отому хлеб, что ты разделила со мной, сестра, намного ценнее для меня, чем золотой плащ Левиафана.
– Чушь! – Гарольд подскочил со своего места. – Ты омерзителен в своей приторной праведности, брат! Такого вы правителя хотите?! – крикнул он в зал. – Король должен быть лучше всех. Во всем. И ни тени сомнений в этом быть не должно! Я правитель Альбы Гарольд Хредель! Сильнейший из сильных и благороднейший из благородных! Ты принесла этот плащ мне, ведьма, так не смей отдавать другому!
Отсветы огней полыхнули в глазах Гарольда. Алчный блеск затопил радужку. Король выхватил плащ из рук Кайлех и накинул на плечи. Полотно хлопнуло, словно кожистые крылья. Кайлех расхохоталась и исчезла. Тени в зале ожили, изогнулись, стол опрокинулся, полетела на пол посуда, кто-то истошно завопил. Плащ сел, как влитой, сросся с телом короля. Гарольд закричал, попытался сорвать жуткую вещь, но было уже поздно. Суставы его выгнулись, кости с хрустом росли и ломались, кожа покрывалась золотой чешуей. Король рычал, метался, рвал когтистыми руками одежду. Лицо его вытягивалось, вздыбливалось, являя миру жуткую драконью морду. Король задрал голову и взвыл, опаляя потолок и стены огнем.
Румпель очнулся первым, оттолкнул Айлин к стене и нырнул под крыло дракона. Меч Нуада привычно лег в руку. Всего один удар в мягкий, незащищенный живот отделял мир от катастрофы. Маг замахнулся…
– Нет! – На руке его повисла Гинерва. – Не смей! Стража!
Но стража уже поддалась панике. Ужас застлал пеленой глаза, затмил разум. Люди пытались покинуть зал, падали, давили друг друга. Занялся пожар. Дракон метался, круша все подряд, топча людей. Просторная зала вдруг стала тесной клеткой. Наконец огромный хвост выбил витражное окно и раскрошил стену. Гарольд взвыл и вырвался из каменного мешка. Прохладный вечерний воздух растекся по пылающему пространству.
Калдер, кашляя и ругаясь сквозь зубы, шарил по ближайшему столу в поисках воды. Наконец наткнулся на чашу для омовения рук, схватил ее, плеснул, выкрикнув заклинание. С потолка живым потоком хлынул дождь. Чистый, холодный. Огонь с шипением отступил.
– Молодцы какие, из колодца воду для мытья берут, а не из замкового рва, – фыркнул келпи и в два шага пересек зал, отбросил разломанное кресло и подал руку Мэри. Так просто и естественно, словно то, что происходило кругом, было обыденностью.
Молодую королеву, напротив, бил озноб. Она вцепилась в котту онемевшими пальцами и дрожала. Сложная прическа распалась, шелковый плат намок и прилип к лицу. Калдер выдернул булавки и снял ткань с головы. Очертания королевы поплыли, являя миру ее истинный облик.
– О, старая знакомая! – Келпи мягко прижал Мэри к себе. – Ну все, не бойся. Ящер улетел и вряд ли в ближайшее время вернется.
Румпель развернулся, нашел глазами Айлин. Цела. Шагнул к супруге, заключил ее в объятия. Сердце мага неистово билось о ребра. Он привык не беречь свою жизнь, но оказался совершенно не готовым к тому, что под удар может попасть кто-то близкий.
– Я посажу тебя в самую высокую башню, чтобы ни ведьмы, ни драконы не смогли причинить тебе вреда, – прошептал он Айлин.
– Ты забываешь, муж мой, что нынче я сама страшная ведьма из сказки, и башня не удержит меня.
Маг рвано выдохнул и огляделся. Зал представлял собой ужасное зрелище. Те немногие туаты, что присутствовали на пиру, выглядели потрепанными, но целыми, чего не скажешь о людях. Несколько человек были мертвы, кто-то стонал. Большинство успело сбежать, бросив своих королев на откуп дракону. Посередине зала, на полу, вцепившись в волосы, рыдала Гинерва.
– Это вы! Вы виноваты! Гадкие нелюди! Как же я вас ненавижу! Вы отняли, отняли у меня все! Дом. Мужа. Сына. Жизнь. Ваша магия ядовита, слова лживы, а деяния корыстны. Вы уничтожаете свет в людских душах! Встреча с вами – всегда путь во тьму. Как бы я хотела никогда не встречать вас на своем пути… – Гинерва вдруг замолчала, проглотила слезы и поднялась. – Но эта нидхеггова ведьма не получит моего сына.
Королева нашла глазами свою изменившуюся невестку и скривилась, словно у нее разом заболели все зубы. Не глядя ни на кого более, она хрипло попросила Мэри:
– Призови грогана… и пусть он возьмет мои песочные часы.
– Я здесь, госпожа, – Кейр Мулах не стал дожидаться, когда до Мэри дойдет смысл сказанного. Возник у камина, словно все время тут и был. Поклонился своей хозяйке, но часы протянул Гинерве.
Королева взяла их, горько усмехнулась и посмотрела на свою бывшую служанку.
– А ты молодец. Умная девочка. Смелая. Достойная жена короля и мать короля. Помни об этом. Хотя за жизнь твою я теперь и медяшки не дала бы. – Гинерва подошла к провалу в стене, поймала часами отблеск закатного солнца и ровно, словно вела светскую беседу, продолжила: – Я с самого начала знала, что произвела на свет дракона, знала, кому отдала свое сердце. Кайлех хитра, она создала эти часы как залог моего бессмертия, но и я не глупа, а Кейр Мулах знает много сказок. В часах заключена не просто моя жизнь, но и оковы Гарольда. Смешно, не правда ли, сделать меня стражем темницы для собственного сына? Сыграть на моей жажде жизни. Глупая сида, она не поняла, что я умерла еще двадцать лет назад, в ту ночь, когда приняла ее условия.
С этими словами Гинерва со всей силы бросила об пол часы. Тонкое стекло брызнуло, песок рассыпался, разлетелся во все стороны.
– Сожгите мое тело и развейте прах по ветру, – были последние слова королевы, – я хочу летать под крыльями своего сына.
Глава 34. Заговор королей
По залу разлилась тишина. Все взирали на распластанное тело королевы. Богато украшенный атур[67] спал, русые волосы растеклись золотой рекой по полу, лицо Гинервы, всегда холодное, надменное, наконец приобрело мягкость, округлость. Так, пожалуй, королева, выглядела в день перед посещением Холма Дин Ши. Девчонка – хрупкая, напуганная, еще не умеющая выпускать ядовитые шипы.
Румпель молча поднял один из королевских плащей и накрыл мачеху.
– Закройте двери, – приказал он сидам. И, дождавшись выполнения приказа, начертил в воздухе руну. В мгновение зал засиял чистотой. Только провал в стене и тела убитых напоминали о случившемся.
– Абарта, – попросил маг, – позаботься о раненых, а вы, леди Мэри, садитесь, будем решать, как вам быть дальше.
У Мэри подкосились ноги. Страшно было осознавать, что ее жизнь и жизнь нерожденного ребенка сейчас в руках этого жуткого сида.
– Если вы думаете, что я расстанусь с жизнью так же легко, как леди Гинерва, то глубоко ошибаетесь, – прошипела молодая королева, садясь на свое прежнее место. – Поверьте, у меня найдется для вас пара неприятных сюрпризов.
– Один из них я уже видел, – хмыкнул маг. Подвинул кресло для Айлин, кивком указал Калдеру на еще одно, а после сел сам. – У замка новый гроган, и он подчиняется вам, леди. Поверьте, я искренне рад, что так вышло, и не намерен оспаривать волю очага этого дома. Более того, лишать вас короны я тоже не желаю. Как бы вы ни стали королевой и кем бы ни являлись ранее, теперь вы жена короля и мать короля. Гарольд… – Румпель запнулся, – он в любом случае Хредель, рожденный в браке, и то, что сегодня случилось, вас не должно коснуться.
– Увы, – Мэри наконец взяла себя в руки и поняла, что сыпать угрозами истинному наследнику трона глупо и недальновидно. Тем более, когда он сидит рядом и со спокойной уверенностью ведет беседу. А мог бы диктовать свои условия или молча отвезти в дальний замок, дождаться родов, а потом придушить. И даже гроган не помог бы. – Меня уже касается все то, что произошло и то, что произойдет дальше, – конец фразы прозвучал едва слышно, но маг кивнул.
– Пусть будет так. Я вижу в вас стержень, поэтому не буду смягчать формулировки. Сейчас вы в крайне уязвимом положении. Стоит новостям о том, что произошло сегодня в замке, вылететь за его пределы, Альба вспыхнет. Люд начнет бунтовать. Лэрды, пользуясь их гневом, поднимутся и пойдут войной. Добавьте к этому дракона, опустошающего земли, и вы получите давно обещанные Сумерки богов. В лучшем случае вас с ребенком оставят в качестве ширмы, а в худшем – просто сменят династию. Самостоятельно править вы не сможете. У вас для этого не хватит ни знаний, ни сил, ни союзников. А мне совершенно не хочется, чтобы земли моего отца вновь раздирала междоусобица. Поэтому, как старший в роду, я возьму на себя ответственность за ваши жизни.
Мэри с трудом проглотила вставший в горле ком.
– Что вы предлагаете? – собственный голос показался чужим и отдаленным.
Румпель обвел взглядом собеседников. Идея, как решить ситуацию фактически без потерь, сформировалась в голове сразу и полностью. Дерзкая и совершенно безумная, но чем больше маг обдумывал ее, тем больше она ему нравилась. Но был один важный нюанс – все участники сегодняшней беседы должны были дать свое согласие. «Если заговор против короля называется изменой, то как тогда назвать заговор королей?»
Маг тряхнул головой, прогоняя ненужные мысли, и начертил на полу очередную руну.
– Этот разговор останется тайной, и что бы мы с вами ни предприняли, я потребую кровной клятвы молчания. Но мне нужен ответ от каждого из вас. Да, Калдер, – маг поймал удивленный взгляд келпи и подтвердил: – От твоего слова будет многое зависеть, и от вашего, дамы. Вы все трое можете отказаться, тогда я просто приму трон, усыновлю ребенка леди Мэри и останусь править до той поры, пока он не будет готов взойти на престол. Не знаю, как тогда решать вопрос с наследством Кам, но для сида двадцать-тридцать лет небольшой срок, и думаю, Ноденс даст мне это время…
– Не даст… – Айлин отрицательно покачала головой. – Он мертв. Сегодня Бернамский лес получил свою дань. Закончилась эпоха Ноденса. Холмы ждут нового правителя.
Румпель прикрыл глаза, принимая услышанное. Давая себе и всем присутствующим время на то, чтобы осознать, что произошло. Что ж, теперь слова Кайлех возымели смысл.