А тетя Нюра — это была именно она — продолжила:
— А я гляжу вечером — свет в доме Сергеевны горит. Ну, думаю, наверное, приехала новая жиличка. Вот и правильно, чего же дому пустовать! Летом тут одно удовольствие жить. Красота сказочная! В прошлом году в лесу столько боровиков было, дачники прям с ума посходили. Что ж, я рада, что у меня теперь такая соседка. Пойдемте ко мне завтракать, я блинов напекла.
— Нет, что вы, спасибо, — смутилась девушка. — Я дома позавтракаю. А где у вас тут магазин, Анна… Извините, забыла ваше отчество…
— Максимилиановна. Такое вот отчество, не выговоришь с первого раза. Да и не надо отчества, просто тетя Нюра зовите, все меня здесь только так и зовут. А магазин недалеко, по улице до конца, потом направо. Я вам покажу, если хотите, я сегодня как раз туда собираюсь. Только зря вы от блинов отказываетесь. Мне их одной вовек не съесть. Вот, обещала племянница из Владимира приехать, да позвонила, что не сможет, сильно занята. Так что пойдемте, а то придется блины соседским барбосам раздавать. Пропадут ведь.
Аргумент подействовал, и Альбина согласилась, пояснив, что придет через полчаса, потому что еще даже не умывалась. Соседка показала в окно свой дом и, напомнив, что дверь в доме и калитку нужно обязательно запирать, ушла.
Тетя Нюра оказалась большой любительницей поговорить. Пока гостья наворачивала блины с прошлогодним малиновым вареньем, хозяйка рассказывала про свою жизнь.
Детей у Максимилиановны не было, Бог не дал. После безоблачного двадцатилетнего супружества муж нежданно-негаданно ушел к другой, двадцатисемилетней, а потом, спустя всего два года, и вовсе умер от лейкоза. Наверное, потому, что на вредном производстве всю жизнь трудился. Перед смертью, когда она сидела подле его кровати в больнице (молодая жена отказалась ухаживать за умирающим, нервы не выдержали), просил у нее прощения. Она простила.
Сама Анна всю жизнь проработала врачом в детской поликлинике, а выйдя на пенсию, решила перебраться сюда, в деревню.
Небольшой, но крепкий дом достался ей от покойных родителей. Живет она тут, на природе, и зимой и летом, во Владимир наведывается лишь изредка, чтобы сделать покупки, навестить единственную племянницу, поболтать со старинными подружками, а заодно и деньги получить с квартирантов. Свою однокомнатную квартиру Максимилиановна сдает, и это позволяет ей жить безбедно. Впрочем, многого ей не нужно, к тому же у нее есть сад и огород. Сидеть в деревне без своей редиски, картошки, огурчиков да зелени — нет, такого ей не понять! Хотя обитают тут личности, которым лень взять в руки лейку или лопату. Но это все лодыри да пропойцы.
— Картошка в том году хорошая уродилась. И погреб у меня отличный, до сих пор ни одна картофелина не проросла. Да что ж вы не едите? Кушайте, кушайте, Альбиночка, — приговаривала хозяйка, — вы такая худенькая. Прямо прозрачная.
Альбина, немного подумав, взяла с блюда еще один блин.
Тетя Нюра посматривала на нее с затаенным ожиданием, наверное, рассчитывала на ответную откровенность, однако девушке не хотелось рассказывать свою историю. Эта симпатичная пожилая женщина станет жалеть или, чего доброго, сочтет ее, как Светка, глупой и наивной. Но, наверное, она такая и есть на самом деле — доверчивая дурочка, не знающая жизни, не способная отстоять свои права. Нет, не станет она жаловаться на судьбу и ждать чужого сочувствия.
Анна Максимилиановна продолжала смотреть на нее выжидающе, и Альбина, вздохнув, кратко рассказала, что с мужем она развелась, отец недавно умер, и она, тоскуя, решила пожить летом в деревне.
— И правильно решили, деточка, — закивала тетя Нюра. — Жить на свежем воздухе полезно как для души, так и для здоровья. Ничто так хорошо не лечит от депрессии и от болячек всяких, как общение с природой и работа на земле. Вот выйдешь утром из дома, увидишь, что все, что посадила своими руками, растет, к солнцу тянется, так сразу на душе тепло и радостно делается.
Альбина честно призналась, что никогда не занималась земледелием. Собственного участка, на котором можно было бы что-нибудь посадить, у них с отцом не было. В детстве она жила на даче, но на чужой — родители снимали на лето.
— Так в этом ничего сложного нет, — успокоила ее собеседница. — Я вам помогу. Все покажу. Будете свою редисочку кушать, лучок зеленый. Ну а теперь пойдем в магазин. Оставьте, оставьте, посуду я сама потом помою.
Они вышли за ворота. Возле соседского забора играл с черным котенком чумазый мальчуган лет семи-восьми. Ребенок болтал перед носом животного веревочкой, кот ловил ее лапкой или пытался схватить зубами. Оба были так заняты этим развлечением, что не обратили внимания на прошедших мимо женщин.
Когда мальчик и котенок остались позади, тетя Нюра протяжно вздохнула:
— И послал же Бог соседей! Не семья, свиньи какие-то! Земли полно, так нет же, ничего не сажают, лишь водку хлещут целыми днями. И где только деньги берут? От них-то и держу дом на запоре. Оставь калитку открытой — мигом в огород залезут да и что-нибудь стянут. Прошлым летом почти всю клубнику собрали, пока я в город ездила, к племяннице. Продали и пропили.
— А мальчик — их сын? — поинтересовалась Альбина, оглядываясь назад.
— Мальчик? — Тетя Нюра приостановилась, обернулась и посмотрела на ребенка долгим взглядом. — Нет, его из города на лето привезли, родственники какие-то. То ли сестра, то ли племянница Надькина. Видела я эту мамашу, на вид приличная женщина, красивая, богато одетая, на машине иностранной, и как только оставила ребенка этим… Я таким даже мою козу Фроську не доверила бы… Да что там козу, хомяка бы не оставила! Мальчишка тут всего несколько дней, а уже грязный, как трубочист. Утром дадут ему кусок хлеба, и весь день бегает по деревне, чумазый, голодный, как волчонок… Я его пару раз кормила, пыталась с Надеждой поговорить, усовестить. За дитем же смотреть надо! А она мне отвечает: «Не ваше собачье дело! Не лезьте, куда не просят». Эх, знала бы я телефон мамаши, позвонила бы и все ей высказала. Не мать, а кукушка какая-то!
Мимо них проехал на велосипеде вчерашний усатый мужчина. Тетя Нюра, поздоровавшись с ним, снова вернулась к непутевой мамаше мальчика, соседке Надьке и ее мужу, которого иначе, как «прощелыга Юрка», не называла.
Чета Денисовых появилась в этом доме примерно три года назад. Местные жители поговаривали, что раньше супруги владели двухкомнатной квартирой в Москве, но дружно пропили свои хоромы и оказались тут, в Кобылкине. Первое время Надька пыталась что-то сажать и даже приходила к соседям клянчить прошлогоднюю картошку в качестве посадочного материала и какие-нибудь семена. Она долго ныла и жаловалась на жизнь, говорила, что сильно болеет, муж тоже хил и слаб, надорвался на тяжелой работе, и жалостливые соседи первое время давали ей не только семена, но и что-нибудь из продуктов. А как же, у них в деревне принято помогать новоселам! Однако ухаживать за растениями Надежде было недосуг, так что ничего путного у нее на огороде не выросло, один только бурьян по пояс. А может, и не сажала она ничего, а проросшую картошку парочка сожрала под самогон. Конечно, у них в деревне и своих пьяниц предостаточно, но одно дело свои, к ним давно привыкли, да и не воруют они у односельчан. А этим, пришлым, ничего не стоит залезть в чужой огород ночью и выкопать несколько ведер картошки. Могут и в дом забраться, взять, что плохо лежит.
— Так что, деточка, держи свою дверь на запоре, — напомнила тетя Нюра, неожиданно перейдя на «ты». — И калитку всегда запирай.
— Да у меня и брать-то нечего. Ни золота, ни денег. То есть деньги есть, но все они тут, в кошельке, — тут же поправилась Альбина, почувствовав на себе внимательный Нюрин взгляд. — А в доме тоже ничего особенного нет. Если только хозяйские книжки… Но не думаю, что они им понадобятся.
— Понадобятся, когда выпить нечего будет. Эти все возьмут, не сомневайся. Хоть кастрюлю, хоть мясорубку, хоть ножи и вилки. Сдадут в металлолом, а деньги вмиг пропьют. А книжки можно продать на блошином рынке. У них все в дело пойдет. То есть не в дело, а в выпивку.
Магазин был не по-деревенски просторный. Глядя на полки с товаром и витрины-холодильники, Альбина растерялась и с опозданием подумала, что нужно было составить список необходимых продуктов. Денег у нее немного, и что будет завтра, неизвестно. Сначала она хотела купить сыр, хлеб, печенье, конфеты и колбасу, но потом сообразила, что, если она будет придерживаться такого рациона, деньги быстро закончатся. Она взяла пачку гречневой крупы и бутылку подсолнечного масла. Килограмм гречки можно есть довольно долго. Сахар в доме имеется, чай тоже, так что с голоду она не умрет. Потом она попросила у продавщицы пакет молока и с опозданием вспомнила, что не проверила, работает ли холодильник. Впрочем, если не работает, не беда, можно выносить еду в крошечные сени: ночами пока еще достаточно прохладно.
Отоварившись, женщины отправились домой. Возле дома Денисовых мальчика с котенком уже не было. В заборе не хватало нескольких досок, и Альбина заглянула во двор, но увидела лишь ржавое корыто и черенок от лопаты, валявшийся в траве.
Дома она включила электроплитку, высыпала в кастрюлю стакан гречки, залила ее водой, поставила на электроплитку и, чтобы не скучать, ушла в комнату читать. И так увлеклась, что оторвалась от книги, лишь когда из кухни настойчиво запахло горелым.
Каша немного подгорела и слегка прилипла ко дну, но Альбина не слишком огорчилась: если заправить растительным маслом, свежей петрушкой и листьями чеснока, будет, наверное, очень даже неплохо. Зелень, несомненно, перебьет запах горелого.
Она уже собралась выйти во двор, чтобы нарвать зелени, как вдруг снаружи заскрипели ступени, на крыльце послышались шаги. Это удивило, ведь она точно помнила, что закрывала калитку на засов.
За дверью стояла тетя Нюра с тяжелой матерчатой сумкой в руке. Заметив изумление на лице девушки, Максимилиановна усмехнулась и пояснила: