— Ладно, ладно, — заключил Аврелиан, отмахиваясь от женщины обеими руками. — Твои собственные домыслы меня не интересуют. Вот… немного денег. Теперь убирайся. Но сначала положи на место кинжал.
С печальным вздохом Белла извлекла украшенный самоцветами кинжал из тайников своего туалета.
— Я только подумала, что женщине может понадобиться защитить себя.
Старик издал довольный смешок.
— Это турецким матросам нужна защита, ты, старая вампирша. Вон!
Она вышла, хлопнув дверью, и Аврелиан немедленно зажег в пламени свечей несколько ароматных палочек, которые поместил на маленькие латунные подносы в разных углах комнаты.
— Я бы открыл окно, — сказал он, — но в очень старых городах никогда не знаешь, что может пролетать мимо в темноте.
Даффи нерешительно кивнул, а затем взял книгу, которую только что перелистывал.
— Я гляжу, вы интересуетесь фехтованием.
— Что там у вас? Ах да, книга Пьетро Монсио. Вы ее читали?
— Да. Вообще-то как раз с Пьетро и Ахиллом Мароццо я сегодня ужинал.
Старик моргнул.
— О!.. Ну, сам я уже несколько лет не держал в руках меча, однако стараюсь не отставать от развития искусства. Вон та копия делла Торре, в темном пергаменте, очень редкая.
— В самом деле? — заметил ирландец, возвращаясь к столу и вновь наполняя свой бокал. — Тогда мне стоит продать свою копию. Хоть немного разбогатею. Мне не особенно понравилось содержание.
Длинные паутины ароматического дыма повисли по всей комнате, и Даффи стал обмахиваться небольшой папкой с какими-то гравюрами.
— Становится душновато, — пожаловался он.
— Вы правы, — признался старик. — Я отвратительный хозяин. Возможно, если мы приоткроем немного окно… — Он подошел к окну, посмотрел какое-то время на улицу и вернулся к Даффи с примирительной улыбкой.
— Нет, не стану открывать. Позвольте мне быстро объяснить, зачем я позвал вас, а там идите по своим делам, прежде чем дым станет серьезно вам досаждать. Я упоминал трактир Циммермана, которым владею… Место известное, так что отбоя от посетителей нет, а я много путешествую, да, сказать по чести, даже если я там, то совладать с беспорядками все равно не в силах. Знаете, то странствующий монах затеет ссору с каким-нибудь последователем Лютера, или оставшийся после Крестьянских войн бундшлюх прирежет лютеранина, и мигом весь зал разгромлен, а подавальщицы в слезах. А я несу сплошные убытки: разбитая утварь, выгодные посетители обходят трактир стороной, работников так просто не наймешь. Мне нужен человек, кто будет там все время, способен говорить с посетителями на их родных языках, а случись потасовка, сможет быстро разнять драчунов и никого не убить — как вы только что разобрались с юными Гритти у канала.
Даффи улыбнулся:
— Вы хотите нанять меня вышибалой?
— Вот именно, — согласился Аврелиан, потирая руки.
— Гм-м… — Даффи забарабанил пальцами по столешнице. — Знаете, предложи вы мне это два дня назад, я бы послал вас куда подальше. Но… за последние два дня Венеция мне немного приелась. Пожалуй, я даже начал скучать по старой Вене. А вчера ночью я видел сон…
— Да? — поднял брови Аврелиан с самым непритворным удивлением.
— Да, я видел во сне девушку, которую знал там когда-то. В общем, я был бы не прочь ее повидать, узнать, что с ней теперь. А останься я тут, эти трое парнишек Гритти, пожалуй, вызовут меня на настоящий рыцарский турнир, для которого я уже староват.
— Несомненно вызовут, — согласился Аврелиан. — Они очень горячие молодые люди.
— Вы их знаете?
— Нет, но я знаю о них, — Аврелиан взял наполовину выкуренную змею и снова поджег ее. — Я знаю о многих людях, с которыми так никогда и не встречался, — добавил он почти про себя. — Так мне проще. Что ж, работа вам подходит?
«Какого черта! — подумал Даффи. — Все равно я вряд ли придусь ко двору в Дингле, если смотреть на вещи прямо». Он пожал плечами:
— Да. Что в ней особенного?
— Ага. Я рассчитывал на то, что вы согласитесь. Вы подходите для нее больше всех, кого я встречал.
Он сложил руки за спиной и принялся расхаживать по комнате.
— У меня еще дела на юге, но я предпочел бы, чтобы вы отправились в Вену немедленно. Я дам денег на дорожные расходы и рекомендательное письмо к пивовару Циммермана, старине Гамбринусу. Я укажу ему, чтобы он выплатил вам содержание по приезде. Когда вы сможете там быть?
Даффи почесал седой затылок.
— Ну, не знаю. Сегодня у нас какое число?
— Двадцать четвертое февраля. Ясеневая среда.
— Точно. У Монико на лбу был серый крестик. Посмотрим… Сяду на корабль до Триеста, там куплю лошадь и пересеку нижние отроги Альп как раз к западу отсюда. Дальше составлю компанию в дороге на север какому-нибудь венгерскому торговцу лесом — обычно в тех местах их пруд пруди. Переправлюсь через Саву и Драву, а там вдоль старого Дуная на запад к Вене. Скажем, примерно месяц.
— Но, без сомнения, до Пасхи? — с тревогой спросил Аврелиан.
— Ну конечно.
— Прекрасно. Мы будем тогда откупоривать бочки темного, и я не хотел бы, чтобы разнесли трактир.
— Ясно, я доберусь туда не меньше чем за две недели.
— Рад слышать. — Аврелиан налил себе сотерна и наполнил бокал Даффи. — Похоже, вы знаете западную Венгрию, — осторожно заметил он.
Ирландец на мгновение нахмурился, прихлебывая вино, затем расслабился и кивнул.
— Знаю, — тихо сказал он. — Я был с королем Людовиком и архиепископом Томори в битве при Мохаше в августе двадцать шестого. Тогда, как австрийцу, мне нечего было делать в Венгрии. Наверное, я просто сообразил, что Вена стоит следующей на очереди у турок. — «Нет смысла рассказывать ему об Ипифании», — подумал Даффи.
Вино пробудило в Даффи воспоминания. Все небо было затянуто тучами, вспомнил он, и обе армии просто стояли по разные стороны Мохашской равнины, пока не перевалило за полдень. Потом ударила венгерская кавалерия, турецкий центр развалился, и отряд немецкой пехоты, где был Даффи, последовал за венграми в ловушку. «Началась самая жуткая мясорубка из всех, в которых я мог бы представить себя участником, — думал он, потягивая вино, — когда проклятые турки внезапно перестали отступать и накинулись на своих преследователей».
Его губы плотно сжались при воспоминании о треске турецких пищалей и свисте шрапнели, которая косила ряды христиан, о сверкающем вихре скимитар завывающих янычаров, которые перегородили дорогу, и об отчаянном крике, исторгнутом глотками защитников Запада, когда они поняли, что турки окружили их с флангов.
— Вам очень повезло, — сказал Аврелиан после паузы. — Не многие сумели тогда уцелеть.
— Это верно, — промолвил Даффи. — Я прятался в камышах у берега реки, пока на следующий день не подошли войска Яна Заполи. Мне пришлось объяснять, что этот болван Томори атаковал, не дожидаясь его и Франжипани или других подкреплений, что почти все с венгерской стороны — Людовик, Томори и тысячи других — погибли, а Сулейман и турки одержали победу. Заполи похоронил убитых и поспешил на запад. Я побежал к югу.
Старик потушил свою тлеющую змею в сосуде с ладаном и неохотно выдохнул последний дым.
— Полагаю, вы слышали, что Заполи сейчас переметнулся к туркам?
Даффи нахмурился.
— Да. Он просто хочет стать наместником в Венгрии и будет лизать руку всякому, кто этому поспособствует. Все же мне трудно в это поверить, ведь мы знакомы с 1515 года, и уже в то время он устраивал набеги на турок. Я был бы готов поклясться, что из всего невозможного…
Аврелиан участливо кивнул.
— Коль уж полагаться на невозможное, лучше нам всем вообще ни во что не вмешиваться.
Он пересек комнату и присел к заваленному бумагами столу.
— Но прошу прощения, я не хотел ворошить ваше прошлое. Здесь, — сказал он, вынимая из ящика матерчатый мешочек, — пятьсот дукатов.
Даффи подхватил мешочек на лету и спрятал его в карман.
— А теперь, — продолжал Аврелиан, разглаживая листок бумаги, — я напишу рекомендательное письмо. — Он обмакнул перо в чернильницу и принялся писать.
Даффи уже давно обнаружил, что умение читать вверх ногами может в жизни очень пригодиться, и сейчас непринужденно поглядывал через стол на разборчивые строки.
«Любезный Гамбринус, — читал Даффи, — податель сего, Брайан Даффи (здесь Аврелиан сделал паузу, чтобы ловко набросать точный портрет ирландца), тот самый человек, которого мы искали, — хранитель дома “Херцвестен”. Проследи, чтобы по прибытии он получил пятьсот дукатов, а в дальнейшем то месячное содержание, о котором вы сговоритесь. Я скоро присоединюсь к вам, возможно в середине апреля, во всяком случае, до Пасхи. Надеюсь, пиво готовится правильно и в этом сезоне не закиснет. С наилучшими пожеланиями, АВРЕЛИАН».
Старик в черных одеждах сложил письмо, залил густым красным сургучом из маленькой чашки, подогретой на огне свечи, и приложил печать.
— Вот и все, — сказал он, отнимая печать и размахивая в воздухе письмом, чтобы охладить сургуч. — Просто передайте это пивовару.
Даффи взял письмо. Печать, как он заметил, изображала двух драконов, сцепившихся в схватке.
— Чем я должен буду заниматься? — спросил он. — Скажите еще раз.
— Тем, о чем вы сами сказали, — улыбнулся Аврелиан. — Быть вышибалой. Пресекать беспорядки и поддерживать мир.
Здоровенный ирландец неуверенно кивнул:
— Довольно странно, что вы отправились в Венецию, чтобы подыскать работника для австрийской таверны.
— О, я здесь вовсе не за этим. У меня тут совершенно другие дела. Совершенно. Но стоило мне увидеть, как вы расправились с этими молодцами, как я понял, что вы рождены для такой работы.
— Ладно. Какая, в общем, разница! Вы платите.
Ветер усиливается, подумал Даффи. Как громыхает окно!
Аврелиан поднялся.
— Благодарю за помощь в этом деле, — быстро проговорил он, пожимая Даффи руку и почти волоча его к двери. — Увидимся через месяц или около того.
— Хорошо, — согласился Даффи и через мгновение обнаружил себя на темной лестничной площадке перед захлопнувшейся дверью. «Довольно странный старикан, — думал он, ощупью спускаясь по ступеням. — Очень любопытно, действительно ли в этом мешке пятьсот дукатов?»