…Тогда, десять лет назад, Румпель стоял перед широким, но мелководным ручьем. Стоял во всей красе со сдернутым капюшоном, подставляя пыльному ветру изуродованное лицо. Меч Нуада отяжелял ладонь. За эти годы маг привык к клинку и воспринимал его как продолжение руки.
Демон бесновался на другом берегу, не смея вступить в бегущую пресную воду. Его конь испускал смрадный чад из ноздрей, а сам Наклави, сливаясь с алым закатом, вертел безволосой головой.
«Уходи прочь с земель моего отца!» – Румпель крепче сжал клинок.
«Мои-и-и-и… и-и-и-и земли!» – засвистел демон, а конь его фыркнул так, что трава под копытами обратилась пеплом.
«Нет! Не твои. Иди к Волчьей сестре и охраняй ее владения, а среди живых тебе делать нечего!»
«Ты не прави-и-и-и-и-и-ишь. Договор!» – от жуткого свиста у мага заложило уши.
«Не будет между нами договора! Трэйлл Деннисон мертв, и прах его развеян над курганом короля Николаса. Убирайся прочь!»
«Лже-е-е-е-ешшшь. Пожале-е-ешшь!» – Конь демона встал в свечку, рухнул огромными копытами на землю, разрывая каменистый берег ручья на части, и исчез.
Ночь тихой лаской выползла из-под кустов, растеклась по земле. С любопытством заглянула в овраг, которого раньше не было, не нашла в нем ничего занимательного и побежала в горку, шурша звездами под мягкими лапами…
– Мать моя водная кобыла! – Калдер своим воплем спугнул хищную птицу, и она, недовольно ухая, улетела прочь. – Кто это с тобой сделал? Как ты снял проклятье? Меня всего ж пару часов не было. Я только от сладких речей к терпким действиям перейти успел.
– Айлин, – Румпель удивился тому, как от просто произнесенного имени тепло растекается по телу. – Моя супруга.
– Ох, ничего себе! Какая шустрая девица, не зря ты за ней по всему Бренмару бегал. А чего здесь стоим, а не внутри Холма пляшем?
– Да во, старый должок остался. Вспомнил, что демон Наклави землю портит, и не до веселья стало.
Келпи недоверчиво сощурился, но промолчать не смог:
– Быстро же тебе семейная жизнь наскучила. Давай я обращусь в коня, а ты по дороге мне все расскажешь. Ехать-то куда?
– На Чертополохово поле, так что рассказ мой, как и путь, будет недолог.
Прибыли они на место действительно скоро. Да и поиск разрушенного кургана занял немного времени.
Румпель поднялся на небольшой, кособокий холм. Достал зеленый шелковый кошель и высыпал содержимое на промерзшую землю.
– Наклави! Мы не договорили в прошлый раз! Приди и дай ответ, по какому праву ты топчешь земли моего отца!
В лицо ударил соленый ветер. Румпель перекатился и впрыгнул в седло.
«Зачем ты позвал его?! – вопил в голове голос келпи. – Почему не сказал: “Покойся с миром”?!»
– Ты думаешь, помогло бы? – Румпель, не отрывая глаз от возникшего из ниоткуда огненного всадника, перехватил поводья и вынул из ножен меч.
«Нет, но так он был бы виноват, а теперь – мы!»
Маг на это замечание только головой покачал. Демон мчался во весь опор, пламя летело из-под копыт коня, а черное копье было направлено на противника, увлекая за собой смерть. Но Румпель не желал сегодня встречаться с Двуликой.
Прекрасно понимая, что длинное древко достанет его раньше, чем будет нанесен удар клинком, маг дождался последнего момента, когда демон не смог бы сменить направление удара, и прильнул к седлу, буквально распластавшись по спине келпи. Нырнул под боевую руку. Разворот – и не знающий промаха меч Нуада бьет в круп коня, ломая кости. Огненное чудовище издает истошный вой, и смешиваются в нем человечий крик и лошадиное ржанье. Конь Наклави спотыкается, заваливаясь на передние ноги. Но Румпель не видит падения монстра, его разум уже отравлен демоническим чадом.
«Урод! Сидский ублюдок!» – голоса, смех окружали, становились громче, плотнее. «Убийца! Моя дочь… доченька, что ты сделал с ней?» – Маг смотрел на мертвую девушку у ног и узнал в ней Айлин. «Тебе нельзя было ей показывать лицо. Нельзя! Ты же знаешь, что убьешь любую, кто на тебя посмотрит. Вот и она не стала исключением!»
– Нет. Нет! Это неправда! – Румпель подлетел к безжизненному телу, тряс его, пытаясь оживить.
«Правда. Глупая девочка. Она поверила тебе!»
– Нет. Она расколдовала меня, спасла. Проклятье спало.
«Это твой разум, неспособный пережить правду, придумал все. Оглянись. Ты в Восточной башне».
Маг обернулся и с ужасом увидел, что чужой голос прав. Холодный пот заструился по спине, когда взгляд скользнул по прялке и пяти мешкам соломы. Это их вторая встреча в Бренмарском замке, та, на которой он оказался без капюшона.
– Нет, нет. Ты же обещала, что это не сон, не обман. Я знаю, я помню свое истинное имя. Ты сказала его мне. Ты назвала!
«Правда? И какое же имя дала тебе влюбленная девчонка? Как тебя зовут, воин?»
– Я Ч…
Но договорить ему не дали. На голову обрушилась ледяная вода. Румпель с трудом поднялся на ноги и несколько секунд потратил на то, чтобы вытереть лицо и оглядеться. Никогда прежде он так не радовался холодной Йольской ночи, как сейчас. Рядом фыркал и плевался Калдер в человеческом обличье.
– Прости, пришлось тебя немного умыть. А то ты начал искать проблемы там, где их нет. Еще немного, и отдал бы себя во власть этой твари.
Румпель огляделся, выискивая ту самую «тварь». Нашел и понял, отчего спакона Тэрлег говорила, что Наклави стал в сотню раз сильней. Конь с переломанным хребтом подняться уже не мог. Поэтому, пока маг находился в навеянном кошмаре, демон отсек у коня круп и голову, оставив лишь передние ноги, на которых и стоял. Увидев подобное, кто другой распрощался бы с рассудком, но на мага неожиданно накатило спокойствие. Мягко заключило в свои объятия, оставляя лишь холодный, ясный ум.
«Даже три демона лучше, чем если бы та комната оказалась реальностью».
– Спасибо тебе, друг! – Маг криво улыбнулся и растер по привычке правую сторону лица. – Там, на краю поля, есть небольшая река, восстановись. Я отпускаю тебя. Долг жизни оплачен, – с этими словами Румпель сорвал с пояса золотую накладку и кинул ее келпи. Она блеснула в воздухе, превращаясь в уздечку.
– Но ты не можешь, – жалобно простонал Калдер, ловя знак своей свободы. – Не сейчас…
– Именно сейчас. Уходи!
Больше он в сторону келпи не смотрел. Его занимал только Наклави.
Демон поднялся, неуклюже переставляя лошадиными ногами, и со всей силы ударил древком копья о землю. Реальность завибрировала, выгнулась дугой, отсекая все лишнее, образуя новый Сид. И не было больше Чертополохового поля, звездного неба и кричавшего в пустоту келпи. Только холм и два воина, поглощенные им.
Румпель, не дожидаясь, пока чудовище окончательно придет в себя, ринулся вперед. Единственная надежда одолеть монстра – быть к нему как можно ближе, разорвать дистанцию, дотянуться бьющим без промаха мечом и при этом не напороться на жуткое черное копье.
Сами собой всплыли в памяти уроки фехтования. В голове назойливой мухой жужжало: «Копейщик – худший противник мечнику». На тычок нужно гораздо меньше времени, чем на замах и удар. Да и отбить такой выпад, направленный в грудь или живот, практически невозможно. А значит, есть всего один-единственный крохотный шанс на победу. Отклонить копье на выпаде, поднырнуть под него и ударить по рукам противника. Понять, где тот дюйм на рывок, – вот оно, умение воина. В противном случае увидишь свои кишки на кованом острие.
Черной птицей метнулся маг навстречу копью. Явственно видя тонкий стальной наконечник, летящий в грудь, отклонился, отводя смерть и позволяя демону уйти вслед за собственным ударом. Короткий замах – и меч летит в основание копья, выворачивая его вместе с суставами рук. Человека бы подобный удар лишил кистей, но демон оказался на удивление крепким. Локти монстра с жутким хрустом выгнулись, и Румпеля сбило с ног обратным концом копья. Доля секунды – Наклави перехватил копье, желая еще раз ударить древком и потом, развернув, пронзить наконечником. Маг, желая не допустить второго удара и лишить демона маневренности, схватил свободной рукой древко… И замер, глядя, как растекаются золотые всполохи, очищая черное основание. Огонь захватил копье, теперь оно пылало целиком, освещая место битвы, словно взошедшее солнце. Пламя лизнуло пальцы мага, скользнуло к лишенному кожи демону, пробежалось по его изуродованному телу и вырвалось из глаз.
Румпель всем своим естеством, всей своей сутью понял, что нельзя отпускать копье, ибо это оно, то самое, Огненное, сделанное лучшим мастером короля Нуада. И теперь от того, признает ли легендарное оружие в нем своего хозяина, зависел не только договор, но и жизнь последнего из рода Хредель.
Маг поднял глаза на Наклави и, к огромному своему изумлению, обнаружил, что огонь прояснил их. Вместо черных, мертвых впадин появился осознанный и до боли знакомый взгляд. Лавина понимания обрушилась на принца: пустой курган, отсутствующее копье и эти глаза… Румпель рвано выдохнул и сипло произнес:
– Отец?
Наклави дернулся и впился взглядом в воина напротив. Бесконечно долгую минуту длилась тишина. Румпелю стало казаться, что вокруг необъятный черный небосвод, а они звезды, обреченные вечность провести в оцепенении. Наконец демон медленно и гулко протянул:
– Румпель? Это и впрямь ты?
С детства знакомые звуки родного голоса оглушили сильнее раската грома. Пальцы едва не разжали копье, дыхание норовило сбиться всхлипами. Румпель едва справился с собственным голосом.
– Кто это сделал с тобой? Гинерва?
Наклави нехотя, словно через силу, покачал головой.
– Я сам, сын мой, собственной волей избрал подобную судьбу. Заключив договор у Огненного копья, я обрек себя на роль стража. Желая продлить свое существование после смерти, я поклялся, что буду следить за выполнением слова, данного Ноденсу… Впервые нарушил договор охотник на ведьм. Ведь каждая из них была сидской крови. Их смерти подняли меня из глубин. Второй раз меня разбудил стон Бернамского леса.