Чак до конца тянул с последним и самым неприятным этапом реализации своего плана. Но время вечерней службы неумолимо приближалось, и ему все-таки пришлось ознакомить Найду с его деталями.
Во избежание неприятных последствий он не стал дожидаться, когда она спустится в раздевалку, и сам поднялся в ее комнату. Отсюда ее непременные гневные вопли не достигли бы ушей молящихся. И они незамедлительно последовали.
Хоть Чак и ожидал такого развития событий и даже подготовил ряд аргументов в свою защиту, легче ему от этого не становилось. Найда, вообще, обладала удивительным талантом организовывать скандал на ровном месте, буквально из ничего, а тут ей подвернулся такой шикарный повод! И никакие увещевания о том, что вовсе это не электрический стул, и в худшем случае ее лишь кольнет, как при одевании шерстяного свитера, на толстушку не действовали. Она орала так, что в окне дребезжали разноцветные витражные стеклышки. Когда на шум прибежал Риккардо, Найда вскрыла резервные запасы ругани и перевела огонь на него.
Капитан в общении с ней исповедовал иной подход. Когда пришло время отправляться на вечернюю службу, он посмотрел на часы и просто сказал:
— Все, хватит. Пошли наряжаться.
На чем, собственно, инцидент и закончился. Открыто перечить боссу Найда не рискнула и послушно поплелась следом.
Чуть позже, сидя на стуле перед мониторами и следя за ее выступлением, Чак мысленно представлял себе, что должны почувствовать люди, когда свет в зале внезапно погаснет, и в темноте перед ними предстанет их Повелительница, окруженная ореолом из зеленовато-голубых сполохов. Он даже пожалел, что не является поэтом, поскольку скудный словарный запас, состоящий сплошь из технических терминов, не позволял ему в полной мере выразить свои эмоции. Оставалась еще ненормативная лексика, но здесь, под сводами Храма, Чак счел ее неуместной.
И когда, по команде Риккардо, он запустил генератор, а через пару секунд привел в действие противопожарные заряды, то донесшийся из зала многоголосый стон подтвердил правильность всех его расчетов.
Доней Косозуб, держа в руках полную кадку помоев, пнул ногой дверь и вышел на задний двор. Протянувшаяся от порога полоса желтого света осветила забор с выстроившимися возле него другими такими же кадками. Сегодня конвейер по превращению продуктов в отходы работал на полную мощность. Донею следовало бы радоваться, что дела идут так хорошо, если бы не раздражающие издевки завсегдатаев, некоторые из которых демонстрировали свеженькие зубы на месте недавних провалов. Он был бы рад избавиться от подарка судьбы, отраженного в его прозвище, но сейчас, когда соответствующая возможность появилась, в город нахлынуло такое количество паломников, что он даже на минутку не мог отлучиться из своей гостиницы.
Вечерняя служба только что закончилась, и в его трактир потянулись постояльцы и прочие люди из Храма, которым не терпелось обсудить увиденное за кружечкой-другой пивка. Обычно Доней скептически относился к россказням посетителей, но поскольку нынче они описывали чудеса, творящиеся в его родном Келчеге, к их словам невольно приходилось прислушиваться.
Доней поставил кадку к ее товаркам и вернулся в дом. Но не успел он запереть за собой дверь, как вдруг сгустившаяся в углу тьма качнулась к нему, прижав к стене, и перед своим носом он увидел увитое черным узором запястье.
— Да укрепится дом сей! — негромко произнесла невесть откуда взявшаяся в его доме Жрица, пряча руку обратно в рукав.
— В… вечер добрый, моя госпожа! — Доней нервно сглотнул. Столь внезапное и тайное появление, да еще сопровождаемое откровенно тревожным приветствием не сулило ничего хорошего. Уж коли Жрица пожелала посещенному ею дому «укрепиться», то определенно ожидались неприятности, хотя, скорей всего, не он сам являлся их причиной. В противном случае, она бы даже не стала тратить время на разглагольствования, сразу перейдя к делу.
— Тебе знакомо значение слова «молчать»?
— Да-да, конечно! — трактирщик торопливо затряс головой, — я нем как могила!
— Правда? — в голосе Жрицы сквозило недоверие. Тяга Донея к расхваливанию своего заведения при помощи как реальных, так и вымышленных легенд была хорошо известна. А история о скрывающейся от посторонних глаз высокопоставленной Служительнице Сиарны представляла собой особо лакомый кусочек.
Укрытая капюшоном голова чуть наклонилась, прислушиваясь к доносящимся из трактира голосам. На фоне общего гвалта выделялся звонкий женский голос, отдававший команды официантам.
— Твоя дочь, — констатировала Жрица все так же бесстрастно, — хорошая девочка, толковая, работящая… Будущая мать твоих внуков.
Она положила руку Донею на плечо. Его спину едва не согнуло навалившейся тяжестью, совершенно нехарактерной для изящной женской ручки.
— Будешь болтать — она умрет, — продолжила гостья ровным бесстрастным голосом, — и умрет медленно. А ты будешь смотреть. Тебе ясно?
То, как размеренно и спокойно Жрица роняла жуткие слова, говорило о том, что в случае необходимости она столь же хладнокровно приведет свою угрозу в исполнение. Все, что хотел сказать Доней, застряло у него в глотке, сгрудившись в хриплое карканье.
— Вижу, что ты меня понял правильно, — капюшон удовлетворенно кивнул. — Мне нужна комната.
— Да-да, конечно! Для Вас всегда… — трактирщик замахал трясущимися руками, пытаясь указать направление, — на втором этаже. Вот по этой лестнице. Отдельный вход.
— Отнеси туда мои вещи, — темная фигура кивнула на сумки в углу.
— Хорошо.
— Здесь, в переулке я оставила своего коня. Позаботься о нем как должно.
— Все самое лучшее!
— Завтрак утром отнесешь мне наверх. И учти, я скакала без отдыха два дня и две ночи, загнав за это время пятерых скакунов. Так что ты уж постарайся.
— На мою кухню еще никто не жаловался! — чуть ли не оскорблено воскликнул Доней. — Вы останетесь довольны!
— Это радует, — Жрица отпустила его плечо и шагнула назад, в тень. — Заднюю дверь не запирай, она мне еще понадобится.
— Хорошо.
— И смотри, чтобы к моей комнате никто не приближался, пока я здесь! — она указала в сторону зала, откуда доносился шум голосов и звон посуды, — а то у тебя сегодня народу много, всякое может случиться, вдруг кто спьяну заблудится.
— Не волнуйтесь, Госпожа, я прослежу за этим! — кивнул Доней. — Что верно, то верно, после сошествия светлой Сиарны к нам столько гостей понаехало…
В тот же миг стремительный черный вихрь налетел на него, подбросил в воздух и с такой силой хватил спиной об стену, что у Донея перехватило дыхание.
— Заткни свою грязную пасть! — яростно прошипела тьма под капюшоном, — не смей осквернять это святое Имя!
— Но что я такого?… — прохрипел Доней, задыхаясь.
— Где твоя Вера, ничтожество?! Как ты мог не узреть волков под шкурой овечьей?! Как вы все могли назвать именем Госпожи нашей бесчестных проходимцев?!
— Проходимцев?! — потрясенно охнул трактирщик.
— Ты дал слово хранить молчание, — Жрица резко сбавила обороты, и он почувствовал, как его ноги опять коснулись земли, — и будет лучше, если ты его сдержишь. Честно говоря, мне не доставляет большого удовольствия заживо сдирать кожу с хорошеньких девушек.
— Я никому ничего не скажу! Ни единого слова! — торопливо заверил ее позеленевший Доней, борясь с тошнотой.
— Будем надеяться, — гостья снова растворилась в тени, — а на прощание мой тебе совет — держись пока от Храма подальше.
Глава 9
В дверь осторожно постучали, и Шимаэл озадаченно выглянул из-за своего неизменного планшета.
— Кто там?
— Ты не спишь? — Чак бочком проскользнул в комнату. Весь его вид говорил о том, что техник замыслил нечто предосудительное.
— Да нет вроде, — Шимаэл озадачился еще больше, — а что стряслось?
— У меня к тебе есть одно дело.
— Любопытно, — пилот приподнялся на локте, — какое именно?
— Я хочу ненадолго отлучиться, и мне нужно, чтобы ты прикрыл мою задницу.
Окончательно заинтригованный Шимаэл отложил планшет в сторону и спустил ноги с кровати, нащупывая на полу свои ботинки.
— Далеко собрался?
— Ванька говорил, что здесь в таверне подают шикарное свежее пиво, — начал сбивчиво объяснять Чак, — нефильтрованное, прямо из бочки. Хочу попробовать.
— Ишь ты! Дельная мысль! А мне не раздобудешь?
— Я постараюсь. Прихвачу кувшинчик, если получится.
— Отлично! — Шимаэл, наконец, разобрался с непокорной обувью, — ну а теперь рассказывай, что ты задумал.
— Я хочу, пока ты будешь утром дежурить…
— Не-е-е, — недовольно отмахнулся пилот, — хватит мне лапшу на уши вешать. Выкладывай все как есть.
— Так я и говорю, — вопреки собственным словам, Чак вдруг сник и потупился, — я… это… пива хочу…
— Ты никогда толком врать не умел, — ухватив приятеля за рукав, Шимаэл посадил его рядом с собой, — у тебя же все на физиономии написано.
— С чего ты взял, что я вру?
— Для того чтобы это понять, даже не нужно родиться Шерлоком Холмсом, достаточно быть Найдой. В нашей команде я — последний человек… хотя нет, предпоследний, кроме Айвана, к которому ты бы обратился за помощью в такой ситуации. Хочешь местного пивка? Нет проблем! Скажи капитану, и он что-нибудь придумает. Отправит того же Айвана в ближайшую таверну, например.
— Ага! Ну конечно!
— Или попроси Сейру, и она обяжет своих пациентов прикатить в знак благодарности пару бочонков.
— Что-то сомневаюсь.
— А про Найду я вообще молчу! — Шимаэл прыснул. — Стоит ей только заикнуться, и ее почитатели нас в пиве запросто утопить могут.
— Да ну тебя! — Чак встал и взялся за дверную ручку, — я к тебе за помощью пришел, а ты опять глумишься.
— Ты с самого порога начал мне врать! — резко осадил его пилот. — Думал, что я полный кретин, что ли? Какой реакции ты от меня ожидал?
— Ладно, забудь. Спокойной ночи.