Почему она не вытянула перед собой руки, это вообще отдельный вопрос.
— Миланье! Я чо тебе сказал делать?! — рявкнул негромко Кент.
— Не «чо», а «что». И я тоже хочу посмотреть просто! А ты меня оставил там! А вдруг кто утащит, а ты даже не заметишь? И… мне больно.
Она тёрла ушибленный лоб.
— Тогда мы поступим иначе, Миланье, раз ты человеческого языка не понимаешь, — низким и полным угроз сказал Кент. Миланье с испуганной мордашкой захлопала невидящими глазами.
— М-может не надо? — жалобно спросила она.
— Надо, мелочь, — рыкнул Кент.
Он подошёл к ней, схватил за рога и, не обращая на её «ай-яй-яй-яй-яй-яй-яй», поднёс к одному из деревьев, словно специально созданному именно для Миланье. В отличие от большинства деревьев, у этого над землёй была толстая ветка. Кент, всё так же держа Миланье за рога, прицелился, примерился и…
Воткнул её рогами в ветку так, чтоб она висела над землёй.
— Ай! Ты что делаешь!? — пискнула она, не до конца поняв, что он сделал с ней. — Кент!
— Теперь никуда не убежишь, да и живность будет не страшна, — ответил Кент, потирая руки и глядя на неё.
Миланье теперь висела над землёй, воткнутая рогами в ветку, болтала ногами и хваталась руками за рога, пытаясь освободиться. Тщетно. Её острые рожки вошли глубоко в податливую древесину. Её лицо было полно детского негодования, злости и упрямства. Но при этом оно было такое жалобное, что таяло сердце. Даже у Кента, от чего он поспешил отвернуться.
— А ну-ка отпустил меня на землю сейчас же! Кент! На землю!
— Не, не буду. Виси здесь, пока я буду осматривать окрестности. Кстати, будешь сильно дёргаться, рога обломаешь себе.
— Сними меня!
— Потом.
— Нет, сейчас! Сейчас же! — недовольно выкрикнула Миланье, едва не плача. — Приколоть меня рогами к дереву! Это унизительно!
— Зато ты в безопасности и не уйдёшь непонятно куда. А теперь виси, — он повернулся к ней спиной и двинулся обратно к вертолёту.
Миланье же пыталась выбраться из западни, болтаясь над землёй, словно заяц, приколотый за уши, сопровождая свои тщетные попытки:
— Тяпа-тяпа-тяпа-тяпа-тяпа! Тяпа-тяпа-тяпа-тяпа-тяпа! Тяпа-тяпа-тяпа-тяпа-тяпа!
Её «тяпа-тяпа» очень напоминали рычание недовольного животного, только куда более милого и совершенно не страшного.
— Тяпа-тяпа-тяпа-тяпа-тяпа! Тяпа-тяпа-тяпа-тяпа-тяпа!
Её недовольное ворчание разносилось по всей поляне, однако это было и к лучшему — так Кент знал, что с ней всё в порядке.
— Тяпа-тяпа-тяпа-тяпа-тяпа!
Тяпа-тяпа, мать твою… Я скоро начну так же ругаться.
Что Кент искал? Он сам не мог ответить на этот вопрос, однако что-нибудь даст хоть какой-то ответ. Ну или задаст ещё больше вопросов. В конечном итоге, грузовой вертолёт не мог прилететь чёрт знает куда просто так, верно? Значит, были причины. Но сколько бы он ни ходил, ничего так и не нашёл. Ни единого намёка на то, что здесь делал спецназ. Можно было ещё предположить, что техника засбоила, как это часто бывало в аду, и они просто заблудились, полетев вообще не в ту сторону, однако…
Такие люди вряд ли бы заблудились. Даже Кент это понимал.
Закончив свои не увенчавшиеся успехом поиски, Кент вернулся к Миланье. Та висела, до сих пор прибитая рогами к ветке, но уже грустно свесив ручки и ножки, с жалобным лицом. На ней было такое смирение и вселенская грусть, что пробирало до костей. Кента аж перекосило.
— Всё, двигаемся дальше, — выдернул он её из ветки.
Миланье лишь промолчала, посмотрев на него каким-то печальным невидящим взглядом.
— Это было очень грубо, чтоб ты знал, — тихо сказала она.
— Зато ты никуда не убежала. Я понимаю, ты ребёнок, все дела, но… серьёзно, какого хера? У тебя мозги водятся?
— Да, водятся.
— Не видно.
Он подхватил Миланье, вновь посадил себе на шею и двинулся в путь. Сейчас Кент рассчитывал обойти заражённый участок стороной и выйти прямиком к фронту. Для этого придётся сделать небольшой крюк, чтоб не попасть в облако газа, которое сейчас могло разнести по округе. Несколько дней могут затратить, но зато безопасно.
Уже в пути Миланье тихо, слегка грустно спросила:
— Кент, а зачем ты со мной возишься? — она как будто боялась, что их кто-то ещё услышит.
— К чему ты это? — вздохнул Кент, оглядываясь и пытаясь прикинуть, правильно ли они двигаются.
— Ну… я про… девочку вспомнила… Ну как вспомнила… — замялась Миланье, почесав макушку. — Я даже и не забывала. Каждый раз возвращается это, как бы я ни гнала такое из головы. Просто… это… не могу развидеть.
Миланье не врала. Она действительно мысленно возвращалась к той деревне куда чаще, чем ей хотелось. Стоило ей ничего не делать и сидеть на месте, как воспоминания вчерашнего дня сразу лезли в голову.
— И не развидишь в ближайшее время. Но потом просто это чувство приестся и перестанет тебя тревожить. Просто не думай о ней.
— Не могу, — она замолчала ненадолго. — Просто… ты её там бросил, а меня спас. Постоянно таскаешь меня за собой. Так почему ты возишься со мной?
— Задай полегче вопрос, Миланье, я серьёзно.
— Я тебе нравлюсь?
Самое интересное в этом вопросе было то, что задала его Миланье без какой-либо подколки или подначивания. Она не дразнила, не пыталась поддеть его и не пыталась как-то воздействовать на Кента, что было слишком несвойственно для неё.
Кент вздохнул.
— Я вижу в тебе ребёнка. Обычного глупого ребёнка. Возможно, я первый раз вообще увидел в демоне кого-то, кроме животного, требующего пулю. Это меня знатно раздражает.
— Потому что я ребёнок? Я груз?
— Потому что мне тебя жалко, — Кент поморщился от этих слов, словно они причиняли физическую боль. — И да, ты груз, который тянет меня назад, но при этом который мне не хватает смелости бросить.
— А её было не жалко?
— Миланье, есть вещи… как бы сказать помягче… — теперь уже пыхтел Кент, пытаясь подобрать слова. — Боюсь, иногда есть вещи, которые не исправить.
— Ты бы спас её? Скажи честно.
— Тебе действительно это важно?
Миланье кивнула. Естественно, что Кент не мог видеть этого, однако почувствовал покачивание, правильно его переведя.
— Да. Наверное бы спас.
Потому что из-за кое-кого я вижу теперь всё немного иначе. Радуйся, маленькая дрянь, ты испортила мне жизнь.
Он подумал это со злобой и каким-то смирением с безнадёжностью.
А Миланье почувствовала лёгкое облегчение. Почему она спросила это? Миланье не знала, не могла разобраться в себе, в собственных чувствах, в собственных мыслях, и некому было объяснить ей, почему в конечном итоге для неё это важно. Однако его слова как будто облегчили ей немного душу.
— Понятно… — протянула она. — А то облако, ты часто такое видел, Кент?
Повисла секундная тишина уже со стороны Кента, прежде он ответил.
— Больше, чем хотелось, — в голосе чувствовалось, что он не очень-то и хотел об этом говорить.
— Это были демоны?
— Не всегда. Однажды наши сбросили это дерьмо на своих же. Видимо, аппаратура слетела с катушек и дала неверные координаты, такое случается иногда в этом мире. Ну или пилот ошибся. В нашем мире иногда умудряются себе же на голову что-нибудь сбросить, так что здесь вообще такое неудивительно. И они сбросили её. На полевой госпиталь. Иногда люди ошибаются.
— Я половину не поняла, но звучит страшно, а ты спокойно говоришь об этом.
— А ты слишком рассудительная для ребёнка, — заметил Кент.
— Потому что я умная, — однако в голосе Миланье не слышалось обычного бахвальства. Зато он приобрёл более живые нотки, чем минутой назад, словно разговор с Кентом возвращал ей самообладание, выдавливая плохие мысли из головы. — А вот ты странный. Почему ты так спокоен?
— Ну не плакать же мне, в конце концов, верно?
— У меня был друг Роро. Ему нравилось убивать и воевать…
— Какие интересные у тебя друзья, — пробормотал тихо Кент.
— …пусть он и не говорил об этом. Я видела. Вот ты похож на него, — закончила Миланье свою мысль.
— Похож на маньяка?
— Он не маньяк! — возмутилась она и стукнула кулачком по каске. — Он воин! И ему было всё равно, когда речь заходила о смерти и убийствах. Вот мне очень грустно, так как… не хочу вспоминать…
— Так не вспоминай.
— И не буду! Так вот, тебе тоже всё равно, — в её голосе слышалось обвинение.
— Чего?
— Почему ты воюешь?
— Могу задать такой же вопрос, — ответил Кент.
— Мы защищаем свой дом. А ты?
— А я не буду отвечать на этот вопрос.
— Почему?
— Есть вещи, которые я не готов и не хочу рассказывать.
— А когда будешь готов? — Миланье сыпала своими вопросами, как дождик, желая утолить собственное любопытство. — Завтра?
— Нет, отвали, Миланье, — вздохнул Кент.
— Ну ладно… — протянула она, но буквально через пять секунд артобстрел вопросами продолжился. — Что за штука была, что пахла гарью?
— Вертолёт.
— Ветолёт?
— Ты пропустила букву «Р».
— Вретолёт? — сделала Миланье новую попытку.
— Ладно, забей, мелочь. Это летающая машина, которая довозит людей до нужной точки.
— Как демоническая птица! — Миланье словно обрадовалась, обнаружив совпадения между их ездовым животным и их летающей штукой. — А… что она здесь делала?
— Привезла людей.
— А где они?
Кент вздохнул. Он не стал себя обманывать — мелкая его раздражает. Своим любопытством, своими вопросами, своим неугомонным характером и быстрой сменой настроений. Вот она грустила, а вот уже задаёт вопросы и интересуется. Его интересовало — все дети настолько непостоянны, или ему выпал джек-пот с плавающим характером?
Но Кент не понимал одной важной вещи, возможно, в силу своей неопытности в общении с людьми. А может был нечутким дуболомом, которому чужие чувства были столь же чужды, что его городу хорошие дороги. Миланье говорила не потому, что ей было скучно, хотя и это тоже. Она пыталась отвлечься, пыталась забить воспоминания о том, что видела, новой информацией, новыми эмоциями и фантазиями о иноземцах. Закидать новыми эмоциями грусть и боль.