Так пусть поэзия горит.
Все, что я в будущем возьму —
Я буду ревностно любить.
А что дальше?
Шаг за шагом к окну – за стеклом мокрый снег и пронзающий
ветер,
На утро рассветный, прозрачными каплями, дождик идет,
Погода зимою сменяется, словно течение в жизни,
А что дальше будет? – Только движенье вперед!
Осенний пейзаж на холсте у забытого всеми поэта,
Сезон нам приносит палитру замешанных светом цветов,
Солнце стихает в своем всеохватном сжигающем пекле,
А что дальше будет? – Рифмосплетенье ладов!
Летний зной поражает своим нещадящим покоем квартиры,
Зелень деревьев теряет под жаром структуры лучей седину,
Тень и ночь не спасут от давящего пресса светила горнила
А что дальше будет? – Друзей и родных помяну!
Растают снега, журчаньем ручьев каждый день наводнится,
И некогда белый обточит края снеговик в серый ком,
Реконструкцию листьев природа запыленных улиц проторит,
А что дальше будет? – Детей полный дом!
«Пусто внутри, не заполнится светом…»
Пусто внутри, не заполнится светом
Чернота, что должна была солнцем гореть.
Память жжет череду из минут и столетий,
Гаснет пламя души, тлея пылью дорог.
К небу руки не тянут завядший цветок,
А ручьи потеряли свой блеск под луною,
Шаг за шагом вперед, и верста за верстою —
Все короче страна и все больше пробег.
Не уйти от себя, не найти себя ввек.
В водопаде омыть уставшие руки
И зарывшись в траву, слушать пташечьи звуки,
Не скучая от мира, насладиться пейзажем —
Ведь природа щедра, луг ветрами проглажен,
Убегает златым серпантином река,
Серебром блещет пена седого виска.
Мир свернулся в клубок, Мёбиусом раскрылся,
На востоке закат, месяц кроной укрылся,
Горный кряж стал песком, и вскипел океан,
Звезды падали в воду, в жестокий капкан.
И осталось одно – завершенье движенью —
Прошагав жизни путь – предаться забвенью.
КривоПИСЬ[1]
22.01.2023
«Я один всего такой…»
Я один всего такой —
Но у каждого я свой,
Это значит, что меня очень много в этом мире.
Для кого-то я плохой,
Для кого-то слишком злой,
Но на самом деле дело в восприятии стихии.
Для кого-то я суров,
Для кого-то слишком строг,
Но таков каков я есть не дано познать любому.
Для кого-то нелюдим,
Для других чрезмерно мним,
Истину не видят те, кто в подобии свинье,
Подрывают мощный дуб в поисках плохого.
«Все мы кричим – чтобы тянулись…»
Все мы кричим – чтобы тянулись,
Всегда собою оставайся!
Но как сойдемся с кем-нибудь,
Так заставляем поменяться.
Потерянное детство
Я вернулся на малую родину,
Чтобы детство найти в тени сада,
Под раскатистой яблонной кроною
У просевшей стены фасада.
Поросла к дому тропка кустами,
Тут владельцы теперь – клены, липы.
И к пруду, пересохшему, спуски
Заросли высоченной крапивой.
А от дома, запавшего в сердце —
Лишь стена до двери что в сени,
И ее, сгорбленную годами,
Вплел сосед в свой забор звеньем.
За забором лай пса и мычанье,
Взгляд тревожный и смрад помета,
Истреблен сад из яблонь под корень
С детством вместе – душа на излёте……
«Мой сборник рождался в мученьях ночи…»
Мой сборник рождался в мученьях ночи,
Поэзия – неоднозначная масса,
То тонет как камень в потоках мочи,
То всплывает к поверхности в тени лабаза.
И сложно найти золотое сеченье,
Тот шарм, что поможет держаться по центру,
Стихи заворачивает в омут забвенья,
Либо камнем в фундамент кожвендиспансера.
К Р И К
КРИК изнутри, из области сердца,
Рвется наружу растревоженным львом.
Столько вокруг суматохи и скотсва,
Что КРИК прорывается вспоротым швом.
Достала толпа недалеких и глупых —
Пустые глазницы без капли страстей,
Все взгляды в себя, вся любовь как-то внутрь,
Наружу лишь алчность без лимита ремней.
И пальцем за стенкой, и вечные склоки,
И скудоумие мыслей и крыл.
И если по жизни не бился с препятствием,
То можно считать, что вовсе не жил.
Но общей картины не скрыть занавеской —
Тупой, ограниченный, без смысла взгляд…
Я буду бухать и рвать жилы средь слэма,
Чтоб КРИК вырывался и реял, как флаг.
Пьяная жена
Который год подряд, да каждый раз из ночи в ночь,
В нетрезвом состоянии домой жена приходит.
И неизменно, как войдет, с порога гонит меня прочь,
Кидаясь стулом и ножом, и клюшкою меня колотит.
Мне надоело это все, и я теперь, чтоб не вошла,
На три замка дверь запираю и после шкаф пододвигаю,
Все окна заколочены доской, не вижу солнца, лишь свеча,
И только так, в спокойствии души, средь ночи засыпаю.
За дверью же безумный зверь – орет, стучит, грозит и плачет,
Все просится вовнутрь войти, к рассвету от усталости заснет.
С утра проснется, извинится и на работу вновь ускачет,
А к вечеру все повторится вновь, все ту же песню заведет.
Жены не видел много лет, лишь крик и рев ее из-за двери.
А почему не дать развод? – друзья все вопрошают.
А я не раз уж уходил…
И даже уезжал в другую область – все тщета,
как будто верный старый пес,
Она находит каждый раз и, в дверь ломясь,
кричит всю ночь, чтобы впустил.
Черная снежинка
Мозг не готов к восприятию мира
Таким, каков он нам встает на пути.
Мы с детства считали, что зимою снежинка
Бела и снаружи, бела и внутри.
Но может пора оглядеть мир реально,
Снять с глаз повязки, зажечь фонари?
И может так статься, что зимою снежинка
Снаружи бела, но черна изнутри.
Когда снегопад – подними взор вверх к высям,
И мозг от разрыва шаблона кряхтит —
Снежинки, что падают с неба на землю,
Будут, как пепел, снаружи черны.
Перебздеть![2]
Если лень одолела и гложет,
Сон сдавил, кофе нам не поможет,
Нету сил на работе терпеть —
Надо просто все перебздеть!
Если вдруг навалились проблемы,
Жизнь всегда подтолкнет к сложной теме,
Задолбавшись решать, очуметь —
Надо просто их все перебздеть!
Ну а вечером давит усталость,
В глазах за день выросла вялость,
Нету сил танцевать или петь —
Надо просто весь день перебздеть!
«Только белые чайки кружат средь безликих домов…»
Только белые чайки кружат средь безликих домов —
Обрывки листов, облаков, душ и тени —
Отражением в стеклах унылых, ущербных шкафов,
Проносясь над дорогой неуловимым мгновеньем.
Все, что черным легло – удалим застаревшей хламидой,
Все, что белым осталось – холст художника перед работой,
Чайки кружат над городом по планетарной орбите,
Покрывая крылами плохое, а хорошее – позолотой.
Крик противный с утра перебудит усталых соседей,
Ярким светом крыло озарит целый мир без прикрас,
Субъективность внезапно перейдет в объективность запрета,
Но без устали хищные птицы продолжат свой танец, лучась.
«Я заметил одну закономерность…»
Я заметил одну закономерность —
Первый год в любых отношеньях
Я пишу активно и разгульно,
А потом – замирают теченья.
Иссякает поток ярких вспышек,
Жизнь заходит в колею замедленья,
Поэтический мир проседает
В не отображенных твореньях.