– Ты что-то здесь забыл? – спросила она.
– Нет, просто надеялся застать дома Фрэнка. Но вижу, его грузовика нет на месте.
И Босх махнул в сторону пустого пространства рядом с их жильем.
– Он отправился с грузом сока в Американский каньон и, наверное, будет дожидаться, пока у них найдется для него товар, чтобы не гонять машину обратно порожняком. Вернется, должно быть, только к завтрему. А ты кто такой будешь?
– Приятель. Вот проезжал мимо. Мы с ним были друганами двадцать лет назад в Заливе. Скажи ему, что Джон Бэгнэл передавал пламенный привет.
– Ладно, скажу.
Босх не мог вспомнить, упоминалось ли имя жены Доулера в собранном Чу досье. Было бы неплохо назвать ее по имени прощаясь. Но она уже повернулась и пошла обратно к двери, которую оставила распахнутой. Под более широким навесом по другую сторону дома Босх заметил мотоцикл, на бензобаке которого красовалось крупное изображение трупной мухи. Вероятно, Доулер, когда не возил виноградный сок на своей фуре, любил рассекать по округе на «харлее».
Босх отъехал от городка трейлеров в надежде, что не вызвал у женщины слишком больших подозрений. А Доулер скорее всего не был нежно любящим мужем, который, находясь в отлучке, каждый вечер звонил домой.
Предпоследним пунктом дня в программе тура по Центральной долине у Босха значился Стоктон. Там он заехал на стоянку перед рестораном «Стирз» – тем самым, где встретил свою смерть Кристофер Хендерсон.
Но Босх вынужден был признать, что приехал туда не просто для осмотра места в рамках расследования. Он чертовски проголодался и уже давно мечтал о хорошем натуральном бифштексе. Конечно, найти нечто схожее с бесподобным куском мяса, поданным ему в субботу в «Крейгз», представлялось невыполнимой задачей, но аппетит разыгрался не на шутку, и он готов был рискнуть.
В отличие от многих Босх не имел ничего против ужина в одиночестве, а потому сказал молодой женщине-метрдотелю, что предпочтет поесть в зале, а не за стойкой гриля. Она провела его к столику на двоих, стоявшему рядом с винным холодильником, и он сел так, чтобы видеть все помещение ресторана. Это прежде всего диктовалось застарелой привычкой принимать меры предосторожности, но в глубине души он надеялся еще и на удачу. Вдруг, например, самому Карлу Косгроуву захочется именно сегодня отужинать в собственном заведении?
Однако в течение следующих двух часов Босх не увидел ни одного хотя бы отдаленно знакомого лица, что, впрочем, не испортило ему удовольствия. Бифштекс с картофельным пюре оказался на удивление вкусным. Он позволил себе еще и бокал мерло производства фирмы Косгроува, и вино отлично пошло под говядину.
Единственная накладка случилась, когда на весь ресторанный зал зазвонил сотовый телефон Босха. Он специально перевел его в громкий режим, чтобы услышать сигнал сквозь шум двигателя, и забыл скорректировать звук до нормы. Сидевшие рядом клиенты ресторана недовольно покосились на него, а одна дама укоризненно покачала головой, явно признав в нем жителя большого города, где, как всем известно, живут одни высокомерные хамы.
Пренебрегая произведенным впечатлением, Босх ответил на звонок, поскольку на дисплее высветились цифры 404 – код Атланты. Как он и предположил, звонила Шарлотта Джексон – одна из тех, кому он оставил сообщение на автоответчике. Ему понадобилась всего лишь пара вопросов, чтобы понять – это снова не та женщина, которую он разыскивал. Поблагодарив ее за звонок, он отключил телефон и улыбнулся сердитой леди, все еще потрясенной его неслыханной наглостью.
Открыв папку с делом, захваченную в ресторан, он вычеркнул из списка Шарлотту Джексон, значившуюся под номером четыре. Теперь у него оставались лишь две кандидатуры – номер три и семь, но напротив одной из них не значился даже номер телефона.
К тому времени, когда Гарри вернулся на парковку, уже полностью стемнело, а сам он чувствовал усталость после долгого дня. В голову пришла идея откинуть кресло и часок поспать, но он сразу же отмел ее. Он не мог позволить себе растрачивать драгоценное время.
Стоя у заднего бампера, он посмотрел вверх. Ночь была безлунная, но и безоблачная, а потому над всей Центральной долиной ярко сияли звезды. Босху это не понравилось. Сегодня ему требовался полный мрак. И он с досадой ударил кулаком по багажнику.
Глава двадцать седьмая
Проезжая мимо ворот усадьбы Косгроува, Босх выключил и фары, и подфарники. На всем протяжении Хэммет-роуд не было больше ни одной машины. Он продолжил движение еще пару сотен ярдов до того места, где дорога плавно изгибалась вправо, и остановился, свернув на обочину.
Босх заранее отключил подсветку кабины, чтобы лампочка не загорелась, когда он откроет дверцу. Выйдя в ночную прохладу, он замер, вглядываясь и вслушиваясь. Кругом стояла полнейшая тишина. Достав из кармана джинсов сложенный листок бумаги, он развернул его и положил под лобовое стекло. Это была записка:
«Кончился бензин. Скоро вернусь».
На Босхе были теперь резиновые сапоги, которые он достал из багажника. Оттуда же он извлек небольшой карманный фонарик, надеясь, что воспользоваться им не придется. Спустившись с трехфутового откоса, он осторожно ступил в воду, подернувшуюся тем не менее рябью до самых деревьев.
Босх собирался по диагонали выйти к подъездной дорожке по ту сторону стены и двинуться затем вдоль нее до особняка Косгроува. Интуиция подсказывала ему, что именно Косгроув, обладавший и деньгами, и влиянием, должен был оказаться в центре любых событий. А потому Босху хотелось понять его человеческую сущность и для начала увидеть, где и как он живет.
Глубина воды не превышала нескольких дюймов, но жижа под ней засасывала сапоги и мешала идти быстрее. Несколько раз грязь цеплялась такой мертвой хваткой, что Босху с трудом удавалось вытаскивать ноги вместе с обувью. Ровная водная поверхность так ярко отражала россыпь звезд, что невольно возникало ложное ощущение, будто он освещен со всех сторон и виден издалека. Через каждые двадцать ярдов он выбирался на твердую почву под деревьями, чтобы ненадолго укрыться, перевести дух и прислушаться. Но вокруг по-прежнему царила тишина, не нарушаемая даже стрекотом ночных насекомых. Единственный различимый звук едва слышно доносился откуда-то издали, но Босх пока не мог определить его источника. Это напоминало легкий гул какого-то механизма, и он подумал, что где-то, вероятно, работает насос, поддерживая в роще постоянный уровень воды.
Вскоре роща превратилась для него в подобие лабиринта. Крепкие долголетние стволы деревьев вздымались вверх на тридцать футов и казались абсолютной копией друг друга. Их когда-то посадили вдоль удивительно прямых линий. И потому, в каком бы направлении ни посмотрел Босх, все казалось ему одинаковым. Стало страшновато. Он мог здесь заплутать и уже жалел, что нечем пометить пройденный путь.
Но спустя полчаса Босх все-таки вышел к подъездной дороге. Он так измотался, что сапоги казались чугунными. Однако ему и в голову не приходило отказаться от выполнения поставленной задачи. И он пошел параллельно дороге, перебираясь от ствола к стволу первого ряда деревьев.
Лишь через час сквозь ветви и листву Босх увидел наконец исходивший от особняка свет. Он снова побрел вперед, заметив, что гул, который слышал прежде, становился громче по мере приближения к дому.
Добравшись до опушки миндальной рощи, он присел на корточки у подножия откоса и всмотрелся в открывшийся вид. Двухэтажный особняк имел экзотический экстерьер французского замка с островерхими крышами и башенками по углам. Внешне он напомнил Босху уменьшенную версию «Шато-Мармон» в Лос-Анджелесе.
Снаружи дом был залит светом прожекторов, направленных на него под разными углами с земли. У фасада подъездная дорожка описывала широкую петлю, а ответвление от нее вело куда-то на задний двор. Босх предположил, что там расположен гараж. Но сейчас он не видел ни одного автомобиля, да и яркий свет исходил от наружных источников. Внутри не светилось ни одно окно. Похоже, дома никого нет.
Босх распрямился и взошел по откосу. Двинувшись в сторону парадного входа, он попал на ровное возвышение из железобетона. Выведенный точно по центру крупный посадочный крест подсказал, что это вертолетная площадка. Он продолжил движение, когда нечто попавшее в периферийное зрение заставило его ненадолго остановиться. Он бросил взгляд влево, где поверхность земли начинала плавно уходить вверх.
Поначалу Босх ничего там не увидел. Дом купался в столь ярком освещении, что звезды в небе над ним померкли, а окружающее пространство казалось непроницаемо черным. Но затем насторожившее его движение над склоном холма повторилось, и Босх понял, что это медленно вращаются на мачте огромные лопасти ветровой турбины, мощно разрезая воздух и на мгновение заслоняя картину звездного неба.
И шелестящий гул, услышанный им в роще, исходил именно от этого ветряного агрегата. Косгроув настолько проникся идеей получения дешевого электричества, что поставил одного из своих стальных великанов на собственном заднем дворе. Как предположил Босх, даже прожектора, обильно поливавшие светом фасад, питались энергией ветра, постоянно продувавшего долину.
Снова сосредоточив внимание на доме, Босх внезапно пожалел, что ввязался во все это. Человек, обитавший в роскошном особняке, был достаточно умен и властен, чтобы заставить работать на себя даже ветер. Он жил за надежной стеной из денег, окруженный фалангами – нет, целыми армиями – деревьев. Ему не требовалось обносить оградой свои обширные владения, потому что он знал: обводненная роща отпугнет всякого, кто попытается вторгнуться на его территорию. Он был феодалом, жившим в обнесенном рвом замке, и Босх уже не понимал, почему вдруг поверил, будто способен его одолеть. Он ведь даже не знал, совершил ли какое-то преступление этот могущественный человек. Аннеке Йесперсен была мертва, а Босх словно гонялся за миражами, движимый интуицией. Никакими доказательствами он не обладал, узнав лишь о странном стечении обстоятельств двадцатилетней давности, но больше не мог ни на что опереться.