Он не обманывал себя. Но и правду никому бы не сказал. Ведь главное заключалось в том, что война зачастую принимала характер личной ненависти. Даже если этот человек им ничего не сделал, и даже если он и не воевал, то всё равно его будут ненавидеть, так как он является сторонником их врагов. Всё, что связано с врагом, становится объектом противника ненависти, потому что для них все они единое целое. За примером ходить далеко не надо — вся история человечества пронизана этим.
Солдаты убивали демонов, но не только тех, кто лез в атаку. Те же гнёзда или города — их уничтожали, потому что там тоже жили демоны. Их ненавидели за то, что те сделали и продолжали делать. Возможно, тем самым они хотели обезопасить себя от мести со стороны жителей, но…
Правда в том, что люди просто ненавидели демонов, и те не вызывали, в отличие от той же Миланье, своим видом сострадания. Слишком непохожие, чтоб сострадать, и слишком много сделавшие, чтоб остановиться.
Люди в их глазах должны были выглядеть похоже.
— Но… всегда есть время попробовать простить, верно? — очень тихо и мягко спросила Миланье, не поднимая головы. — Если никто не пробует, если никто не протягивает руку, то этого никогда не произойдёт. Камнепад с маленького камня, а ливень с первой капли дождя.
— Очень красивое сравнение, — приподнял голову Кент. — Кто тебе это рассказал?
— Мама, — как-то застенчиво ответила Миланье. — Она очень умная.
— А она тебе не говорила, как сложно сделать первый шаг, и что после него можно уже не сделать следующего? — поинтересовался Кент.
— Нет, но… если никто не пробует…
— Никто не пробует, потому что жить хочет и потому что прощать не хочет.
— Но ты же сделал, — улыбнулась Миланье, посмотрев на него. — Если ты сделал, почему этого не сделают другие?
— Потому что они не я.
Миланье стояла, стояла, а потом сделала то, что велело её сердце. Нет, не воткнула ему рога в брюхо, хотя подумала об этом мельком. Она быстро подошла к нему и обняла, уткнулась лицом, словно ребёнок, которым она, кстати говоря, и являлась.
— Ну давай, — позвала она, но из-за того, что уткнулась в его одежду лицом, её голос звучал глухо. — Давай дадим другим шанс. Ну Ке-е-е-ент.
— Давать шанс убить меня?
— Я засисю тебя.
— Вот мне и не нравится, что ты будешь меня засисять, — вздохнул он и посмотрел на переправу. Это был бред, лезть к демонам… Миланье была первым миролюбивым демоном, встреченным Кентом в этом мире. Вторым и относительным была та девочка, которую он застрелил. Не сказать, что люди как-то пытались наладить контакт с ними, однако бабахнуть было бы куда безопаснее.
— Переправа, переправа, берег левый, берег правый… — пробормотал Кент. — Не верю, что согласился…
До чего скатился… она на меня плохо влияет. Глядишь, скоро буду по своим стрелять.
— Что ты бормочешь? — поинтересовалась беззлобно Миланье.
— Да так, вспомнилось кое-что, — отмахнулся он.
Миланье и Кент шли по дороге, практически по центру её, не пытаясь спрятаться или уйти куда-нибудь в сторону. Это дорога выглядела как две вытоптанных колеи посреди леса с невысокой травой посередине. Она не знала покрышек грузовиков с джипами или гусениц тяжёлой техники. Но несмотря на это, две колеи были вытоптаны практически до самого камня, который торчал то тут, то там острыми краями. Демонов на этой дороге им пока не попадалось.
Миланье настояла на том, чтоб они шли по дороге. Так они будут выглядеть менее подозрительно.
— Человек в мире демонов. Это очень неподозрительно, согласен, — кивнул Кент.
— Да ну тебя. Я имела ввиду, что лучше издали показаться им и вести себя как положено, а не выскакивать из кустов и пугать. А то и так жуткий, а тут ещё из леса выйдешь. И шлем сними — в нём ты выглядишь зловеще.
Не выскакивать из кустов… Нет, это было понятно — лучше идти как положено, чем выскакивать как чёрт из табакерки. Однако Кент был всё равно не уверен в её плане, пусть и согласился. Не по последней причине из-за того, что сомневался в своих способностях перебить всех.
Он даже подумывал переплыть так, вброд, но чёрт знает, какое течение в центре реки — может унести так, что придётся потом всё бросать, чтоб хотя бы выбраться на берег, а им ещё идти и идти. Да и кто там водится на глубине, неизвестно. Одно дело — мелководье, а другое — глубина.
Но если что…
Кент коснулся рукой автомата, который висел у него на груди, словно к амулету на успокоение. Миланье, как будто почувствовав это, погладила его по голове.
— Всё будет в порядке. С тобой ведь сама Миланье Пеймон!
— Знать бы, кто это, — вздохнул он.
— Мы — величественные семьдесят два демона. Я отношусь к великому роду демонов Пеймон. В наших силах обучить практически всем искусствам, которые нам известны. Мы способны придавать достоинства и светлости призвавшим и предоставлять фамильяров. Мы развеиваем сомнения, создаём видения, помогаем обрести или же отпустить духов-слуг.
— Семьдесят два великих демона? И… ты говоришь о призвавших. Кто это?
— Вы, люди, — непонятно чему хихикнула она. — Вы призываете нас и просите что-либо. Каждый демонический род имеет свои уникальные умения, ради которых нас и призывают. Мы обучаем, рассказываем истории, даём силу, открываем тайны. Но взамен требуем дар.
— Людей?
— И их, — кивнула она. — Но не только. Меня ещё никто не призывал. И моих сестёр. Мы ещё не доросли. Но мою мать однажды призвал какой-то маг. Хотя в последнее время люди редко призывают нас.
— Всё меньше верит в вас людей… Ага, как же. Раньше мало верили, сейчас же верят все.
— Может вновь начнут призывать и одаривать, — мечтательно пробормотала Миланье.
— Это навряд ли, — покачал головой Кент. — Ты, однако, ни разу не упомянула отца.
— Ну… — замялась она. — Я не знаю, кто мой отец. Мама говорит, что он умер.
Не твоя ли мать его и грохнула? — мелькнула вполне имеющая право быть мысль у Кента.
Семьдесят два демона. Кент не мог вспомнить, где слышал об этом. Но в том, что Миланье говорит правду про призывы, он почему-то не сомневался. Многие нереальные вещи становились страшной правдой. Как знать, может раньше действительно их призывали ради знаний и богатств. Инквизиция же зачем-то существовала, верно?
— Кстати, нас заметили, — тихо сказал Кент.
— Да? — тут же подтянулась Миланье.
— Да.
— Откуда знаешь?
— Во-первых, мы сейчас на прямой перед переправой. Во-вторых, я вижу, как они замерли. Тебе бы сейчас слезть с меня.
— Но…
— Слезай, — безапелляционно повторил он и поставил её на землю. — Ты неплохо ориентируешься и так по звуку и нюху, так что не хватай меня.
— Не смей только…
— Как пойдёт, — отрубил он. — А теперь молчи.
Как пойдёт… При этих словах перед Кентом тут же возникла картина: повсюду тела валяются расстрелянных демонов, что погибли, кто, где и как. Лес полыхает, его пламя поднимается к самому небу. От переправы не осталось ровным счётом ничего. Река красная от крови, и по ней, словно плоты, плывут покойники. И в центре всего он с поднятым автоматом, объясняющий Миланье: не пошло.
Может это и смешно, но чаще всего подобное заканчивалось похоже, пусть и в более скромных масштабах.
— Кент, они прямо перед нами?
— Метров триста прямо по дороге, — примерно прикинул он расстояние. — Я вижу всего… троих… нет, четверых, но наверняка ещё в том сарае есть кто-то.
— Я знаю, о чём ты думаешь, — сразу пресекла его Миланье.
— Тоже предлагаешь закинуть в сарай гранату? — недобро усмехнулся он.
— Нет, неверно. Они видят тебя, верно?
— Ну и?
— Подойдём метров на сто.
— Почему на сто? — нахмурился Кент.
— Расстояние вражды, — спокойно объяснила Миланье. — Если вы враждуете, то, подходя ближе, чем на сто метров, ты показываешь свою заинтересованность, но они могут воспринять это как акт агрессии. Если нет, то показываешь, что не интересуешься ими, а значит и им можно не готовиться к драке.
Они подошли ближе, после чего вновь остановились. Кент чувствовал себя идиотом, выплясывающим перед медведем после спячки.
— Ну? Сто метров.
— Отлично, а теперь стой здесь. Я могу подойти, ведь я демон, а вот ты — враг. Воспримут твои действия как нападение.
— Что-то мне беспокойно, — пробормотал Кент, всё же взявшись рукой за ручку автомата. Миланье лишь улыбнулась, подняв к нему голову.
— Я тебя засисю.
— Ага-ага, делай, что хотела, заситница ты наша, — подтолкнул аккуратно он её в спину. — Но имей в виду, Миланье, я не буду стоять и ждать, пока меня загрызут.
Боялась ли Миланье?
Естественно. Она была девочкой без магии, у которой был только статус. Она могла приказывать и уповать, что её положение заставит других подчиниться. Раньше у неё получалось, но…
Сейчас она девочка с большой дороги, пусть и высший демон. За ней нет силы, нет верных воинов или мамы. Её мать была женщиной с силой и статусом. Случись что, и она смогла бы их силой раскидать по сторонам. Миланье же только и сможет, что наблюдать за бойней, которая будет цвести перед её ней.
Что ещё хуже, учитывая данную ситуацию, если что-то пойдёт не так, агрессором выступят демоны. Ведь Кента она смогла уговорить не пытаться наполнить этот мир грохотом и множеством лучей, что пронизывают тела. Значит, всё зависело от демонов.
Я не верю в то, что демоны нападут. Нет, всё будет так, как скажу Я! — её уверенный голос пытался перекричать собственный страх. Как за себя, так и за демонов, и за Кента. Да-да, за Кента тоже, ведь сколько она уже с ним прошла? И пусть его род был виной всех бед, сколько раз он спас её? Всё же пусть Миланье и видела в нём своего пока ещё не названного слугу, который сам пока об этом не знает, однако питала к нему скорее тёплые чувства, чем нейтральные.
И теперь, подходя ближе, она всё больше и больше понимала, какая пропасть лежит между их видами.