а она вынесла телефон на террасу и разбила его об землю, достала сим-карту и уничтожила ее тоже. Она уставилась на осколки, а потом торопливо собрала их и завязала в пластиковый пакет. Пакет она спрятала в мусорном баке под другим мусором, радуясь, что мусор увезут уже завтра. От всего этого ей делалось гадко, и ее успокаивало только то, что она приближалась к финалу своей лживой эпопеи. Все хвосты были зачищены. Сейчас никто не знал наизусть ничьих телефонов. Все слишком полагались на свои мобильники, которые говорили своим хозяевам, куда им идти или ехать, ожидать ли дождя, и хранили все их контакты, так что многие даже не знали наизусть номера собственных родителей. Дэниел наверняка был таким же и воспользовался номером Черри лишь однажды, когда забивал его в телефон – и то, если она позвонила ему первой, тогда он просто сохранил номер и никогда не набирал цифр вручную. Всю работу за него делал телефон. Лора купила ему новую трубку, сказав, что старая потерялась где-то в переездах между больницами. На трубке был новый номер – на случай, если Черри случайно позвонит ему.
Но оставалось еще одно. И от этого у нее внутри все цепенело. Черри все еще работала в десяти минутах от их дома. Если Дэниел пройдет мимо ее агентства… Страшно даже представить, что тогда. Это терзало Лору и лишало сна по ночам, и она не знала, что ей делать. Идею подсказали ей врачи. Отсрочка была временной, но зато у нее появлялось время подумать. Они сказали, что Дэниела можно было начинать готовить к выписке, но его ожидали еще долгие недели реабилитации: плавание, ходьба и интенсивная физиотерапия. Лора придумала, что нужно делать. Они поедут во Францию, где тепло. Дэниел покорно согласился, и она успокоилась. Лора купила билеты прямо ко дню его выписки.
30
Понедельник, 8 июня
Дэниел потянулся к бортику бассейна и промахнулся. На секунду его голова ушла под воду, но он сделал рывок вперед и на этот раз достал до края. Превозмогая боль, он развернулся и начал следующий заплыв. Его одежда до сих пор была ему велика, и он отказывался покупать себе новый гардероб, в первую очередь потому, что мысль о шопинге вытягивала из него все силы, а сил ему сейчас недоставало больше всего. Нет, ему нужно было набрать вес и мышечную массу, и тогда ему больше не придется подтягивать вечно спадающие даже с застегнутым ремнем джинсы.
К тому моменту, когда Дэниел проплыл положенное расстояние, он так устал, что так и остался у края бассейна, опустив голову на руки. Как всегда, когда он не отвлекался на упражнения, в его голове роились мысли. Дэниел все еще не свыкся с тем, насколько изменилась его жизнь. Он вышел из комы, не понимая, где находится, не узнавая собственного тела. Его последним воспоминанием был момент перед травмой: вот он на рафте, и вот его тащит вниз по течению. Он потерял любимую работу и любимую девушку. Будни ползли с черепашьей скоростью, но даже если бы Дэниел захотел прибавить шаг, он был физически не в состоянии это сделать. Скованный собственным телом, он чувствовал себя беспомощным.
Со вздохом он вылез из бассейна и накинул полотенце на плечи. Солнце припекало – июнь на Лазурном Берегу выдался дивный, так что вскоре он отбросил полотенце, чтобы понежиться на солнце. Он присел за деревянный стол и взглянул вниз, где в отдалении раскинулся Сен-Тропе с его рыжими, залитыми солнцем крышами. Их деревня как будто была обращена лицом к морю, что казалось ему восхитительным и обнадеживающим. Дэниел до сих пор не спускался в город, хотя они были в Гассене уже неделю. Он не был особенно сентиментальным человеком, но это путешествие давалось ему тяжело. Повсюду были напоминания о прошлом лете – о Черри. Он спал в той же комнате, что и они тогда. В Сен-Тропе напоминаний будет еще больше. Дэниел понимал, что отчасти его проблема была в том, что он не мог принять тот факт, что его бросили, если он не знал, как это случилось. Он отсутствовал и душой, и телом. Его последние воспоминания о Черри были самыми счастливыми, и ему казалось, что он пропустил какой-то важный фрагмент своей жизни – что так и было. Его распирало от желания позвонить ей, как будто все это может оказаться простой ошибкой, и тогда он напоминал себе, что она отвернулась от него. Вот только ему казалось, что Черри не такая. Какими бы короткими ни были их отношения, они были крепкими. Он был уверен, что у них все серьезно, что у них есть будущее. Дэниел часто думал, как бы он поступил, если бы все было наоборот, если бы с Черри произошел несчастный случай, и ему хотелось верить, что он остался бы рядом намного дольше. Так что же заставило ее уйти? Да, он был в коме, но его мама сказала, что Черри исчезла еще до Рождества, в ноябре, значит, он был в коме не больше пары месяцев. Он гадал, как она приняла это решение, было ли ей трудно, или она наоборот, хотела снять с себя груз ответственности? Но были вещи, о которых она не знала. Например, о том, что он очнулся. Но Дэниел не мог просто позвонить и сказать ей это. Тогда, если она вернется к нему, он никогда не узнает, сделала она это, потому что хотела, или из какого-то чувства долга. Он вообще не мог ей позвонить, потому что его телефон потерялся где-то на пути от раздевалки рафтингового центра до больницы, и он не знал наизусть ее номера.
В животе заурчало, и он отправился на поиски чего-нибудь съестного. Его не прекращало изумлять, как много он теперь ел, видимо, организм чувствовал, что надо питать ослабленное тело. Он мог проглотить разом целый багет, начиненный сыром и маслом. Войдя на кухню, он увидел за столом свою мать, которая читала что-то на ноутбуке. У нее был встревоженный вид, она хмурилась. Увидев его, она натянуто улыбнулась и захлопнула крышку.
– Мам, тебе не нужно возвращаться на работу?
Она помедлила, и, когда она ответила, Дэниел увидел, что она врет.
– Глупости. Я могу работать и отсюда.
Он сел напротив.
– Ты слишком долго за мной ухаживала, – она собралась возражать, но он накрыл ее руку ладонью. – Я это очень ценю, не сомневайся. Меня бы здесь сейчас не было, если бы не ты, но… столько месяцев в больнице, теперь здесь… Пришла пора тебе подумать и о себе.
У Лоры отлегло от сердца, и она даже не могла этого скрыть. К счастью, канал подобрал ее детектив, и начало съемок было запланировано на конец года. А это значит, пора было переходить от слов к делу, читать и редактировать новые эпизоды, проводить кастинги, общаться с режиссерами, собирать съемочную группу, искать локации, не говоря уже о том, чтобы бегать за строителями, которые должны были заменить стекло в крыше. И Лора никак не могла делать все это, сидя во Франции. И ее отвлекала не только работа. Тень Черри, которая работала на соседней улице, вечно нависала над ней и мешала спать по ночам. Лора понимала, что время у нее на исходе.
– Ты уверен?
– На все сто.
Она обхватила ладонями его голову и поцеловала в макушку.
– Я буду приезжать по выходным.
– Не нужно…
– Цыц. Я сказала.
Она улетела домой тем же вечером. Прощаясь, они расчувствовались, и оба смаргивали слезы, стоявшие в глазах.
– Спасибо за все, – сказал Дэниел, когда они крепко обнялись. – Без тебя у меня бы ничего не получилось.
– Я буду звонить. Каждый день буду проверять, что ты делаешь упражнения.
Оставшись один, Дэниел тосковал по ней больше, чем можно было подумать. Он лег в постель и, как всегда, мысленно вернулся к Черри. Дэниелу просто хотелось понять, почему она ушла. И тогда к нему пришла идея. Он позвонит в ее агентство и поговорит с ней по рабочему телефону. А если ей будет в тягость, если покажется, что это слишком людное место для личного разговора, Дэниел запишет ее мобильный номер и позвонит в конце рабочего дня.
Дэниел испытал некое фаталистичное умиротворение, приняв это решение, хотя и страшился этого разговора. Он был уверен, что его отвергнут во второй раз, а два отказа от одной и той же девушки было бы тяжело пережить любому мужчине.
Следующее утро выдалось теплым и безоблачным. Он проснулся рано и сходил в булочную, купил там свежего багета и позавтракал на улице. Дэниел выспался, а сейчас, когда время звонить Черри неотступно приближалось, начал нервничать. Он включил телефон и нашел в Интернете ее агентство, «Хайсмит-энд-Браун». Фотография их витрины на сайте усилила его беспокойство. Пока звонить было рано – в Лондоне было всего семь утра, и Черри еще не пришла на работу. Чтобы скоротать время и не накручивать себя, гадая, как пройдет их разговор, он решил отправиться в Сен-Тропе, что так долго откладывал.
Вести машину было довольно легко, потому что было еще слишком рано для отдыхающих, и на дороге было непривычно спокойно. Рынок сегодня был открыт, и Дэниел бродил вдоль шумных прилавков Пляс де Лис, ломившихся от ранних летних овощей: пучки зеленых бобов, башни артишоков и ароматный душистый горошек в стручках. Он купил себе овощей и несколько первых нектаринов, после чего присел на скамейку в паре кварталов от рынка, быстро устав от физических нагрузок. Дэниел отдохнул на солнышке и посмотрел на часы. Без четверти десять. Через пятнадцать минут Черри придет на работу. Его сердце сжалось, и он посмотрел по сторонам, чтобы отвлечься от удручающего его звонка. Только тогда он понял, где оказался. Через дорогу был магазин одежды, в который Черри отказалась идти в конце их рейда. Он сидел на той самой скамейке, где оставил ее, когда побежал купить им ланч, а ей – браслет с бриллиантами и сапфирами. Дэниел вытянулся, чувствуя внезапный дискомфорт от нагретого дерева. Не зная, как ему быть, он рассеянно смотрел по сторонам, когда его взгляд упал на галерею. В витрине он увидел картину, безошибочно выдающую его любимого художника, и догадался, что здесь Черри и купила ему подарок. Ему показалось странным, что галерея была прямо напротив скамейки, как будто подарок был куплен импульсивно. «Но даже если так, – рассуждал он, – что с того?»
Ему захотелось размяться, убраться подальше от этой скамейки, и он решил зайти в галерею. На двери звякнул колокольчик, а он подошел к коллекции художника. Дэниел рассматривал картины: пляж, площадь, пейзаж с соснами. Свою картину он не видел уже несколько месяцев и полагал, что она так и висит в опустевшей квартире, с подклеенным, но все еще заметным порезом. Когда Черри вручила ему картину, Дэниел испытал такой прилив любви к этой девушке! Это был невероятно внимательный и щедрый жест. Так почему же она изменилась? Потому что она явно изменилась. Она ушла от него через два месяца после того, как он впал в кому.