Рассказывая эту байку жене, Рябинкин не мог отвязаться от мысли, что она нарочно пытается заманить его в пещеры, где ему непременно что-нибудь упадет на голову. Или он просто провалится в какой-нибудь глубокий провал. Когда Оксана перестала приставать к нему с пещерами и засобиралась на пляж, Кирилл заявил, что на море тоже не пойдет, останется дома и почитает книгу. Море ему давно наскучило, а от солнца у него уже шкура слазит.
Клаустрофобии у него не было, зато мания преследования, похоже, получила дальнейшее развитие.
Жена, надувшись, ушла. Как только за ней захлопнулась дверь, Рябинкин бросился к ее чемодану и принялся лихорадочно в нем шарить. Он и сам не знал, что ищет. Впрочем, ничего предосудительного и не нашел. Даже в пакете с лекарствами, которые Оксана притащила из Москвы, ничего подозрительного не было. Байеровский аспирин, активированный уголь, противозачаточные пилюли и пластырь.
Тогда он вышел из номера и отправился в магазин, где купил громадные темные очки, черного цвета футболку с физиономией какой-то рок-звезды и бейсболку. Надвинув ее по самые уши, он отправился на пляж, чтобы понаблюдать за женой со стороны.
Однако это ему тоже ничего не дало: жена, сменившая изумрудный купальник на роскошное бикини цвета фуксии, полдня пролежала на топчане, листая толстый женский журнал и попивая из бутылки минеральную воду. Никто к ней не подошел, и она сама ни разу ни с кем не заговорила и даже ни на кого не посмотрела.
Когда Оксана начала складывать махровую простыню, Кирилл помчался домой, чтобы успеть переодеться. Чудовищные очки и бейсболку он выбросил в урну в холле гостиницы.
Из Сочи Рябинкин вернулся усталым и разбитым, будто не на курорте побывал, а целых десять дней вагоны с углем разгружал.
Глава 8
Из дома Альбина не выходила три дня. В полном отупении она валялась на кровати, смотрела подряд все сериалы и передачи по телевизору, спала или плакала, вспоминая неверного мужа и его любовницу. Или же, как сомнамбула, бродила по комнатам, не находя себе места.
И что он в этой рыжей нашел? Конечно, фигура у нее неплохая, одевается со вкусом, а волосы и вовсе шикарные, но даже невооруженным взглядом видно, что она намного старше Альбины.
Она снова пыталась дозвониться до мужа, но теперь ей неизменно отвечали, что абонент временно не обслуживается.
Потом ее охватила ненависть, и она стала разрабатывать планы мести. Но как отомстить человеку, если не знаешь, где его искать?
Хотя почему это она не знает? Очень даже знает. Вадим, наверное, по-прежнему работает в отцовской фирме. Или уже не работает?
Девушка полистала блокнот, лежавший возле телефона, и отыскала номер отцовского кабинета. С замиранием сердца набрала его. Конечно, она понимала, что не услышит голоса отца, и все же…
После девятого гудка она положила трубку. К телефону никто не подошел, кабинет был пуст. Даже секретарша, которая прежде брала трубку, куда-то делась.
Тут появилась новая мысль, как показалось, весьма удачная. Она просто выбросит вещи Вадима в окно. Затолкает все в старый чемодан, а потом столкнет с подоконника. Нужно только посмотреть, чтобы внизу, под окнами, никто в этот момент не проходил. Незачем невинным людям страдать из-за такого негодяя, как ее супруг.
Альбина представила растерянное лицо Вадима, узнающего, что все его шмотки пропали, усмехнулась, подошла к шкафу и отодвинула дверцу отделения, в котором муж держал свою одежду. И застыла, не веря своим глазам.
Три-четыре рубашки на плечиках, нелюбимый темно-синий пиджак, несколько галстуков с немодным рисунком… Альбина выдвинул ящик для обуви. Новые туфли, которые Вадиму жали, так и не разносились, старые зимние ботинки, слегка поношенные кроссовки. И все. На полках, где муж хранил свои джемпера, тоже ничего не было.
Она бессильно опустилась на кровать. Какой же он все-таки подлец! И трус, если унес все тайно, не пожелав даже объясниться с ней!
Но когда он успел забрать почти все свои вещи? Вспомнилась сумка, с которой Вадим отправлялся в «командировку». Нет, затолкать в нее весь мужнин гардероб было бы невозможно.
Она немного подумала и поняла, что Вадим, прощаясь с ней, не случайно спросил, чем она собирается заниматься в тот день. Стоило ей уехать на кладбище, как он вернулся домой и преспокойно забрал свои вещи. Трус!
Спала она плохо. Поздно вечером с трудом, но все же засыпала, зато часа в три-четыре ночи просыпалась и долго потом ворочалась с боку на бок. Тихонько, чтобы не услышали соседи, плакала или ругала мужа и рыжую.
Так прошло два дня. На третий день Альбина нашла в баре четверть бутылки коньяка и, сидя перед телевизором, потихоньку и незаметно выпила все, закусывая печеньем. В эту ночь она впервые спала спокойно и даже не проснулась, как обычно, в три-четыре часа.
Она все еще спала, когда в дверь кто-то позвонил. Запахивая на ходу халат, девушка посмотрела на часы (уже почти одиннадцать!) и бросилась к двери. Включила свет в прихожей и быстро пригладила волосы расческой. Господи, на кого она похожа! Под глазами синяки, на голове черт знает что!
Звонок повторился.
Сначала она подумала, что вернулся Вадим, но потом вспомнила, что у него есть ключ. Спросила:
— Кто?
— Мне Альбину Георгиевну Егорову. Я из фирмы, — произнес уверенный женский голос.
Решив почему-то, что это из отцовской фирмы, Альбина нажала кнопку домофона, потом приоткрыла дверь квартиры.
Из лифта вышла грузная дама лет пятидесяти, одетая в темно-вишневый блестящий плащ, за ней — два широкоплечих качка с бритыми черепами и невозмутимыми рожами. Один с задумчивым видом двигал челюстями, жуя жвачку, другой рассматривал носки своих ботинок и переминался с ноги на ногу. Зато у тетки вид был весьма решительный, глубоко посаженные маленькие юркие глазки внимательно изучали Альбину. Она же замерла от удивления на пороге.
— Вы Альбина Егорова? — деловито спросила женщина.
— Да, а вы кто?
— Я? — Незваная гостья как будто даже удивилась вопросу. — Юрист. Татьяна Сергеевна. А это покупатели.
Легко оттеснив ошеломленную девушку в сторону, тетка вошла в прихожую, затем прошмыгнула в комнату. Парни, не обращая внимания на хозяйку квартиры, потянулись следом за своей бойкой предводительницей.
Альбина с опозданием заметила стоящую на столике рюмку и пустую бутылку из-под коньяка. Увидела полный брезгливой жалости взгляд тетки. Толстые ее ноздри зашевелились, как будто женщина к чему-то принюхивалась.
«Считает, что я алкоголичка», — догадалась Альбина, решив, что этот странный визит — какое-то недоразумение. Наверное, они ошиблись квартирой. Но откуда женщина знает ее имя? Она открыла рот, чтобы спросить, но Татьяна Сергеевна опередила ее:
— То есть уже не покупатели, а хозяева квартиры. Значит, так. — Она вытащила из папки какие-то бумаги. — В договоре прописано, что вы освободите квартиру в течение десяти дней. Осталось три дня. Мы пришли узнать, как у вас дела движутся. Вижу, что совсем не движутся. Так что давайте, срочно упаковывайтесь и вывозите мебель. Хотите, дам телефон конторы, занимающейся грузовыми перевозками? Берут не дорого.
— Как это — вывозите мебель? — Альбина с изумлением смотрела на женщину. — Это моя квартира. Почему я должна освободить ее в течение десяти дней?
— У вас осталось три дня, — напомнил один из мужчин, тот, что без жвачки. — Согласно договору.
— Какой еще договор? — не поняла Альбина. — Не знаю я никакого договора, что вы несете?
Парень слегка поморщился:
— Вы чё, девушка? Квартиру продали, деньги взяли, а теперь, значит, голову нам морочите? Не хотите съезжать?
— Это моя квартира! Ничего я не продавала, никаких денег не брала. Документы на меня оформлены, и прописана я в ней!
Парень с теткой переглянулись. Второй, со жвачкой во рту, все это время просто стоял и глазел в окно, повернувшись к ним спиной.
Альбина бросилась в спальню.
Мужчины остались в гостиной, Татьяна Сергеевна нахально потопала за ней. Скользнула взглядом по разобранной постели и встала в дверях, опираясь о косяк.
Альбине захотелось заорать на нее, крикнуть, чтобы она вышла отсюда. И вообще пошла вон из ее квартиры. С трудом удержавшись от грубых слов, Альбина подошла к комоду и выдвинула верхний ящик, где под стопкой журналов хранились документы на квартиру. Она сама их когда-то сюда положила.
Под журналами было пусто. Договор купли-продажи исчез. Он всегда лежал тут, с тех самых пор, как отец, продав их двухкомнатную хрущевку, купил эту большую трехкомнатную и оформил ее на дочь. Альбина никогда не заглядывала в документы, но знала, что они здесь и при первой же необходимости она может взять их из ящика. Но теперь их почему-то там не было.
— Но я ведь здесь прописана, — растерянно пробормотала Альбина и полезла в сумочку, лежащую на комоде, за своим паспортом.
Паспорт тоже пропал. Она попыталась припомнить, был ли он с ней, когда она ездила на кладбище к отцу, а потом ходила к Светке, но так и не вспомнила.
Женщина долго смотрела, как Альбина выдвигает один за другим все ящики и роется в них, затем проверяет карманы верхней одежды.
— Вы прописаны в Смоленской области, — наконец произнесла она. — Вы выписались отсюда. Вот, смотрите, договор купли-продажи. Вы продали квартиру. И прописались в Смоленской области.
— Как это — выписалась! Как это — в Смоленской области? — Альбина резко повернулась и уставилась на Татьяну Сергеевну. — Что вы несете?! Что вы мне тычете ваши бумажки?!
— Не бумажки, а договор купли-продажи. В нем черным по белому написано, что вы свою квартиру продали.
— Ничего я не продавала. Это моя квартира!
— Была. Покуда вы не заложили ее в банке. Раньше надо было думать, девушка! Если берете деньги в долг, так думайте заранее, сможете ли вы их отдать или нет!
Татьяна Сергеевна замолчала, окинула Альбину пренебрежительным взглядом, потом повернулась к ней спиной и, грузно переваливаясь, потопала к выходу. Парни проследовали за ней. Тот, который говорил с ней, на минуту задержался у двери и негромко, но с явной угрозой произнес: