– Сначала имя, – прокаркала Кам.
Николас кивнул. Взял запеленатого ребенка, подошел к сиде и положил его на грудь. Сида неуклюже прижала тельце культями.
– Посмотри, как он красив. Черные, как у тебя, волосы, белая, как у тебя, кожа, сиреневые глазки. Интересно, почему они такие? – Кам рассматривала мальчика, но на последней фразе дернулась, как от удара, и подняла на короля янтарные глаза. Николас замолчал, глядя на супругу.
– Тебе интересно, – прошипела она. – Что ж, на этот вопрос легко ответить.
Кам потянула зубами завязку камизы, высвобождая белую грудь. Новорожденный малыш засопел носом, чувствуя материнское молоко. Присосался, ощущая тепло и защиту. Кам крепче прижала его к себе, поднимаясь с кровати. Злость придала ей сил, вернула развеявшуюся уверенность. Сида прошипела проклятье и пнула ногой корзинку с тряпками. Те рассыпались по полу шипящими змеями.
Николас отступил на шаг и уперся в каменную стену. Висевший плотный шерстяной гобелен не спасал, и холод пробирал спину, замораживая кости.
Кам подняла на короля налитые чернотой глаза. На лице ее проступили перья, а нос изогнулся.
– Посмотри, король, и хорошенько запомни. У твоего сына глаза, как те цветы, что проросли из ран моих воинов. Чертополох! Ребенок поверженной матери. Отныне любая женщина, взглянувшая на него, падет замертво. Пусть его уродство станет так же сильно, как моя ненависть к людям. Он, как репейник, что разорвал мою спину во время зачатия, будет пускать кровь всякому, кто коснется его!
Сказав это, Кам прошла босыми ногами по полу, словно он не кишел змеями, впечатала младенца в руки опешившего отца и с широкой улыбкой на прекрасном лице повернулась к окну.
– Пусть кровь моя скрепит проклятье, – произнесла она, и едва успел король понять, что сейчас случится, рухнула вниз.
Змеи тотчас исчезли, а младенец начал кричать и выгибаться. Слева на спине стал расти горб. Кожа на теле морщилась, сминалась, словно сухой пергамент, трескалась, сочась сукровицей.
Опешившая от увиденного повитуха подскочила к младенцу.
– Выкини, выкини это отродье вслед за матерью! – прокричала она, но тут же свалилась замертво.
Король прижал младенца к себе, ото всех его защищая.
– Пошли вон! – гаркнул он служанкам. – И позовите моего советника! Немедленно!
Николас поднял с пола ритуальную чашу, повертел ее, раздумывая, как быть дальше. Потом, все же не отпуская младенца с рук, резанул себя по запястью. Несколько красных капель упало на дно. Николас добавил к ним немного вина, перемешал и поднес к губам младенца.
Глава 16. Противовес
– Не стоит этого делать, сир, – запыхавшийся лэрд Конна возник в дверях. – Лучше придушить его и сказать всем, что королева не смогла разрешиться от бремени.
– У тебя есть дети, Льял? – Николас поднял на советника тяжелый взгляд.
– Нет, сир, только племянница.
– Тогда понятно, почему ты говоришь мне такое. На первый раз я прощу тебя, но впредь постарайся, чтобы твои советы были более разумны, – Николас влил в младенца ритуальную смесь. – Я признаю его своим сыном и наследником.
– Но король не может быть изувеченным! – Советник был в ужасе от увиденного.
– Он не изувечен, а проклят. И потрудись скрыть этот факт. Найди слепую кормилицу. Мой сын не должен испытывать голод и неудобства. Остальные слуги пусть будут мужчинами. И вот еще что: моя супруга мертва. Я желаю, чтобы ей насыпали курган в Долине королей. Она заслужила свое право покоиться там… – Николас замолчал, а потом все же закончил: – Мне кажется, она так и не вернулась с той битвы. Жаль, но месть порождает лишь месть и ничего иного. Ненависть замыкается колесом и мчится под гору, круша все на своем пути.
– Ваше величество, это лишнее. Она сида, предавшая ваше расположение и проклявшая наследника. Кинуть тело собакам, и дело с концом.
Николас вздохнул, сил на спор с советником не было. Однако оставить дерзость без ответа он не мог.
– Как ты думаешь, Льял, мне лучше женить тебя, а потом приказать умертвить супругу и бросить ее тело псам или все же вздернуть тебя самого за непристойные речи в сторону своей королевы? И с каких это пор ты стал перечить моим прямым приказам?!
Советник поджал нижнюю губу, и алая полоса рта целиком исчезла в складках кожи. Он не любил, когда ему указывали, как поступать. Пока король и лэрд Умайл воевали, лэрд Конна полностью взял на себя бразды правления страной и сейчас с неохотой возвращал власть. Поклонившись, он вышел, и только одна мысль грела его душу. Как бы ни упирался король, уродца никогда не примут на троне. А значит, рано или поздно Николас будет вынужден жениться в третий раз. Вот тут-то он и не упустит своего шанса. Пусть собственных детей лэрд не нажил, но на далеком острове Мэн подрастает племянница, которую он надеется рано или поздно посадить на трон.
Похоронили Кам Воронье Крыло по обычаю сидов – насыпали курган без жертвенного огня, устроили шумную тризну и позвали плакальщиц. Одна из женщин в синем плаще на завязках растрепала волосы и стенала громче остальных. Она выла и раздирала на себе одежды.
– Хорошо плачет эта горбатая старуха, – довольно произнес Николас. – Пусть позовут ко мне, я щедро одарю ее за труды.
Старуха подошла к столу правителя, и Николас, сняв с пальца кольцо, протянул ей.
– Ты громко рыдала по моей жене. Расплела свои косы и сидела у подножия кургана до самого захода солнца, расчесывая их. Я доволен тобой.
Женщина покачала головой, не желая принимать королевский дар.
– Кам оплатила мой плач сполна. Ты же, король Альбы, выслушай сначала, а после реши, как одарить. Люди называют меня спаконой Тэрлег, и я знаю о твоем горе. Возьми мою руку, и тогда я скажу, как можно помочь твоему сыну.
Николас задумался, он не любил магию и все то, что с ней было связано. Тем не менее проклятье сына тяготило его, и он не знал, как от него избавиться, не отправляясь на поклон к ненавистным сидам. Король хмуро взглянул на старуху, силясь вспомнить, где мог видеть ее. Ведьма терпеливо ждала, и он рискнул протянуть руку. Спакона вцепилась в запястье длинными узловатыми пальцами, и мир вокруг замер: повисла в воздухе летящая собаке кость, остановила свое падение капля эля с бороды лэрда Конны. Виночерпий замер с кувшином в руках, а скальд едва успел коснуться пальцами клавиш колесной лиры.
– Чем меньше ушей это услышит, тем лучше. Говори, какое проклятье произнесла Кам?
– Ты же сказала, что знаешь.
– Знаю лишь то, что оно есть. Ну же. Или ты думаешь, мне просто удерживать время?
Николас опешил от напора старухи и попытался высвободить руку. Безуспешно.
– Я жду!
– Дословно не помню! – рявкнул король. – В этом-то и беда. Вначале она бормотала о поле чертополоха, на котором полегли ее воины. Потом сказала, что ребенок будет страшен, как ее ненависть ко мне, и каждый, кто до него дотронется, получит раны, а любая женщина, посмотревшая в его глаза, умрет. Стоило Кам скрепить слова собственной смертью, как проклятье начало действовать, и младенец превратился в уродливого горбуна.
Старуха задумчиво покусала губу.
– Плохо твое дело, король. Кам нарекла младенца, но ты не знаешь как… Теперь слушай меня внимательно, запомни и передай сыну. Не бывает проклятий без противовеса и без условия снятия. Кам, по понятным причинам, не назвала их, но они известны уже многие сотни лет. Хотя проще от этого не стали. Первое, что ты должен знать. С посмертным материнским проклятьем отдается и вся ее сила. А потому твой сын целиком получит магию матери. Она была сильной сейдконой, и он не будет уступать ей в искусстве. Он легко сможет соткать туман, распустить радугу, превратить траву в золото или воду в эль. Однако сейд – это женская магия, и вряд ли кто-то из мужчин сможет обучать принца. Поэтому я пришлю ему наставницу. Не перечь. Она знает, как обойти условие и не погибнуть. Как только ребенку исполнится семь, сейдкона придет в ваш замок и станет его обучать. Далее. Проклятье можно снять, но для этого нужна любовь настолько сильная, насколько была сильна ненависть Кам. Любовь, способная удержать. Но и этого недостаточно. Проклятье спадет только тогда, когда будет названо истинное имя принца. Ты понял меня, король?
– Понял, – выдохнул Николас, и, стоило произнести это, как ведьма отпустила его руку. Время продолжило свой ход, а горбатая старуха исчезла, словно ее и не было. В тот же миг он вспомнил, где видел эту женщину. Старая сида, обитавшая в Холмах Ноденса и некогда рассказавшая, как спасти Давину от помешательства.
Король скривился, как от зубной боли, раздумывая, стоит ли верить одной из сид, но сказанное не отпускало его, а мысль избавить сына от проклятья затмила все остальные.
«Ладно, до прихода сейдконы еще целых семь лет. Будет время принять решение. Однако если разрушить чары может любовь, то надо дать ребенку всю заботу и ласку, на которую я способен, и, быть может, настанет день, когда отцовские чувства смогут разрушить материнские чары».
С тех пор король окружил ребенка лучшими слугами и учителями. Он платил им золотом и требовал лишь неразглашения тайны короны, безукоризненного выполнения долга и подобающего отношения к принцу. Увы, любовь за золотые монеты не купишь, и учителя, прекрасно выполнявшие свой долг, все же не питали нежности к уродцу и лишний раз брезговали притронуться к ребенку. Единственной отдушиной маленького наследника стали ежедневные беседы с отцом. Король положил за правило каждый вечер проводить с сыном. В один из таких вечеров Николас и познакомил его с гроганом.
– Когда-то давно мой отец совершил огромную ошибку, не представив мне хранителя замка. Знай, Брен Кухул – это то существо, на которое ты сможешь положиться, даже если весь мир обернется против.
Ребенку понравился гроган, он знал много сказок, а кисточка его хвоста приятно щекотала бока. Лишенный прикосновений, принц больше всего на свете любил, когда Брен Кухул играл с ним.