– Вижу! – подала голос старшая. – Посреди поля холм, а внутри холма пустота. Нет там копья! Ничего нет, только тьма.
– Вижу! – вторила средняя. – Будет копье. Черное, смрадное. Демон глубин охраняет его.
– Вижу! – воскликнула младшая. – Исполнится задуманное, спадут оковы договора, когда демон будет повержен!
– Если будет повержен, – эхом поправила средняя.
– Если будет… – гулко согласилась старшая.
– Впервые за пятьсот лет вижу, чтобы ведьмы объединили силы для чтения орлога, – пораженный Ноденс зарылся пальцами в волосы. – Знай, эти слова не предсказание, а основа мира, его канва. Плохо, что в ней нет твоей однозначной победы.
– В этом мире вообще нет ничего однозначного. Просто пришло время исполнить обещанное и возвратить старые долги. Тэрлег права, демон не должен осквернять землю, а туаты заслуживают прощения. – Румпель подошел к еще теплой костной золе, взял пригоршню и ссыпал в кошель. Но пепел просочился сквозь плотные швы, сквозь узкие поры кожи и высыпался прочь. Маг достал грифель и начертил на дне и по краям кошеля руны. Вновь засыпал пепел, и снова он, словно не встречая преград, ссыпался вниз. – Да что ж тебя, в руках нести? – Румпель вновь зачерпнул прах Трэйлла.
– Э, нет, так ты с ним не сладишь, – проскрипела старая сида и протянула шелковый кошель, отданный ей Айлин в ночь Самхейна. – Вот тебе мой второй дар.
– Неужели и третий будет? – криво усмехнулся маг.
– А вот это только от вас двоих зависит, – грустно улыбнулась всеведущая. – Вернешься, тогда будет.
– Фей проводит тебя магией быстрых переходов до ближайшего к Чертополоховому полю выхода. Советую призвать своего келпи. Все же пеший конному не противник. И еще. Меч Нуада бьет без промаха, но не надейся на него всецело. Помни, что его первый хозяин лишился руки, понадеявшись на всесильность клинка.
– Хорошо, я приму и запомню твой совет! – Румпель с легкостью наполнил кошель пеплом, поднялся и отряхнул руки. – Спасибо тебе, Тэрлег, за подарки. И тебе спасибо, сестра. За дочь, за науку и за тепло, коим ты наполнила мое сердце. И… – Он повернулся к Айлин.
– Не смей со мной прощаться, слышишь?! Что бы ни говорили они, я видела иначе! Ты вернешься, слышишь?! А я дождусь. Время не имеет смысла. Сиды бессмертны. – Айлин со злостью растерла по лицу невовремя стекшую слезу.
– Моя маленькая, храбрая сейдкона, – Румпель прислонился своим лбом к ее. – Я верю тебе… Время не имеет смысла, но как же мало нам отведено этой бессмыслицы! Смешно: сиды бессмертны, а мы, как воры, крадем секунды у бытия. Хорошо, мы не будем прощаться, чтобы верить в скорую встречу. А пока будь хозяйкой в моем доме. – Он обнял супругу, не говоря больше ни слова, встал рядом с феем и исчез.
Глава 30. Демон глубин
Гарольд попытался вытереть грязь с лица, но только размазал ее. Крепкий доспех, призванный сохранить жизнь, увы, не уберег его от ранений. Гниющая рана в плече, пара сломанных ребер и постоянный металлический привкус во рту – так, мелочи. По сравнению с мукой тех, кто остался там, в зловонных болотах. Но сильнее боли, сильнее горячки жгло чувство никчемности. Он не смог. Не справился. Положил три отряда элитных бойцов. Лучших мужей. Но так и не сумел победить Наклави. И теперь смрадный демон, отравляя плодородные земли, мчался по их следам. И чем быстрее скакали воины, тем ближе оказывался жуткий всадник.
Каждую ночь, раз за разом, он нагонял их и принуждал дать бой. Раз за разом они теряли людей. Гарольд не мог понять, как одно, хоть и магическое, существо может быть в нескольких местах одновременно. Чудовище словно расслаивалось, и вот уже не один всадник с содранной кожей, а десяток. Маг, коего король нанял в подмогу, сбежал в первом же сражении, оставив людей один на один с разъяренным монстром. Бой вышел коротким. Болотным туманом обернулся демон, и каждый, кто вдыхал отравленный воздух, сходил с ума. Воинам кругом мерещились враги, и они нападали на тех, с кем ранее делили хлеб.
Король хотел выть, рвать волосы, но, увы, не мог позволить себе этой роскоши. Десятки глаз смотрели на него с надеждой, и эта человеческая вера жгла сильнее погребального костра. А дома в замке ждали его женщины. Небесный защитник! Как глядеть им в глаза?
Он хотел, чтоб на него равнялись, почитали, помнили через века. Хотел быть могучим и сильным. Но нет: силой обладал только его голос. Насмешка богов! Не будет же он повергать врагов в бегство собственным криком!
– Если мы успеем укрыться в Бернамском лесу до захода солнца, сир, есть надежда, что Наклави не догонит нас. – Лэрд Сомерленд вытер с губ пузырящуюся кровь, и Гарольд подумал, что уйти на пир к Высокому другу не дает простой тряпичный амулет, зачарованный еще бабкой лэрда. Уж очень она хотела, чтоб супруг с войны домой вернулся, раз такую силу в него вложила, что не могли умереть Сомерленды даже от самых страшных ран, пока не переступят порога собственного дома. Гарольд представил себя входящим в замок с пробитой грудью, полным крови ртом и поежился.
«Ну, уж нет, лучше где угодно, только не на глазах у женщин. Интересно, Айлин будет плакать по мне… тьфу ты! Что за мысли?!» – Король смачно плюнул под ноги коню и обернулся. На горизонте сверкала алым заревом фигура Наклави. Демон мчался, не поднимая пыли, уперев копье в стремя. Неотвратимый, как сама смерть.
– Из котла да в огонь, – Гарольд обреченно посмотрел на чернеющий вдали Бернамский лес. – Сегодня Йоль, самая длинная ночь. Холмы сидов открыты. Не важно, сколько нас войдет в лес – не выберется ни один. Именно поэтому я хотел излечить свое королевство от этой проказы. Отец победил сидов, но не уничтожил их полностью. А сделанное наполовину хуже невыполненного вовсе. Теперь два месяца самого темного времени года лес опасен для каждого смертного, хоть из дома не выходи. Охота сметет любого. Я знаю, о чем говорю…
«И Румпель не придет в этот раз на помощь».
– Поэтому не вижу смысла укрываться от демона глубин в сидских силках, – закончил мысль король. – Предлагаю встретить Наклави лицом к лицу и заслужить свое право пировать в замке Высокого!
Разрозненные, уставшие воины, раскрашенные пылью дорог и собственной кровью, зароптали. Они хотели сидеть за одним столом со своим правителем или, на худой конец, греться у костра домашнего очага, а не завоевывать право лицезреть Высокого. Но каждый понимал: рядом король. И если правитель повернулся лицом к смерти, стыдно другим показывать ей спину.
Воины перестроились боевым порядком, ощерились копьями и принялись ждать. Демон, словно почуяв перемену в их настроении, замедлился, испытывая людей ожиданием, ведь медлительность убивает не хуже спешки. Тягуче падали минуты. Солнце замерло, лишь наполовину скрывшись под землей. Гарольд молил его остаться, не бросать детей своих, но тщетно. Вспыхнув алым заревом, оно навсегда исчезло в темной утробе. И только пурпуром мерцал жуткий всадник, сросшийся с конем.
Казалось, сумерки мира настали здесь и сейчас. Наклави налетел огненным вихрем. Воины бились с демоном, но сражались с собственными страхами, давними обидами и неисполненными мечтами. Гарольду виделась мать. Она раз за разом подносила ему кубок с вином и неизменно там оказывалась кровь. Видение невозможно было разорвать, из него нельзя было выбраться. С каждым глотком, что делал Гарольд, силы покидали его.
«Я ввожу ребенка в род Хредель». Черное копье пробило налокотник, металл впился в руку, державшую щит. Еще один удар – и та повисла безвольной плетью.
«Признаю его сыном короля Николаса!» Гарольд полетел с коня на землю, размахивая мечом в слепом безумии.
«Признаю потомком славного Пчелиного Волка!» король замер, обездвиженный демоническим взглядом. Липкий ужас оплел сознание сильнее самой крепкой сети. Копыта чудовищного коня уже взвились ввысь. Доля секунды – и они опустятся на голову правителя Альбы.
– Наклави! – над полем яростной бурей пронесся знакомый голос. – Мы не договорили в прошлый раз! Приди и дай ответ, по какому праву ты топчешь земли моего отца!
Конь и жуткий всадник исчезли. Растворились, словно их никогда и не было. Холодная, бескрайняя тишина приняла измученное поле в свои объятия. Королю хотелось укутаться в нее, слиться с мраком и никогда более не вспоминать о том, что он Гарольд Хредель – потомок славного Пчелиного Волка.
Румпель вышел из-под холма Бан Финд и посмотрел на чернеющее небо. Вопреки опасениям Ноденса, самая длинная ночь в году и не думала кончаться. Маг вдохнул полную грудь морозного воздуха и раскинул руки. Хотелось разметать сосновые иглы, взмыть хлестким ветром над лесом, закрутить буран посреди поля и рухнуть в душистый стог сена. Этой ночью, на пороге смерти, он впервые чувствовал себя по-настоящему живым.
Айлин. У него теперь есть Айлин, а у нее есть он. Его маленькая, храбрая сейдкона. Он не расстроит ее собственной смертью.
Румпель стянул растрепавшиеся волосы в хвост и потянулся к поясу. Там, среди серебряных накладок, на самом виду была запрятана одна золотая, с рубиновыми вставками. Румпель потер ее и принялся ждать келпи. Это был их обоюдный договор, простой и давний. Интересно было и то, что именно Калдер инициировал его. С одной стороны, чувствуя, как жгут нити обещания, с другой – желая получить как можно больше свобод, а с третьей – обожая всякого рода авантюры и понимая, что в противном случае маг будет лезть на рожон без него. Так что слухи о том, что Темный лэрд пленил келпи, правдивыми были лишь отчасти. Впрочем, как и любая другая людская молва.
Маг прислонился к дереву и прикрыл глаза, настраиваясь на поединок с Наклави. Нет. Предстоящее сражение его не страшило. Вся жизнь – это череда битв с чудовищами. Не важно, где они затаились: во тьме души или в закутках реального мира. Только вот сам демон… Было в нем слишком много всего неправильного, чуждого, и в то же время Румпелю казалось, будто все действия жуткого всадника подчинены строгому порядку. Все в этом мире имеет свои причины и следствия. Вот и Наклави появляется не просто так. Прошлая встреча с ним не показалась магу особо страшной. Да, он был молод, а молодости свойственно безрассудство…