Слов ненаписанных писем,
Просушены ветром, прожжёны огнем,
Сброшены в руки из выси.
Хладным, безумным, пустым за душой
Взглядом голодной собаки
Взирают сквозь мрак гангренозной клешней
Из-под разбитой коряги.
Грязные пальцы на чистом листе —
Брось! – не тебе слышать шорох
Пересеченных страниц на окне,
Ветром влекомых на порох.
Выгорит фото на красных лучах
Вновь восходящего солнца,
Окна зашторим в зеленых лугах,
Стопчем цветы у колодца.
Грязные трубы пустых городов
Цепями прикованы к звездам,
Чтоб не упал голубой небосвод
На ноги не выросшим грезам.
08.06.2010
На сон грядущий…
Оберошка есть у нас —
Это будет номер раз.
Оберон бежит к воде —
Лошади уж стало две.
Оберон помял цветы —
Это будет цифра три.
Оберон живет в квартире —
Стало их уже четыре.
Оберон пошел гулять —
Лошадь будет номер пять.
Дали лошади поесть —
Оберон стал номер шесть.
На работу выйти лень —
Оберон под цифрой семь.
С Обероном сено косим —
Это лошадь номер восемь.
Оберошка Клюкву клеит—
Это будет цифра девять.
Оберон лежит в грязи —
Добрались до десяти.
Оберонов много стало —
Начинай считать сначала.
Утренняя Звезда
Деревья, покрытые коркою льда,
Зимою крошатся под снегом,
Ломкая, павшая наземь, листва
Втоптана неясным следом.
Ветви укутала черная мгла,
Тени укрылись под пледом,
По стволу пробежала седая волна
С немощным и старым телом.
Выжжена солнцем и серой трава
Пеплом укуталась серым,
Нет у ручья больше чистого дна —
Съедено крошевом мела.
Жалкая, бледная пана Луна
За ночь устанет от бега,
В мертвой галактике силой больна,
Накормлена на утро сеном.
Каждой комете дорога вольна
В выборе личного эго,
В смерти всегда остается одна
Копоть истлевшего кредо.
Врата запираются на ночь судьбой,
Солнце в выси распирает,
Дождь в рукавицах нарушил покой
И в черное нечто впадает.
Во все времена звезды выдержат бой,
Когда солнце их убивает,
Они принимают зазванной гульбой
Всех тех, кто в выси не летает.
Утопает в ручье под зеленой травой
Отражение тех, кто теряет.
Пораженные миром идут с голытьбой —
Своей кровью хозяев питают.
Выражаясь на снеге своей худобой
Лист последний дрожит, замирает,
А на утро к земле падет вниз головой
И в полете о жизни мечтает.
Окунется в миры пораженных мольбой,
Постепенно в нигде умирает
Средь прожженною серой травы луговой,
А над миром пожар полыхает.
Восходящим с востока жарким светилом,
Среди ярких, покинутых и мутных сфер,
Восстает из упавших в небесном мериле
Денница-Звезда, имя ей Люцифер.
«Унижены словами, утоптаны в грязи…»
Унижены словами, утоптаны в грязи,
Забросаны камнями, распяты на пыли.
Открытыми пустотами ослеплены негой,
Раздавлены тревогами, засыпаны листвой.
Кресты горят на храмах, вминают небосвод,
Зализывают травмы движением вперед.
Воскликнут и замолкнут, нет места в мире том,
Где камни не размокнут, где мысли ни о чем.
Сотрут одежду в нитки, зависнут на крючке,
Погибнут на избытке, подарят жизни мгле.
Пустынными дорогами шагают в никуда,
Оставленными тропами исчезнут навсегда.
Измучены, избиты, обижены судьбой,
Собаками изрыты, намочены водой.
Измерены для гроба, оторваны для всех,
Искомые для Бога, не знавшие утех.
Поникшими глазами теряют с жизнью нить,
Парят под веерами в надежде изменить
Свою судьбу пустую, неверные мечты,
Чтобы забыть в какую им сторону идти.
Стоят меж трех осинок, боятся вверх смотреть,
Тупым носом ботинок притянет ближе плеть.
Два шага, в направлении закрытого окна,
Отнимут изъявления простуженного сна.
Больны неизлечимо, стекают по столу,
Рассказывают чинно – опять клянут судьбу.
Невежественно жестки и заперты душой,
Безмерно к миру черствы, укрыты полыньей.
И бегство не поможет, и крики не спасут,
Сердца сомненья гложут, с дороги упадут.
Безмолвными словами замкнут свое кольцо,
Распоротыми швами истреблено лицо.
Зеркальным отражением и жгучим сквозняком
Зациклятся забвением, падут в асфальт ничком.
Безликие, никчемные, теряются в тени,
Свирепые и жалкие – ущербные щенки.
«Над городом на севере – полярное сияние…»
Над городом на севере – полярное сияние,
Ночь обернула шалью заснеженный пейзаж,
Протоптанные тропы сквозь ледяные горы
Отбрасывают блики на вычурный мираж.
Завьюжила природа – сугробы наметает,
В растопленных квартирах на потолке роса.
В стекле разбиты окна, в ключах замки слетели,
Под серым снегопадом разверзлись небеса.
Снежинки изменили маршрут своих полетов,
Все повернулось в зеркале на голову с ноги,
Заоблачные выси теперь зовут твердыней,
А города построены из капелек воды.
Кристаллики снежинок в пару творят бесчинства,
Земля под ветром крутится, смещает облака,
Вокруг растут границы, несущие законы,
На небе рассыпаются пустые города.
Лишь в северном сиянии спокойно все и тихо,
Там ангелы возносят хвалу своим домам.
Их крылья отражают хвостатую комету
И бликами играют по новым небесам.
«Жара прожигает в асфальте дыру…»
Жара прожигает в асфальте дыру,
Притоки реки доживают мгновенья,
Преступной халатностью в частном миру
Добывают еду для пустого селенья.
Ссыпается рожь, догорает пшеница,
Сожрала саранча все запасы хлебов.
На дыханьи последнем седая станица
Вспоминает заветы умерших отцов:
“Златоглава, велика в своем греховодстве,
Слепа и безлика для тысячи верст,
Страшна и безумна в тупом превосходстве
Для тех, кто сбежал откусив себе хвост” —
Заброшены души, забыты веранды,
Увяли сады, не раскрылись цветы,
Собаки забыли простые команды,
Доживаем свой век – никуда не уйти.
«Все выше и дальше, обратно не будет…»
Все выше и дальше, обратно не будет
Дороги вернуться домой под сирень,
Я помню, как плыли зеленые листья,
Упавшие в чистый ручей.
Уставшие руки давно загрубели,
Покрылись морщинами старых побед,
От курева пальцы насквозь проржавели,
Глаза потеряли свой жизненный цвет.
Стволы автоматов забились землею,
Расстреляны звезды в бескрайних морях.
Костер догорает, протертый седою
Старухой, сидящей на бычьих костях.
Под ночь разлетятся тревожные громы,
Рычит под горой раненный командир.
Глазами невидящий, руками схватился,
И нож потерявши, повис дезертир.
Кровь бьет по вискам, страх рождает виденья,
Последние метры разбитых дорог,
Трясутся машины, ломают деревья,
Вот скоро, вот рядом – чужой потолок.
Во снах вижу дом, помню старые липы,
Потертые стены, заброшенный сад.
Под окнами клен напевал ветру скрипы,
Клонился к земле, когда бил его град.
Столбом пламень в небо – несчастные дети,
Последние капли весенних дождей,
Разбито плечо от ударов приклада,
Спина помнит шрамы железных цепей.
Сквозь боль и страдания в сторону дома,
Не тормозя бега радостный ход…
Но дом позабыт, время стены скривило,
Сирень изрубили, наступил Новый Год…
«Сегодня и завтра займемся делами…»
Сегодня и завтра займемся делами,
Откроем все двери, поймаем сквозняк,
Кривые столбы и разметка на поле
Загонят несчастные души в столбняк.
Скрипучие койки стучат сапогами,