Человек устал и был ранен. Некогда добротная, дорогая бархатная одежда поизносилась, и даже тьма не могла скрыть ни бледность его заросшего лица, ни следы свежей штопки на рукаве, куда под пластину наплечника пришелся удар мечом.
Все мышцы болели так, словно воин ворочал камни в ущелье Шаллах, а не бился верхом. Они выиграли очередное сражение, с большим трудом и с большими потерями, но все же оттеснили сидов к морю. Одна беда – нелюди успели перебраться через реку и теперь засядут на узкой косе, но все равно бессмертным отступать некуда. Хотя, какие они бессмертные. Любое оружие: будь то меч, копье или стрела – обрывает их жизнь так же, как любого из людей. Другое дело, что сиды обладают магией. Им ведомо и колдовство, и хитрость. Они превосходят людей в ковке оружия, знают тайные свойства металлов, умеют видеть будущее и понимают, о чем говорят звезды.
Все время, пока шла война, сиды насылали на людей дожди и густые туманы, путали тропы и заманивали в болота. Но Николас пожелал сровнять Холмы с землей и с мощью древнего ледника прошел по землям детей богини Дану.
Правда, далеко не сразу король людей заметил, что убитые вчера враги сегодня вновь встали в строй. А когда заметил, вспомнил, что у волшебного народа есть еще один навык – врачевание. Много времени людям короля понадобилось, чтобы лишить их этого преимущества. Сначала они выследили и убили собак Хозяина Холмов, что оказалось легче сказать, чем сделать, потому как, во-первых, сид берег своих борзых, а во-вторых, умертвить животных следовало всех трех за раз, ибо если оставалась в живых хоть одна, то она зализывала раны и воскрешала своих сестер.
В «битве за трех сук», как ее прозвали солдаты, полегло полсотни отменных воинов.
Потом один из жрецов поведал, что у сидов есть священный источник, способный исцелять самые тяжелые из ран. Люди долго выслеживали волшебный родник. А когда нашли – засыпали его землей и камнями так, что даже памятного места не осталось. Защищали его дети богини Дану, как не защищали ни один из своих Холмов. Все, кто там стоял, полегли, хоть им и предлагали сдаться.
Уставшие, изголодавшиеся по домашнему теплу люди надеялись, что после битвы у волшебного родника сиды запросят мира, но не тут-то было. С севера на подмогу своим братьям прибыли три корабля. Страшен был их стяг – три черных ворона на белом полотне. Но ужаснее всего оказалась их предводительница, Кам Воронье Крыло – сида нечестивого двора, ярая и беспощадная к людям. Ее неудержимая сила и жажда крови переломили положение дел. Города и села объяло огнем, а войско короля Николаса впервые дрогнуло. Однако правитель не мог позволить себе поражение, и из оврага Бренмарского замка было поднято Огненное копье. Стоило Николасу взять его в руки, как оно ожило, требуя кровавую дань, а почуяв скорую битву, воспылало и запросилось в бой. Король с улыбкой на устах разжал пальцы, и оружие, высвободившись, устремлялось прямо в ряды врагов. Никто не мог устоять перед Огненным копьем и мощью короля людей, владевшего им. После сражения, вдоволь насытившись кровью, копье покорно вернулось к своему хозяину. Перевернув его в руке, Николас ударил древком лежащего рядом изрубленного воина, и раны того затянулись, а жилы и кости срослись. Увидев доселе небывалое чудо, люди во второй раз поверили, что их победа близка.
Однако, потерпев поражение, Кам Воронье Крыло сменила тактику. Она напитала Холмы своей темной силой, и теперь то, что срывали, за ночь возвращалось на место. Магия тянула жизнь из самой земли, иссушая и обескровливая все вокруг. Сама же воительница поделила сидов на малые отряды, и те, словно осы, жалили, нападая, изматывая людей.
Девять лет шла война, девять лет король, ведомый брачной клятвой, не смел убрать меч в ножны, уничтожая ненавистных сидов, и девять лет его друг, советник и тесть шел рядом.
Грег Умайл пошевелил затекшими плечами. Боль в руке вонзилась в сознание, прогоняя сон. Он мог бы попросить залечить рану. Скорее всего, перед новой битвой король потребует этого, но пока лэрд Умайл хотел чувствовать ее. Хотел чувствовать себя живым. То, что творилось сегодня ночью, казалось ему ненастоящим, неправильным. Слишком тихо кругом. Не шумит ветер в листве, не горланят лягушки, ни одна лошадь не всхрапнет. Даже цикады, и те молчат.
Советник отошел от костра и огляделся. Мир казался нарисованным: напитанный тьмой, выверенный и совершенно нереальный. Грег аккуратно достал из поясной сумки крохотный бутылек с зельем, сваренным из четырехлистного клевера – подарок короля, – и сделал глоток. Миг, и словно открылся театральный занавес. Вернулись тени, звуки, запахи. Со стороны чертополохового поля, у края которого они разбили лагерь, донеслись шорох и тихая ругань. Лэрд насторожился. Вдруг кто-то вскрикнул, и советник в свете яркой луны увидел высокий силуэт сида.
– Тревога! Нападение! – Советник сдернул с пояса рог и затрубил что есть мочи. Звук, громкий, низкий, разнесся по полю, пробуждая все живое, захлебнулся, оборвался стоном и затих. Острая стрела пробила Умайлу шею, но лагерь людей уже очнулся ото сна и морока.
Впервые за неполные пятьсот лет правления Хозяин Холмов столкнулся с силой, с которой не мог совладать. Он знал, что его народ превосходит людей сноровкой в искусствах и ремеслах, а потому относился к маложивущим снисходительно. Время от времени сиды выбирали молодых, любопытных и дерзких, чтобы поделиться знаниями. Иногда от связи сида и человека рождался ребенок, но далеко не всегда он оставался в Холмах. Так среди людей стали появляться сейдконы, спаконы и мастера гальдра, живущие намного дольше смертных и умеющие впитывать и отдавать мудрость. Вот и выходило, что люди постоянно соприкасались с волшебным народом, хоть и жили порознь. Человеческая кровь разбавляла сидскую, делала ее сильнее, а детей здоровее и выносливее. К тому же люди гораздо быстрее учились всему новому, и порой сидские идеи обращались в невероятные формы.
В начале времен великая богиня Дану намеренно крепко-накрепко связала два народа, желая, чтобы они гармонично развивались, дополняя друг друга. Но даже те сиды, что чтили традиции, находили людей скорее забавными зверушками, чем равными союзниками. А много веков назад среди детей богини Дану появились те, кто считал, что «зверушки» нуждаются в хозяйской руке, правильном воспитании и грамотном разведении. Королева Морриган, презрев заветы праматери, объявила себя человеческой богиней и стала вершить дела смертных, подчиняя их волю. Она стравливала целые страны, греясь огнем пожарищ. Ее магия, как и магия тех, кто следовал за ней, изменилась. Теперь уже не природа питала их, а человеческие страсти. Многие тогда оказались с ней не согласны и были объявлены предателями. Произошел раскол и первая война детей богини Дану. Бадб Морриган победила, но позволила всем проигравшим взять корабли и отплыть в земли, где спит солнце.
«Рано или поздно вы поймете, что людей нужно держать в страхе. Они как малые дети: не понимают слова “нет” и слишком быстро учатся плохому», – сказала она Нуаду на прощанье.
Ноденс родился после раскола, однако слова Морриган жили в его памяти. Но только сейчас он понял, насколько она была права и в то же время как сильно ошибалась. Люди, которых сиды едва ли воспринимали всерьез, жгли священные рощи, срывали холмы и разоряли святилища. Лучшие из детей богини Дану умерли, так и не сумев дать достойный отпор, а король Николас, не зная усталости, двигался вперед. А провидению все как будто было мало. И вот теперь перед троном Хозяина Холмов, скрестив на груди украшенные черной вязью руки и скаля белые, как глаза смерти, зубы, стоит Кам Воронье Крыло – сида нечестивого двора.
– Я не звал тебя, госпожа темной стороны луны, – прошелестел Ноденс вместо приветствия.
Гостья с насмешкой взглянула на своего собеседника и тряхнула смоляной гривой.
– Ну, попробуй прогони меня. Я приплыла со своей семьей и двором. Высадилась на севере, и вот я в центре человеческих земель. Знаешь, сколько туатов встретилось мне по пути? Ни одного живого. А вот головами мертвых местный королек успешно украшает дороги. Что, в ваших землях еще ходит поверье о том, что наши мертвые глаза светятся в ночи?
Ноденс впился удлинившимися когтями в перила трона, из волос его полезли оленьи рога, глаза почернели и утратили всякое сходство с человеческими.
– Что тебе нужно, почтенная Кам Воронье Крыло?
– Я предпочитаю, чтоб меня звали Кам Люга! – Воительница стряхнула со своего плеча крошечное воронье перо. – Моя мать отправила меня к вам, сказав, что только здесь я найду достойного соперника и добрую сечу.
– Как поживает белоликая Морриган? – Ноденс почувствовал жгучую ностальгию. С северных островов со времен переселения Пчелиного Волка не поступало вестей. Но при том культе войны, что воздвигла королева нечестивого двора, желающих оспорить ее право на трон должно быть как желудей под дубом. Тем не менее он чувствовал, что Бадб еще жива, а значит, придется ждать.
– О-о-о, спасибо за заботу, Хозяин Холмов, – Кам насмехалась и не скрывала этого. – Истинная королева так же молода и прекрасна, как тысячу лет назад, но тебе, перерожденному, не суждено смотреть на ее лик. Ты умрешь в этих землях.
– Как и ты, – проскрипело из дальнего угла зала. Кам медленно повернулась. К трону ковыляла старая, горбатая сида. Она обошла кругом гостью, разглядывая ее летящий изумрудный наряд, исписанные черной вязью руки, задумчиво пожевала губу и уселась на пол подле трона.
– Или старая ворона не пожелала сообщить тебе такую мелочь? – Сида достала из-за пазухи обугленную баранью лопатку и принялась скоблить ее ножом. – Хотя зачем? Останься ты на севере, не прошло бы и столетия, как трон стал бы твоим. А так… не по зубам тебе окажется противник, и сеча принесет не славу, а позор и унижение. Уходи, Кам, тебя тут быть не должно.
Воительница побелела. Круглый зрачок ее сузился, превращаясь в черную точку на янтаре.