавал свой шедевр наспех, конечно. «Но ведь Ван Гог тоже писал картины яростно и стремительно!» — Эта мысль промелькнула в его голове, и он снова позволил себе ликующе хихикнуть. У него выходило. Да! Все именно так, как и планировалось. Красиво! Невероятно красиво! Но для шедевра не хватало последнего штриха.
Мужчина взял молоток, которым минут десять назад сломал девочке позвоночник, навис над своим шедевром, а затем одним метким и четким ударом в голову завершил его несколькими мазками крови. Девочка мертва, и теперь его картина окончена.
Затем убийца собрал все инструменты в рюкзак, поправил платье, осмотрелся, бросил последний взгляд на плоды своего творчества и покинул импровизированную мастерскую под открытым небом.
У него оставалось совсем немного времени…
Виктор Демьянович прекрасно знал, что покушение может произойти, и даже не важно, кем оно будет организовано — новым губернатором ли, Нигредо ли, кем бы то ни было еще. После того как МВД подобрал Моисея на дороге, они обсудили все возможные сценарии развития событий. Следователь шел на эти риски осознанно, но их задача состояла в том, чтобы минимизировать последствия этих событий.
Миронов запахнулся плащом, чтобы не пугать окружающих кровью, но это все равно не помогало. Он постарался рукой и тканью зажать рану, чтобы не потерять сознание от потери крови раньше времени, и достал из кармана свой телефон, затем набрал номер Моисея и произнес: «Это случилось, нужна помощь, у меня осталось минут десять».
Машина подъехала даже быстрее. Старый белый фургон, один из миллиона тех, которые развозят посылки, рекламируют на своих бортах магазины сантехнического оборудования или просто стоят во дворах и ржавеют. Виктору Демьяновичу помогли забраться внутрь и оказали первую медицинскую помощь на месте. Один из тех парней, который сидел за компьютером в штаб-квартире TrickOrTreat, Тимофей, имел незаконченное медицинское образование и два года отработал в скорой помощи. Тима уложил Миронова на спину, разорвал на нем рубашку, заткнул рану медицинским тампоном и сделал быстрый, меткий укол обезболивающего.
— Держите полотенце. Вставьте его между зубов, — произнес Тимофей. — Сейчас будет больно.
Но Миронов так толком ничего и не почувствовал — он отключился.
Виктор Демьянович стоял посреди темного парка один. Была ночь. Тусклые фонари, зажженные в целях экономии через одного, тускло освещали узкие тропинки между зарослями деревьев. Что он здесь делает? Где находится этот парк? Сколько времени прошло после ранения? Воспаленное подсознание не могло справиться с температурой, которая одолевала тело следователя после ранения в живот. Ему казалось, что все происходящее реально, просто он почему-то потерял счет времени, забыл, как и почему оказался в парке.
Миронов обернулся и резко отпрянул назад: прямо за его спиной притаилась огромная каменная голова летчика. МВД присмотрелся и понял, что перед ним внушительных размеров монумент. Надпись гласила «Защитникам ленинградского неба…» — и так далее. Значит, этот парк в Петербурге? Как я тут оказался? Рядом с памятником лежали свежие букеты гвоздик. Цветов было очень много. Если бы можно было собрать все эти цветы и воткнуть в землю, то получилось бы небольшое поле гвоздик. Поле примерно в десять соток. Неужели все эти цветы сюда кто-то принес?
Виктор Демьянович еще раз оглянулся, запомнил ориентиры на местности и решил идти куда-нибудь. Но куда? От памятника, как нарочно, словно это место было создано для страшных кошмаров или снов с глубоким смыслом и подтекстом, расходились четыре тропинки. Здравый смысл подсказывал идти вперед по самой широкой и освещенной тропинке — там безопаснее, она точно приведет следователя к выходу из парка и концу этого пугающего и странного сна. Но все нутро МВД кричало о том, что надо идти налево, по самой темной и пугающей аллее. И он пошел.
У Миронова складывалось ощущение, что он идет внутри освещенного туннеля, например туннеля метро. Все, что находилось на тропинке, еле-еле подсвечивалось фонарями, разливающими в пространство свой призрачно-янтарный свет, но деревья были темны, как ночное небо, как абсолютная тьма. Это пугало следователя. Скрипы сухих стволов и веток напрягали и раздражали слух, натягивали нервы, как струны на скрипке.
Парк был похож на лабиринт. Виктор Демьянович шел по аллее уже бесконечно долго, ему казалось, что целую вечность, но ни выхода, ни других людей, ни хоть какой бы то ни было подсказки не предвещалось. Что же будет дальше? Заиграет музыка? Миронов усмехнулся от этих мыслей, но вдруг внезапно похолодел от одной ужасной мысли: «А что, если я умер? И так на самом деле выглядит Царство Небесное или еще какое-нибудь постпространство?»
Виктор Демьянович ускорил шаг, но внезапно вынужден был остановиться — ему преградила дорогу огромная черная собака. Пес обнажил свои клыки и зарычал. Миронов понял, что это не собака — это черный как ночь волк.
Животное рычало и скалило зубы. Страх сковал все тело МВД, он не мог пошевелиться и только смотрел прямо в глаза этой ночной твари. Вдруг волк резко успокоился, посмотрел на Миронова, поднял голову к ночному небу и истошно завыл всеми переливами своего волчьего сердца.
От этого звука у Виктора Демьяновича зашевелились волосы на макушке — он так и продолжал стоять, как вкопанный в землю, наблюдая перед собой инфернального хищника. Волк перестал выть, еще раз посмотрел на Миронова, нагнул в сторону голову, как будто изучая следователя, затем развернулся и сделал несколько шагов в лес. МВД стоял не двигаясь. Волк повернулся и снова посмотрел на Миронова, после чего сделал еще несколько шагов в сторону деревьев, опять развернулся на Миронова и вопросительно на него посмотрел.
— Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой? — почти заикаясь, выдавил из себя следователь. — Нет, дорогой, иди, куда шел.
Животное резко сделало прыжок в сторону МВД — так, что у того от неожиданности чуть сердце не остановилось. Но этот прыжок был больше похож на игру маленького щенка или волчонка, но никак не на проявление агрессии. Волк снова посмотрел на лес и резко перевел взгляд на Миронова.
— Черт возьми, — вырвалось у следователя. Он шумно выдохнул и медленно пошел в сторону леса, туда, куда был устремлен взгляд животного.
Как только Виктор Демьянович сделал несколько шагов, волк сразу же сорвался с места и скрылся в непроглядных зарослях.
— Куда?! — воскликнул МВД и вошел следом за ним в лесополосу.
Ветки так хлестали Миронова по лицу, что бесполезно было подставлять руки для защиты. И ничего не было видно. Черный волк в этой непроглядной темноте потерялся почти сразу, так что Виктор Демьянович просто шел наугад. Казалось, этот путь длится целую вечность, пока сквозь ветви не начал пробиваться свет фонарей с соседней тропинки. МВД пошел в его сторону, но, не дойдя буквально десятка метров до дороги, вдруг увидел что-то темное возле дерева. Там кто-то лежал. «Может, этот самый волк?» — подумал следователь. Но этот кто-то или что-то не шевелился. Миронов дал глазам немного привыкнуть к темноте, присел на корточки и пригляделся. То, что он увидел, напугало его не меньше, чем внезапное появление черного волка посреди городского парка.
Под деревом лежала мертвая девочка в розовом платье, хотя в темноте его цвет было сложно определить точно. На голове у нее зияла огромная рана, как от удара молотка или биты, а на ноге виднелся какой-то рисунок. МВД подобрался чуть поближе, аккуратно, кончиками пальцев взял край платья и приподнял его повыше, чтобы разглядеть рисунок. Это был смеющийся клоун с большим гелиевым шариком. Неожиданно слуха Миронова коснулся еле слышный шепот. Он повторял: «Нас было много… Нас было много…» Виктор Демьянович стал озираться по сторонам, пытаясь отыскать источник этого шепота.
— Здесь кто-то есть? — спросил он. — Подай мне знак.
Вдруг кто-то резко схватил Виктора Демьяновича за руку, он закричал. Это была девочка. Она открыла глаза, посмотрела на МВД и произнесла: «Нас было много…» А затем неожиданно прокричала писклявым голоском: «Нас было много!!!» Крик вырастал стеной и давил на барабанные перепонки следователя. От него нельзя было избавиться, он словно затекал в уши и устремлялся прямиком в мозг, пронзая его иглой. Крик стал ноющей болью, которая разливалась по телу Виктора Демьяновича и становилась невыносимой. Спустя мгновение МВД упал и потерял сознание.