– Дэниел, Дэниел, – звала Черри, гладя Дэниела по щеке. Она стиснула его руки, как будто могла разбудить его этим. Когда это не помогло, она вцепилась ему в плечо.
– Не трогай его, – предупредил Гарет, и она перевела взгляд на него, не веря его словам, не веря в происходящее. Вой сирен становился громче, и вот на берег вылетела «скорая», резко затормозив, не выключая мигалки, и к ним выбежали два парамедика с носилками. Они взялись за дело. Когда они перевернули Дэниела и бережно положили на носилки, категорично приказывая Черри не мешать, они расстегнули его шлем, и она ужаснулась, увидев вторую рану, красный круг на виске. Парамедики проворно забинтовали его, попутно задавая вопросы о подробностях случившегося, кто его трогал, как долго он здесь пролежал, кому нужно позвонить, и когда его погрузили в «скорую», над их головами показался красный вертолет и с ревом сел где-то за деревьями. Перед тем как закрыть двери «скорой», один из парамедиков обратился к Черри.
– Вы его девушка? – спросил он.
Она кивнула, не находя слов от шока.
– Воздушная «скорая помощь» доставит его в Рексхэм-Мейлор.
– Это больница? – спросила она, но ей не ответили. Или они были слишком заняты, или просто не расслышали вопроса, и снова раздался вой сирен, когда его повезли вверх по склону к вертолету.
Она так и не сходила с места, пока не увидела, как вертолет взлетает в небо, и Черри не знала, то ли это она так долго простояла здесь, то ли «скорая» управилась так быстро. Но видя, как его увозят от нее, слыша рокот лопастей вертолета, растворяющийся вдали, она только острее ощущала мертвую тишину на земле. Она задрожала, внезапно чувствуя, что продрогла.
– Где это находится? – спросила она про больницу.
– Мы тебя отвезем или покажем дорогу, если ты на своей машине, – сказал Гарет.
Тут Черри поняла, что ей еще придется переодеваться, и мысль даже о минутной отсрочке вселила в нее такую панику, что она стряхнула оцепенение и со всех ног бросилась бежать.
21
Суббота, 23 августа
Пройдет время, и Лора не будет помнить, что это был день ее рождения (хотя впредь все дни рождения будут сопровождаться отголосками этого непередаваемого ужаса, ощущения, что она не может дышать, испуганных незаданных вопросов и всепоглощающей инстинктивной необходимости быть с ним рядом), но она будет помнить запах роз. Запах, который раньше она так любила, впоследствии будет леденить ей кровь. Она сидела в саду у изгороди, отбирая завядшие бутоны от свежих, когда раздался звонок. Лора рассеянно взяла трубку, продолжая орудовать секатором.
– Добрый день, могу ли я поговорить с миссис Кавендиш?
Она будет помнить чувство легкого недовольства, ожидания, что звонят из какой-нибудь компании по продажам, которые откуда-то достали ее номер, или ее дантист хочет напомнить о ежегодном осмотре.
– Я слушаю.
Голос замолчал на секунду, и вот в этот момент Лора обмерла.
– Миссис Кавендиш, меня зовут сестра Хэдли, я звоню из больницы Рексхэм-Мейлор в Уэльсе. Боюсь, у меня плохие новости касательно вашего сына.
22
Суббота, 23 августа
Дорога до Уэльса была сущим адом. Каждый светофор, каждый водитель, перестраивающийся на скоростную полосу и не уступающий им дорогу, каждый дорожный знак, властно повелевавший не превышать шестидесяти, сорока миль в час, Лора нервно ерзала на сиденье. Физическая тяга быть с Дэниелом стала так сильна, что, когда они не мчались на полной скорости, ее тело само подавалось вперед, как бы наверстывая упущенное. Все это время Говард сидел рядом за рулем с горестным лицом. Лорин звонок застал его на поле для гольфа, и, к его чести, он ответил незамедлительно. Она никогда не звонила туда, предпочитая полностью устраниться из этой части его жизни, и, возможно, он догадался, что что-то стряслось. Пока он ехал к ней, Лора наскоро побросала в сумку самые необходимые вещи – зубную пасту, смену одежду для них обоих, и дожидалась его в холле, то сидя на месте, то меряя его бессильными шагами. Едва услышав подъезжающую машину, она выбежала навстречу еще до того, как он успел заглушить мотор, и они тут же тронулись в путь. Первым делом Лора пересказала все, что узнала от медсестры – слишком мало. «Ваш сын потерял сознание после падения в результате несчастного случая на воде». В настоящий момент он был «на операции», но медсестра не могла или не собиралась сообщать подробностей – как, что, почему, – но попросила их приехать «при первой возможности». Когда Лора пыталась вытянуть из нее хоть намек, хоть что-то, что объяснило бы произошедшее, сестра Хэдли отвечала на все одинаково: «Вам стоит поговорить с доктором, когда вы приедете», и Лора, хотя прекрасно понимала ее, ненавидела ее за это, так отчаянно ей хотелось ясности и заверений.
– Наверное, он ударился головой, – сказал Говард.
– Думаешь? – спросила Лора, хотя в глубине души сама пришла к такому же выводу, только не хотела признаваться себе.
Он кивнул.
– А операция? – Голос Лоры дрожал.
Говард сначала ничего не сказал, потому что обоим было понятно, что с какой стороны ни посмотри, дело было плохо.
– Пока еще ничего не известно, – сказал он мягко.
Лора заметила, что он в очередной раз взглянул на навигатор. Время шло, и она разделяла его беспокойство. Еще два часа пути, ожидаемое время прибытия – 17.07. Она посмотрела на часы, но и там через два часа было 17.07, может, 17.05. 17.05 значило бы, что на целых две минуты раньше она могла увидеть Дэниела. Подумав так, она опомнилась. Какая глупая мысль. Два часа в любом случае пройдут за два часа, а ее часы просто немного отставали. Ей сообщили, что несчастный случай произошел в 10.15, это значило, что Дэниел почти целый день проведет без семьи рядом. От мысли о собственной нерадивости ее чуть не затрясло. Что, если он ждал ее, кого-то, кто взял бы его за руку? Что, если присутствие ее или Говарда в больнице сказалось бы на исходе операции? Говард в редком порыве нежности накрыл ее руку своей.
– Он в хорошей больнице, за ним будут наблюдать. И нам позвонят. Позвонят, – подчеркнул он, имея в виду как хорошие, так и плохие новости. Любые важные новости.
Только в этот момент Лора заметила, что он не был одет для игры в гольф, а значит, он либо переоделся после ее звонка, что было сомнительно в такой спешке, или он не был на гольфе вовсе. Она не ответила и только сжала его большой палец в знак того, что услышала его слова.
Их сразу проводили в небольшую приемную, где, как казалось Лоре, уже многим людям сообщали дурные вести, просили принять сложные решения, а иногда и говорили что-то радостное. В комнате была тягостная атмосфера. Они с Говардом смотрели на стены, на плакаты с правилами гигиены и сертификаты, вазу с настоящими, к ее удивлению, свежими цветами на столе. Они молча ждали, когда придет и поговорит с ними врач, потому что они уже выжали всё, что могли из тех обрывков информации, которые у них были.
Черри нигде не было видно.
Открылась дверь, и Лора вздрогнула. Вошли двое врачей. Лора нетерпеливо вглядывалась в доброе, светлое лицо азиатки, которая шла впереди, пытаясь прочесть на нем ответы.
– Мистер и миссис Кавендиш, – сказала она и указала на стулья. – Спасибо, что так быстро приехали.
Никто не сел.
– Где он? Мы можем его видеть? – спросила Лора.
– Конечно. В самое ближайшее время. Я понимаю, как вы торопитесь, – она снова указала на стулья, и Лора с Говардом сели, следом сели врачи.
– Меня зовут доктор Райна, я нейрохирург, а это – доктор Кеннеди, анестезиолог, – она указала на долговязого рыжего мужчину справа, и тот улыбнулся. – Мы наблюдаем за вашим сыном с момента его поступления этим утром. Дэниел перенес черепно-мозговую травму после несчастного случая во время сплава по быстрой воде, что, как мы обнаружили после осмотра, привело к субдуральной гематоме, другими словами, это кровоизлияние в мозг. Мы немедленно отвезли его в операционную и удачно вывели лишнюю жидкость.
Лора усиленно пыталась сосредоточиться, но продолжала мысленно вздрагивать при определенных словах: «кровоизлияние», «немедленно», «успешно», пытаясь ухватиться за суть, понять всю серьезность сказанного, чтобы можно было дойти, наконец, до той точки, когда можно будет не бояться самого страшного.
– Сейчас он восстанавливается в комнате интенсивной терапии…
– Значит, с ним все в порядке? – не вытерпела Лора.
Доктор Райна участливо улыбнулась.
– Операция прошла успешно. Сейчас он стабилен, и мы хотим дать Дэниелу время на восстановление. Чтобы помочь ему в этом, мы держим его на седации, чтобы дать его мозгу лучшие шансы на исцеление.
– Исцеление? То есть, он… поврежден?
– Я имела в виду сам факт перенесенной травмы и операции. Что касается повреждения мозга, сканирование ничего не показало.
Она чуть не расплакалась от облегчения.
– К нему можно?
– Да, конечно. Мы сейчас проводим вас обоих к нему. Только помните, он без сознания, и он выглядит немного не так, как в последний раз, когда вы его видели. Нам пришлось сбрить часть волос, чтобы провести хирургические процедуры, и он подключен к разным аппаратам, которые помогают следить за тем, как он идет на поправку. Помимо прочего, он на искусственной вентиляции легких.
– То есть он не дышит?
– Самостоятельно – нет. Мы будет поддерживать его в таком состоянии пару дней, а потом начнем снимать его с дыхательного аппарата.
И вдруг все, что казалось Лоре ужасным, но терпимым, стало во много раз хуже. Рыжий врач наклонился к ней:
– Он не дышит самостоятельно потому, что находится в такой глубокой седации, что его мозг отдыхает. У вас есть еще вопросы до того, как мы отведем вас в палату?
Лора вся обмякла, и Говард взял ее за руку.
– Пока нет. Мы просто хотим видеть нашего сына.
Доктор Райна улыбнулась.
– Я отведу вас к нему.
Она провела их по отделению, где негромко и деловито переговаривались занятые медсестры, слишком бодрые, слишком нормальные для всей трагичности ситуации. Потом их познакомили с сиделкой Дэниела, которая приняла их с тихой непоколебимой стойкостью, как будто ей каждый день приходилось иметь дело с родственниками и черепно-мозговыми травмами – впрочем, конечно, именно это ей и приходилось делать.