– Родная моя, любимая, не плачь. Твои слезы рвут мне сердце. Лучше б я умел превращать их в белый вереск, чем солому в золотую пряжу. Открывай свои небесные глаза, возвращайся ко мне, моя храбрая сейдкона.
Теперь Румпель держал невесомую девушку, повисшую на его крепких руках. Держал так бережно, словно боялся ее сломать, настолько хрупкой она ему казалась в этот миг. Мысль о том, что он может дотрагиваться до ее шелковой кожи, не причиняя вреда, теплом разлилось по венам. Тлеющие в сердце угли загорелись настоящим пожаром. Он прижал ее к груди, как самое дорогое на свете сокровище, коим уже и не надеялся обладать. «Что бы там ни случилось в замке, она здесь, со мной. На моих руках. И сердце ее бьется в такт моему. Я слышу его, как свое собственное. Как страшно перестать вслушиваться в это биение. Кажется, отвлечешься на миг, и все растает безумным сном».
Тонкие девичьи руки обвили его шею. Айлин подняла ресницы, долго вглядывалась в его лицо, стараясь уловить и запомнить каждую черточку. А после мягко улыбнулась.
– Мой лэрд! Ваше проклятье спало, надо срочно найти зеркало. Я хочу, чтоб вы увидели это!
– Твои глаза – лучшее из зеркал… Боги, ты действительно сняла проклятье… Надеюсь, это не сон.
– Думаю, я могу доказать реальность творящегося вокруг, – Айлин задорно сощурилась, скривив нос гармошкой, а он не смог удержаться, не пожелал остановиться. Лавина, что родилась глубоко внутри, уже накрыла сознание и выплеснулась в поцелуе. Мир вокруг перестал существовать. Сузился до двоих. Завибрировал, сжался, схлопнулся звоном в ушах и рассыпался на сотню осколков, звуков и красок.
Глава 29. Старые долги
Айлин тонула. В чувствах, ощущениях, эмоциях. Кругом шел бой. Огромный зал буквально ходил ходуном. Сереброволосый великан с ветвистыми оленьими рогами оплетал колючей лозой ярившуюся Кайлех. Ведьма что-то кричала, кидалась ледяными вихрями. Очнувшиеся от заклинания сиды теснили последователей темной стороны луны. Но до Айлин не доходило ни единого звука, словно стояла она под невидимым куполом, плотно защищавшим ото всего на свете, и чувствовала лишь тепло рук, обнимавших ее.
Румпель же мечтал, чтобы этот короткий миг не заканчивался, и ненавидел себя за то, что сам, своими словами должен был разрушить его.
– Ты пришла исполнить магическую клятву? – прошептал он, сдерживая горечь в своих словах.
– Зачем было загадывать то, чего не хочешь? – также тихо спросила Айлин.
– Я хочу. Но не так. Всю тебя целиком хочу, навсегда, – сказал он и провел рукой по пепельным волосам. – Моя сейдкона. Не уходи. Я завоюю для тебя трон Альбы, только останься!
Айлин подняла на него полные ужаса глаза.
– Зачем мне трон?! Только ты мне нужен… всегда… и тогда, и сейчас. Пожалуйста, забудь ужасные слова, сказанные мной в мгновение отчаяния.
– Я не помню их. Услышал и понял лишь то, что ты пожелала быть моей королевой. И если даже тогда, после моих обидных слов, не отреклась, так, может, и сейчас, перед этим огнем, примешь меня? Ведь я, Чертополох Хредель, выбираю тебя, Айлин, дочь Идена из Фортгала. Я выбираю тебя сейчас и клянусь выбирать каждый день. Разреши стать твоей радостью, твоим утешением, опорой, защитой. Согласна ли ты идти со мной по жизненным тропам?
– О, боги свидетели! – Айлин не могла поверить в услышанное. – Согласна! В сидских ли холмах или в человеческом жилище. Не важно где, как и когда, главное – быть с тобой.
Очаг центрального зала вспыхнул, разбросав оранжевые блики по стенам холма. Растопил остатки льда, сотворенного Кайлех. Повсюду зазвенела капель.
– Остановитесь! Судьба сама дала знак. Кайлех! – прогудел вдруг Хозяин леса. И сражающиеся замерли, не смея противиться его воле. – А раз так, пришло время выполнить обещание, данное некогда Кам. Моим соправителем и наследником станет твой брат Румпель, сын короля Николаса и Кам Люги. Он доказал сегодня, что является достойнейшим из туатов, и раз моя внучка приняла его клятвы у очага под Холмом, то ему и быть правителем детей богини Дану. Я принимаю его в свою семью, нарекаю своим преемником и дарую имя. Сеорикс – так будут звать следующего Хозяина Холмов. А ты, просившая приютить тебя и поправшая законы гостеприимства, лишаешься права входить в Сид. Отныне он закрыт для тебя и твоих туатов. Убирайтесь прочь, сеющие распри. Возвращайтесь домой. Морриган мертва, у власти новая королева, она примет вас. Хватит отравлять мой лес ненавистью.
Кайлех взирала на Ноденса, до боли сцепив зубы. Хорошо продуманный план полетел Фенриру под хвост. Представлявшаяся красивой импровизация оказалась там же. И принесла нелегкая эту девчонку, супругу Гарольда. Чего ей, спрашивается, в замке не сиделось?!
– Интересно, каково это, быть женой двух королей, а, дева из Фортгала? Любопытно, кому ты свою девственность подарила, ведьма? Гарольду? Или все же приберегла для его старшего братца?
– Не печалься, синеликая, о людском короле. Он обрел, что желал, – возле трона Ноденса из туманной хмари соткалась Эйнслин. – И не пытайся распылить свой яд. Здесь нет людей, чтоб его вдыхать и травиться. Уходи! – Сида махнула рукой в сторону Кайлех, и та закружилась, заметалась ледяным смерчем, взвилась яростным ветром и умчалась прочь. Зал наконец опустел. Айлин только сейчас заметила, что остальные гости тоже исчезли. Остались лишь они с Румпелем, Хозяин Холмов, мать да спакона Тэрлег, молча возившаяся с мозговой костью.
– Чудный праздник ты затеял, отец, – Эйнслин развернулась к Ноденсу, отбросив за спину косы и уперев руки в бока. Голос ее звенел от ярости. – Думаешь, раз Морриган мертва, то и тебе следует поторопиться, дабы не опоздать на свидание с любимой?
– Остынь, дочь. Все идет так, как должно.
– Эйнслин?! – удивленный возглас Румпеля рассек зал, как выпущенная из лука стрела – воздух.
– Привет, братец, – сменила гнев на улыбку сида. – Славно выглядишь. Смотрю, моя упрямая дочь сняла-таки с тебя проклятье, хотя для этого ваши пути едва ли не узлом пришлось связать.
К чести мага, он не только вспомнил свою наставницу сейда, но и сообразил, кем она ему на самом деле приходится. В глазах вспышкой метнулось понимание, которое тут же сменилось лукавством. Румпель приложил руку к груди и поклонился.
– И как же мне тебя называть, о коварная сида? Сестрицей или матушкой? – А потом повернулся к Айлин: – Ты была права, моя маленькая сейдкона, я твой третий матушкин подарок. Именно клятва, данная Эйнслин много лет назад, и притягивала меня к тебе.
Айлин во все глаза смотрела на преобразившееся лицо Румпеля, пытаясь хотя бы мысленно угнаться за событиями вечера. С того самого момента, как она покинула замок, мир словно сошел с ума. Дева опустила взгляд на свои подрагивающие пальцы. В голове все еще звенели слова Кайлех. Уши пылали. Казалось, все только и ждут, когда она ответит на обличающие речи давно исчезнувшей сиды.
– Я сотворила сейд, – наконец произнесла она, и разговоры в зале стихли. – Не для себя… Заключила договор и взяла плату. Мэри, моя служанка, накинула мой облик и стала женой Гарольда. Огонь признал их клятвы. – Айлин опустила взгляд. Румпель обнял ее за плечи.
– Все же как хорошо, что я не смог попасть в замок и пришел сюда, – произнес он гулко. – А Гарольд… Единственное, что его расстроит, так это отсутствие магии в крови твоей служанки.
– Значит, ты все же искал мою внучку, а не желал помочь с Бернамским лесом? – Ноденс угрюмо оглядел присутствующих. Воздух был насквозь пропитан запахом беды, а минутная вспышка счастья только усилила контраст.
Румпель устало опустился на длинную лавку и притянул к себе Айлин. Молодую супругу, трепещущую, как перепелка, он не желал выпускать из рук, все еще до конца не веря в свое счастье.
– Да, мне нужна была Айлин, и я желал попасть в Бренмар любой ценой. Но не только поэтому я хотел убедить тебя идти на замок. Мой брат словно зачарованный. Все ему Бернамский лес покоя не дает. Сначала охоту в Самхейн устроил, потом, вопреки договору, приказал начать вырубку. Нет, в южной части леса еще с начала осени кто-то несколько сот акров леса сгубил. Не понять, то ли браконьеры потрудились, то ли лэрды своевольничают.
– А ты откуда об этом знаешь? – Ноденс удивленно приподнял бровь.
– Случайно увидел и поспешил в замок поинтересоваться у родственников: неужто король Николас покинул чертоги Высокого, прибыл на землю и изменил условия договора у Огненного копья? Но мачеха явно была не в настроении. И Бернамский лес ее интересовал намного меньше, чем мое отречение от престола… Так и болтался бы в подвале замка по сей день, если бы клятва, данная Эйнслин, не притянула меня на помощь к Айлин. А потом Калдер рассказал, что Гарольд велел рубить лес около замка. И у меня накопилось предостаточно причин поговорить с братцем с позиции силы. Все-таки магическая клятва двух королей обладает колоссальной мощью, и неизвестно, какие беды и разрушения может принести ее нарушение. Не хочется думать, что мой брат настолько глуп, что не понимает этого.
– Думаю, Гарольд испугался пророчества, что озвучила спакона Тэрлег. О том, что конец его правлению придет тогда, когда Бернамский лес подступит к замку, – подала голос Айлин, и все посмотрели на молча поедающую мясо спакону. Та кивнула. – И… – тут дева замялась, – скорее всего, король действительно не разбирается в магических законах. Я ему говорила о плате, которую необходимо отдавать за каждый сейд, но он не придал этому никакого значения и фамильную чашу, из которой поят, принимая в род, легко отдал.
– Еще бы он ее не отдал, – проскрипела Тэрлег. – Ведь связи с родом Хредель у него нет. Для Гарольда это просто безделушка, ничего не значащая вещь. Но не для тебя, Сеорикс, верно? – и видя, как расширились глаза мага, осклабилась щербатым ртом. – Не для тебя… Знала, что так будет. Видела вашу свадьбу. Вот и решила обзавестись подарками. На, держи, это мой первый дар тебе!
И протянула через стол чашу. Румпель почтительно принял ее. Достал из поясного кошелька шелковый платок, завернул подарок и убрал его в дорожную сумку.