Альбина подошла к телевизору, воткнула вилку в розетку, надавила на кнопку. К ее удивлению, древний ящик заработал, правда, изображение было черно-белым и слегка расплывающимся.
Но больше всего порадовал ее книжный шкаф, набитый пыльными потрепанными томами. Чего тут только не было! Справочники по садоводству, цветоводству и огородничеству, медицинская энциклопедия, кулинарные книги, старые журналы «Вокруг света» и «Крестьянка», разрозненные собрания сочинений Льва Толстого, Леонида Леонова, Гоголя и других классиков. Отдельную полку занимали детективы и женские романы. Вероятно, Светкина тетка любила почитать на досуге. Изучая корешки книг, Альбина наткнулась на «Робинзона Крузо» и неожиданно для себя испытала теплое чувство к совсем незнакомой ей женщине, когда-то жившей в этом доме. Наверное, нечто похожее ощущал и Робинзон Крузо, оказавшийся на необитаемом острове и в первый же день сделавший для себя немало приятных открытий.
Но какая же она глупая, если сравнивает эту деревеньку, расположенную совсем недалеко от Москвы, с необитаемым островом, затерянным в океане! Да и не одна она тут, всегда можно обратиться за помощью к людям, особенно к тете Нюре. Нужно будет познакомиться с ней в самое ближайшее время. Но сначала она должна хорошенько обследовать свое пристанище и привести его в порядок.
В тумбе под телевизором хранились журналы по рукоделию, коробки с нитками, разноцветными лоскутками, пуговицами, кусочками кожи и меха. Все эти вещи Альбину не заинтересовали, и, закрыв дверцу, она подошла к платяному шкафу.
В шкафу, пропахшем нафталином, висело несколько старомодных платьев и блузок, три старые мужские рубашки, две вязаные кофты, вытертая каракулевая шуба и темно-синяя куртка. На полке для шляп покоились три панамы и выгоревшая на солнце соломенная шляпа с кокетливым голубым цветком на тулье. Было ясно, что хозяйка держала тут в основном рабочую одежду и вещи, вышедшие из употребления, мешавшие в городской квартире.
На полках в правом отделении Альбина обнаружила две большие подушки, несколько одеял и аккуратную стопку старенького, тщательно заштопанного постельного белья. И хотя она привезла с собой собственные пододеяльники и простыни, запасливость покойной хозяйки домика порадовала, и Альбина вновь испытала к ней теплое чувство благодарности. Еще вчера этот дом представлялся ей убогой хибарой, темной, мрачной и унылой, но теперь она убедилась, что была не права. Возможно, не все так безнадежно, и, может быть, в ее жизнь еще вернется светлая полоса.
В том, что Светкина тетка была запасливой хозяйкой, Альбина убедилась, когда решила еще раз изучить все, что хранилось на кухне. Там она нашла много полезных для себя вещей: электрический чайник, кипятильник, мыло, стиральный порошок, заварку, литровую банку с кусковым сахаром, плотно закрытую полиэтиленовой крышкой. Были и другие продукты, в том числе рис и гречка, но они находились в полотняных мешочках и потому стали добычей жадной мышиной стаи.
На мебели лежал толстый слой пыли. Альбина решила заняться уборкой: смести с мебели пыль, помыть окна и полы, выстирать занавески. Если ей предстоит провести здесь не один день, она должна сделать свое существование если не приятным, то хотя бы сносным. Она натаскала воды из колодца, заполнив все емкости, имевшиеся в доме. Потом помыла окна, выстирала занавески и вывесила их на веревку, протянутую между двумя соснами.
Вечером, когда совсем стемнело, Альбина вдруг почувствовала, что безумно устала и страшно голодна. Только теперь она спохватилась, что в доме нет никакой еды, кроме заварки и сахарного песка. Есть еще петрушка с чесноком на грядке, но не рыскать же в темноте в поисках зелени! Да и какая от петрушки сытость? А в магазин идти поздно, к тому же неизвестно, есть ли в этом медвежьем углу магазин. Жаль, не догадалась спросить у Светланы. Возможно, все-таки есть. Только он наверняка закрыт, ее наручные часики, подаренные отцом, показывали без пяти минут десять.
В деревне принято ложиться спать с петухами. Петухи, если они тут имелись, не кукарекали, наверное, давно уже спали на насесте в компании своих многочисленных жен. Хотя Альбина безумно устала и дико хотела спать, она боялась момента, когда ей придется лечь на чужой скрипучий диван и остаться одной в этой непривычной, пугающей тишине. Там, дома, не было так темно и не было такой оглушительной тишины, как здесь. Даже глубокой ночью в Москве ездили машины и на улице горели фонари. Иногда у соседей плакал ребенок или чуть ли не до самого утра бормотал телевизор. Раньше все эти звуки раздражали, мешали спать, но теперь ей страстно захотелось снова их услышать. И снова оказаться в своей квартире, почувствовать, что она не одна, что за стеной в своей комнате спит отец.
Воспоминания об отце снова нахлынули на Альбину. Чтобы не расплакаться, она закусила нижнюю губу, резко вскочила, открыла книжный шкаф, достала первый попавшийся том, снова села на диван и принялась читать.
Горькие воспоминания понемногу отступили, но очень скоро девушка поймала себя на мысли, что выбрала не слишком удачную книгу. Это был Мельников-Печерский.
Хорошо жили заволжские раскольники в XIX веке, сытно: кушали осетринку с хреном, стерлядь разварную, цыплят, жаренных в масле, раковый супчик хлебали! Она бы сейчас тоже не отказалась от цыпленка или хотя бы тарелки супа, приготовленного тетей Зиной. Сглотнув слюну и отогнав от себя видения жареных цыплят, Альбина захлопнула книгу и отправилась на кухню, чтобы налить себе чаю.
С чашкой она вернулась в комнату, поставила Мельникова-Печерского на место и достала «Анну Каренину». Хорошая книга, и главное, созвучна ее теперешнему настроению. Хотя Анна, в общем-то, была в более выгодном положении, чем она. Никто не выгонял героиню Льва Толстого из собственной квартиры, не крал у нее документы и фамильные драгоценности, не оставлял без средств к существованию. И Вронский был вполне приличным, благородным человеком, знавшим, что такое честь, долг, совесть. Вронский никогда не поступил бы так с Анной, как Вадик Егоров поступил с Альбиной. Получается, что у бедной Анны Каренины и причин-то особых не было, чтобы под поезд бросаться.
Альбина дочитала до того места, где Стива Облонский позавтракал калачом с маслом, живо представила себе этот калач, мягкий, свежий и пышный, облизнулась и с досадой захлопнула книгу. Может, «Робинзона Крузо» почитать?
Она достала с полки книгу и опять устроилась на диване, подложив под голову вышитую подушечку и прикрыв ноги пледом, найденным в шкафу.
Ей снилось, что она, маленькая девочка с двумя смешными косичками, живет на даче, которую снимают ее родители. Она бегает по саду, и косички, в которые мама вплела голубые банты, разлетаются в стороны, а потом хлопают ее по щекам. Ей весело, и она все бегает и бегает, а потом, устав, забирается в гамак, в котором мама ее раскачивает. Лицо матери скрыто тенью от кроны дерева, к которому привязан гамак, но она знает, что это ее мамочка, добрая, ласковая и красивая. Потом она засыпает и слышит голос отца: «Давай я отнесу ее в дом». Ее переполняет счастье, смешанное с недоумением: выходит, отец не умер, он жив! И мама тоже жива. Как это прекрасно и здорово!
Она засыпает в гамаке, а когда просыпается, видит, что на землю уже спустилась ночь, темная, густая, и рядом никого нет. Она выбирается из гамака и спешит к дому, стараясь не споткнуться во мраке. Почему родители оставили ее тут одну, в темном и страшном саду?
Открывается дверь, Альбина заходит и с изумлением видит, что это вовсе не дом, а их с отцом квартира. Как это странно, ведь она только что была на даче. Сначала она удивляется, а потом понимает, что это всего лишь сон. Во сне все нереально, перепутано и непонятно. Она знает, что это сон, но ей все равно страшно. В квартире так же темно, как и на улице, в комнатах стоит какая-то гнетущая, давящая тишина, которая ее обволакивает, наваливается на плечи, стелится по полу.
Альбина зовет мать и отца, заходит в комнаты, но в них пусто, тихо и темно. От страха у нее подкашиваются ноги, становится трудно дышать. Она бросается к двери, чтобы выскочить на улицу, туда, где светло, где ходят люди, но дверь заперта. Кто-то закрыл ее тут, в ужасающей темноте и полной тишине.
Она колотит в дверь, кричит, чтобы кто-нибудь пришел и выпустил ее, но все напрасно. Поднялся жуткий грохот, от которого Альбина проснулась.
В доме было так тихо, что она услышала стук собственного сердца. Она не могла понять, где находится. Что это за странная комната? Как она здесь очутилась? И почему лежит, одетая, на чужом бугристом диване?
За окнами совсем светло. Наручные часики, подаренные отцом, показывают десять. Альбина снова обвела взглядом комнату, увидела на полу книгу и все вспомнила. Значит, все правда: отец умер, муж ее бросил, и у нее нет даже собственного дома. У нее все отняли, и теперь она вынуждена скитаться по чужим углам, словно нищая. Альбина зарылась лицом в вышитую подушку, собираясь заплакать, но тут снова раздался сильный и настойчивый стук в дверь.
Альбина села и, как завороженная, расширившимися от страха глазами увидела, что дверь, ведущая из кухни в комнату, медленно-медленно приоткрывается.
Глава 15
— А чего это у вас все нараспашку? — строго спросила незнакомая женщина, разглядывая испуганную девушку, сидящую на диване. — Калитка открыта, дом тоже, заходи, кто хошь! Бери, что хошь! Стучу-стучу, потом толкнула дверь — ба, да она ж не заперта! У нас, конечно, не город, но воры и тут имеются. Так значит, это вы — подруга дочери Катерины Григорьны? Она мне вчера звонила.
Альбина, голова которой была еще туманной и тяжелой после долгого беспокойного сна, на секунду замялась, но тут же вспомнила, что Екатериной Григорьевной зовут Светкину мать, и кивнула.
На вид гостье было лет шестьдесят пять — шестьдесят семь, не меньше. Хотя и говорила она резким, властным голосом, Альбина быстро сообразила, что строгость эта напускная: на удивление яркие голубые глаза смотрели сквозь очки с доброжелательным интересом.