Себастьян не замечал этого подводного боя над своей головой. Он пожирал глазами строчки, лихорадочно переворачивая чешуйчатые страницы пойманной книженции.
Наконец Пегги удалось привлечь его внимание и дать ему знак, что пора подниматься на поверхность. Она тронула его за плечо: он должен был почувствовать, что его тело размокает. Если он засидится в воде, то вскоре превратится в песчаную кашу и рассеется по дну пруда. Мальчик часто-часто заморгал.
Было видно, что он не в себе. Себастьян цеплялся за книжку, как маленький мальчик – за плюшевого мишку.
Пегги отпрянула от него: одна из книг укусила ее в руку. Тонкая струйка ее крови окрасила воду в розоватый цвет. Это вдруг разом вывело Себастьяна из отрешенного состояния. Не выпуская книженцию из рук, он бросился выручать девочку.
Выбраться на поверхность было нелегким делом, потому что обитатели пруда попытались отъесть у них пятки. Но ребятам и собаке в итоге удалось-таки выйти на сушу.
Стоило книженции Себастьяна очутиться на воздухе, как у нее начались судороги, словно у рыбы без воды.
– Ой-ой-ой! – запричитал Себастьян. – Смотрите, она сейчас сдохнет! Страница стирается за страницей… А там был список колдунов и порч. Я не успел дочитать до конца.
– Не беспокойся, – вздохнула бабушка Кэти. – Здесь есть тысячи других книжек с миллионами других списков. И в этом вся беда!
Кот белый, кот тигровый, кот усатый… Галстук одноцветный, галстук полосатый?
Вечером, когда наши искатели приключений собрались вместе, чтобы разделить остатки провизии, Пегги Сью заметила полосатого кота, соскочившего с одной из полок и понесшегося к выходу. Его шерсть ослепительно-белого цвета пересекали черные полоски. Он напоминал неведомого науке снежного тигра. В мгновение ока он шмыгнул в приоткрытую дверь и выскочил на улицу Извивающейся Змеи. Подойдя к витринному стеклу, Пегги Сью наблюдала за тем, как он улепетывал в конец улочки. Ловко увернувшись от мечей на газоне перед домом палача, он подпрыгнул, прорвал афишу цирка «Диабло» и растворился в реальном мире.
– К чему бы это? – удивилась девочка.
– К тому, что в книжном магазине обретались два котяры, – проворчал синий пес. – Два – это, по-моему, уже перебор.
– Он был копией того, белого, – задумчиво произнесла Пегги. – Но как будто в матроске…
Это маленькое происшествие отчего-то ее расстроило.
Они ели молча, все были не в духе. У Пегги Сью после укуса книженции-акулы ныло предплечье. Кроме того, у нее ухудшилось зрение. День-деньской она расшифровывала пергаменты и очень перегрузила глаза. Ей стало казаться, что слова сами собой двигаются туда-сюда по странице, словно трепеща от нетерпения. У нее разболелась голова, и ей пришлось прервать чтение.
«Как глупо, – подумала она, – что я порчу только что вылеченные глаза! От такой работенки, того и гляди, снова станешь близорукой…»
С приходом ночи они улеглись на пол, чтобы немного передохнуть. Пегги подремала часок, как вдруг ее разбудило ощущение, что кто-то щекочет ее правую руку. Она приоткрыла глаза. Черное насекомое со множеством ножек прогуливалось по ее открытой ладони. Она привстала, с отвращением пытаясь стряхнуть с себя козявку.
В этот самый миг она увидела, что сотни букашек бегали по книгам, словно противные ночные скарабейчики. Они выползали отовсюду. Девочка вытащила и зажгла фонарик. Напуганные светом букашки прыснули прочь – прятаться в щелях между книгами на многоярусных полках.
– Ух, сколько здесь паразитов! – прогавкал синий пес. – Еще бы парочку глистов, и увеселительная прогулка, считай, удалась.
– Видел? – еле слышно сказала Пегги. – Их там тысячи!
– Ага-ага, настоящее нашествие козявок. Надеюсь, в их планы не входило полакомиться спящими?
Вновь заснуть двум друзьям удалось далеко не сразу. А когда рассвело, Пегги поглядела на синего пса с изумлением.
– Ого! – воскликнула она. – Вчера на тебе был однотонный синий галстук, так?
– Ну да, – подтвердил он. – А что?
– А то, что сегодня поутру он синий в черную полоску… Ты что, ночью надел другой?
– Как бы я его надел, интересно? Ты же знаешь, я не умею завязывать узлы, у меня же нет рук. Но он и впрямь в полоску… Ничего не понимаю. Что еще за магический фокус-покус?
В этот миг колокольчик над дверью звякнул, и кот, улепетнувший накануне в реальный мир, вернулся в магазин. Он снова был полностью белым!
– Где он потерял свои полоски? – почему-то разволновалась Пегги Сью.
– Да нет, – возразил синий пес, – это не тот, а, должно быть, другой, белый. Он, видимо, пошел прогуляться, пока мы дрыхли.
– Похоже на правду, – признала Пегги, – однако у меня полное ощущение, что в магазине живет всего один кот. Он то белый, то полосатый.
– Так не бывает!
– Сама знаю. Когда тигровый кот пробежит мимо нас в следующий раз, попробуй разглядеть его уши. Если на одном есть шрам, значит, кот тот же самый.
Себастьян так торопился вернуться к работе, что они едва успели проглотить завтрак. А потом вновь пошли штурмовать полки и перелистывать колдовские книженции. Всякий раз, снимая очередной фолиант, Пегги боялась напороться на одного из удиравших в ночи скарабеев. И вдруг услышала за спиной чертыханья Себастьяна.
– В чем дело? – спросила она.
– Ни в чем, – рассеянно пробубнил мальчик, – между страницами прошмыгнуло какое-то насекомое, и я его расплющил кулаком.
Пегги собралась было попросить его быть поаккуратнее, но тут заметила спрыгивающего с полки полосатого кота. Шрам на ухе был тем же, а вот полоски… полоски совсем не теми, что вчера! Их было меньше, но они стали шире.
– Эй, киска, – позвала девочка, – а ну-ка, пойди сюда!
Котофеич проскользнул между ее ногами и припустил к выходу. Через миг он уже удирал со всех лап в направлении реального мира.
«Итак, речь вроде бы идет об одном и том же коте, – подумала сбитая с толку Пегги. – Бóльшую часть времени он белый, но как только ему приспичит наведаться в другое измерение, он облачается в полосатый костюмчик. В этих переодеваниях сам черт ногу сломит!»
Атмосфера тайны, царившая в книжном магазине, все сильнее давила на ее хрупкие плечи.
«Только бы мы случайно не запустили часовой механизм какой-нибудь катастрофы, – подумала она. – Не зря предупреждала нас бабушка Кэти… И зачем только мы ее не послушали!»
Возобновив чтение, она с удивлением обнаружила, что во многих книгах было полным-полно пустых страниц.
«Они, вполне возможно, снабжены системой самоликвидации, – подумала она. – Стоит книгу приоткрыть, и все стирается, чтобы не дать нам возможности ознакомиться с содержанием».
Пегги поделилась своей догадкой с бабушкой.
– Ты права, – согласилась пожилая дама. – Утром я уже пролистала добрый десяток книг с белыми страницами. А вчера, когда мы только-только начали, таких вообще не было.
Себастьян слушал их с растерянным видом. Он поднял руку и почесал затылок.
– Эй! – воскликнула Пегги Сью. – Что это еще за пятно у тебя на руке?
– От той козявки, которую я недавно пришиб, – ответил мальчик. – Я пытался его отмыть, но оно не стирается.
– Ну-ка, покажи, – приказала Кэти Флэнаган.
Она наклонилась, чтобы рассмотреть ладонь мальчика. Черноватое пятнышко проступало на коже, как давняя татуировка.
– Еще лапки видны! – заметил синий пес.
– Нет, – поправила его пожилая дама, – это вовсе не лапки, а оттиски с…
– Кис? Кис! – удивился пес.
– Слов! – закончила фразу сметливая Пегги. – Вот это да! Да ты не букашку раздавил, а буковку…
– Что? – не понял Себастьян.
– Печатное словцо, удравшее из книжки, – затараторила Пегги. – По магазину бегают совсем даже не скарабеи, а сбежавшие из книг слова! Вот почему страницы пустеют… Напечатанные тексты разбегаются кто куда.
– Атомную сосиску да кошке в миску! – длинно выругался синий пес. – Так, значит, полоски на котяре – это…
– Да, – подтвердила Пегги Сью. – Они состоят из слов! Сотни слов наползли друг на дружку и стали похожи на черные полосы. Зачем? Для маскировки. Они пользуются животными, чтобы покинуть помещение и улизнуть в реальный мир!
– Ага-ага! – согласился пес. – Слова столпились и на моем галстуке, решив, что я тоже пойду гулять, как котяра. Они приспособили животных под транспортное средство.
– Так вот где собака зарыта: не зря предчувствовала я беду неминучую, – вздохнула бабушка Кэти. – У нас на глазах содержание книг захватывает этот мир! Понятия не имею, к чему это приведет, но догадываюсь, зачем нас заставили сюда прийти. Магические слова сидели здесь, как в тюрьме, и мечтали сбежать. И мы подарили им шанс…
– Слова… – пролепетал Себастьян. – Вы хотите сказать, что книжки сами стирают то, что в них написано?!
– Они пустеют, мальчик мой, – подтвердила пожилая дама, – как треснувшая бутылка. Маленькие пленники решили выбраться на волю. Разбегаются кто куда, как муравьи.
Пегги Сью взяла руку Себастьяна в свою и поднесла к глазам. На его ладони шевелилось черное пятно.
– Когда ты по нему стукнул, слово отпечаталось на коже, – заключила она. – Но оно было бы не прочь сбежать. Смотри, оно непрерывно шевелится. Похоже на живую татуировку.
– Аж с души воротит! – заявил синий пес. – Будь я на твоем месте, я бы скорее руку отрезал, чем дал этой мелкой пакости по себе шмыгать.
Только сейчас девочка поняла, отчего ей накануне казалось, что напечатанные строчки мельтешили в глазах. Не потому, что она переутомилась, – слова действительно шевелились.
«Они пытались соскочить с насиженных страниц, – подумала Пегги. – Освобождаются от пут».
– Давайте запрем дверь на два оборота ключа! – засуетился Себастьян. – Тогда им некуда будет податься.
– Я уже пробовала, – вздохнула Кэти Флэнаган. – Ничего не вышло. Чуть отвернешься, и дверь приоткрывается сама собой. Ничего тут не попишешь: колдовство, оно и в Африке колдовство. Следовало бы запечатать здание, да только где ее взять-то, новую печать, ведь, увы и ах, для меня дело это слишком мудреное.