Она вернулась в холодный и мрачный дом. Включила обогреватель и собралась сделать себе чаю, но, достав из холодильника молоко, увидела початую бутылку вина и налила себе бокал. Лора понимала, что алкоголь не спасет ее от меланхоличных настроений, но какого черта. Она прикинула, не приготовить ли еды, и решила, что приготовит ужин и себе, и Говарду, потому что сегодня он возвращался с рабочей конференции и не должен был задерживаться.
Найдя себе занятие, она почувствовала себя чуточку лучше и включила радио, принимаясь за соус болоньезе. К тому моменту, как она услышала поднимающийся лифт, ужин был готов. Она решила, что вместо столовой сегодня они поужинают на кухне. Им пойдет на пользу сменить обстановку и поужинать в месте, не оскверненном старыми обидами. Она накрывала на стол, когда вошел Говард. Увидев ее, он остановился.
– Привет. Проголодался? – бодро спросила она, зажав в руках ножи и вилки.
Он перевел взгляд с нее на плиту.
– Спагетти болоньезе.
Говард кивнул и подошел к раковине помыть руки.
– Выпьешь чего-нибудь?
Говард напрягся.
– Может, прекратишь?
– Что прекращу?
– Этот дурацкий спектакль.
Лора улыбнулась в искреннем недоумении, от чего он еще больше рассердился. Только тогда она заметила, как он был зол, как холоден к ней.
– Я никогда не думал, что ты такая…
– Какая?
Он задумался.
– Злорадная.
Неожиданнее всего оказалось то, что Говард все еще мог причинять ей боль. Он залез в карман, вынул письмо и положил его на стол. Она посмотрела на конверт. Письмо было адресовано Марианне Паркер. Она отпрянула. Письма его любовнице? Зачем приносить их домой? Но потом, хмурясь, она присмотрелась внимательнее. Почерк… это был ее почерк. Она медленно подтянула конверт к себе.
– Открой. Хотя ты, конечно, и так знаешь, что там.
Она достала лист бумаги – ее бумаги, с ее рабочего стола – и развернула письмо.
Дорогая Марианна,
Я уже давно хотела написать, но момент всегда казался неподходящим. А потом я поняла, что подходящего момента не будет никогда. Так чего же я жду? Что ты поступишь как порядочный человек и уберешь свои загребущие руки от моего мужа? Сомнительно, учитывая, что он держит тебя при себе уже бог знает сколько лет. Мне слова не дали, моего мнения не спрашивали, и сказать по правде, мне уже порядком поднадоело, что меня игнорируют и пользуются мной. Ты мерзкое ничтожество. Берешь, что тебе хочется, ни разу не думая о тех, на ком сказываются твои поступки. И делаешь это годами, не имея ни капли совести. Надеюсь, ты будешь наказана за это, надеюсь, самое худшее, что может случиться, случится с тобой и твоими близкими. Надеюсь, ты попадешь в какую-нибудь жуткую аварию, и если ты останешься изуродована, то знай, что это твоя карма.
Это будет справедливо.
Вот теперь мне стало легче. Выговориться иногда полезно.
Лора Кавендиш.
Она отшвырнула письмо, как будто оно обожгло ей пальцы.
– Я этого не писала.
Говард скорчил мину.
– Клянусь, это не я.
Но почерк был похож. Лоре вдруг все стало понятно. Она пыталась во всем разобраться, но у нее в мыслях царил хаос. Как Черри это удалось? Откуда ей известен ее почерк? Как ей удалось так хорошо его подделать и где она раздобыла бумагу? Говард не сводил с нее глаз.
– Говард, это Черри подделала письмо и обставила все так, как будто оно от меня, – она протянула ему письмо. – Почерк похож на мой, но не совсем, – кое-что бросилось ей в глаза. – Посмотри на эти «р», я не делаю такой петли, а она делает, посмотри.
Говард ничего не ответил, и она видела, что он держится из последних сил.
– Черри? Ты серьезно? Скоро ты скажешь, что она ответственна за кризис на Среднем Востоке и глобальное потепление.
– Нет, нет. Выслушай меня. Говард, около месяца назад она пришла ко мне в офис. Она сказала, что знает, что я врала про Дэниела. И потом она сказала, что отнимет у меня все. Она мне угрожала. Каким-то образом она нашла эту бумагу, она ведь была здесь, и…
От этой мысли она похолодела.
– Почему ты раньше ничего не сказала?
– Думала, ты мне не поверишь, – Лора видела, что и сейчас он не верил, и чувствовала собственное бессилие. Она снова посмотрела на письмо. – Откуда оно у тебя?
– Пришло сегодня утром.
– И ты случайно решил зайти в гости и утешить ее. Я думала, у тебя конференция.
– Лора, я хочу подать на развод.
Сердце сжалось и перестало биться.
– Что?
– Марианна уходит от мужа.
– Как кстати.
– Не надо так.
– Как так? Ты хочешь, чтобы я вас поздравила? Я столько лет оставалась в стороне и делала вид, что ничего не замечаю, пока вы двое… – вспыхнула она.
– Мне жаль.
– Ничего тебе не жаль. Ты думаешь только о себе.
– Да, пожалуй, я думаю о себе. Я несчастлив. А ты?
Лора не смела отвечать, потому что не хотела признавать этого.
– Столько лет прошло, Лора. Сколько нам еще это тянуть? Ты хочешь провести так остаток дней? Вдвоем, не перенося друг друга на дух? Разве тебе не кажется, что ты оглянешься назад и подумаешь, что столько времени, невозвратимого, драгоценного времени было упущено? Сколько нам с тобой еще осталось? Через несколько лет мне будет шестьдесят. Шестьдесят! Если я не предприму что-то сейчас, то когда начинать что-то менять? В семьдесят? Восемьдесят? И я думаю, что ты тоже несчастна. Если я уйду, ты будешь свободна что-то изменить. Может быть, встретишь кого-то.
Она негодовала.
– Спасибо, я обойдусь без твоих советов по отношениям. Я планировала, что мой первый брак станет последним.
Он посмотрел на нее с тоской.
– Я тоже, – потом он встал. – Я думаю, мне не стоит оставаться. Если тебе от этого легче, я был на конференции. Марианна пришла ко мне на работу сегодня утром.
Ну конечно, единственный раз, когда она не промолчала, он оказался невиновен. Лора ненавидела свою никчемность. Она хотела топать ногами и кричать от такой несправедливости.
Он взял пиджак.
– Дэниел не звонил тебе? – спросил он тихо.
– Нет.
Говорить больше было нечего. Говард вышел в холл. Лора осталась, но, подталкиваемая необходимостью видеть, как он уходит, или надеждой, что, может быть, он не уйдет, она вышла следом.
– Ты как сама? – спросил он.
– Замечательно, от меня только что ушел муж.
– Ты можешь подать на развод. У тебя есть основания.
Слезы заволокли ей глаза. Она хотела сказать, что ей плохо, хотела, чтобы он подошел и утешил ее, чтобы их отношения были такими, когда все так бы и произошло. Но они не были, и одиночество захлестнуло ее своей горечью.
– Похоже, Дэниел пошел по стопам отца, выбирая неправильных женщин.
Она имела в виду Марианну, но слишком поздно сообразила, что это могло относиться и к ней. Она униженно развернулась и побрела на кухню. Подождала, пока не услышала звук спускающегося в подвал лифта, зная, что сейчас Говард сядет в машину. И вскоре услышала звук автомобильного лифта. Он уезжал от нее к женщине, которую любил. Она взяла бокал дрожащей рукой. За что ей такое наказание? Неужели она сама встала на этот долгий, страшный, разрушительный путь? Вино комом застряло в горле. Она была обманщицей.
Дом казался слишком огромным и слишком пустым, когда Лора проснулась следующим утром, и впервые за все время, что она здесь жила, ей стало неуютно в нем. Она вдруг начала все замечать, обращала внимание на каждую дверь, на стены, на мебель. Все, к чему она так привыкла, что оно успело для удобства стать невидимым, вдруг стало казаться старым, и она ничего не узнавала вокруг себя. Кресло в углу гостиной. Зеркала, показывающие ей ее же лицо. Лора была рада поскорее уйти из этого дома на работу и вызвала такси, которое отвезло ее на Друри-лейн. Впереди была пробка, движение стояло, и пока они ждали, сзади выла сирена «скорой», рвущейся на помощь к кому-то пострадавшему, но будучи бессильной это сделать. Машины выползали на тротуары. Лора решила пройти остаток пути пешком. За то время, что она расплачивалась с водителем и выходила из машины, «скорая» продвинулась вперед еще на несколько метров, и она посочувствовала вызвавшим ее людям. «Не дай бог попасть в неотложную ситуацию в Лондоне, – скорбно размышляла она. – Ты можешь истекать кровью и быть при смерти, и никто не приедет к тебе, потому что пробки».
Она шла в направлении аварии, которая вызвала пробку, собираясь свернуть на другую улицу. Перед самым поворотом она выглянула в сторону происшествия. Столкнулись две или три машины, Лора разглядела помятые дверцы и треснувший капот и, к своему ужасу, человека, велосипедиста, лежащего на дороге. Его велосипед лежал неподалеку от его ног, заднее колесо было погнуто. Она хотела подойти и посмотреть, нельзя ли чем-то помочь, но машина «скорой помощи» уже была на месте. Два парамедика, судя по всему, ожидали подкрепления, и полиция не подпускала прохожих. Лора содрогнулась, надеясь, что человек, лежащий на асфальте, жив. Он выглядел молодым, у него за плечами был рюкзак, и она подумала о его матери. Наконец, мимо проехала «скорая», мигая огнями с периодическими душераздирающими воплями, чтобы прохожие успели вовремя уйти с дороги.
Лора завернула в тихий переулок, затем в другой и продолжила путь к своему офису. Она шла быстрым шагом. Авария окончательно выбила ее из колеи, и ей не терпелось добраться до работы. Там все готовились к съемке сериала. Она испытала знакомое воодушевление, смешанное с восторженным волнением от нового начинания, этой гигантской махины производства, и все ради того, чтобы несколько минут в день были запечатлены на камеру. Сегодня ей нужно было посетить несколько локаций, а позже – встретиться с директором кастинга, чтобы отсмотреть записи прослушиваний на некоторые роли второго плана.
Правая туфля прилипла к асфальту, Лора остановилась и брезгливо подняла стопу. Жвачка! Фу… Она попыталась отскрести ее от подошвы, как вдруг услышала звук, похожий на кашель. Кто-то позади нее тоже остановился. Она опустила ногу и постояла с минуту, и когда она осознала собственную глупость, то испугалась. Она была в безлюдной подворотне, с обеих сторон заблокированной домами, как связующее звено между двух шумных улиц. Она напряженно затаила дыхание. Ее сердце зашлось, когда она увидела, что до конца переулка было всего несколько метров. Впереди переходили дорогу люди. Люди, которым будет невдомек, если на нее нападут в темном переулке. Она бросилась вперед, и липкая подошва приставала к земле, замедляя ее бег, но она неслась к спасению, уверенная, что кто-то преследует ее. Лора выскочила на дорогу и сломя голову побежала прочь от переулка, остановившись