риняла появление Адельхейд очень неодобрительно, в глазах ее вспыхнуло недовольство появлением соперницы. Соперницы? Что вообразила эта девчонка по отношению ко мне?
Дружелюбно кивнув Лебаде, я снова обратился к Фонуару:
– К сожалению, моя благодарность и желание вернуть так любезно одолженное мне ожерелье, не единственная причина нашей встречи. Мне снова необходима Ваша помощь, если Вы можете уделить мне немного Вашего драгоценного времени, я объясню детали.
– Ну что же, Трой, ты делом доказал, что достоин моего уважения! Ты настоящий мужчина! И не стесняйся с просьбами, ты отомстил не только за свою возлюбленную, но и за члена нашего цеха! Мне приятно числить такого, как ты в своих друзьях, и для тебя у меня время всегда найдется!
Я учтиво поклонился в ответ, принимая похвалу, и обратил внимание, как довольна оказалась Адельхейд лестной оценке своего кавалера со стороны пожилого эльфа, высоко стоявшего в иерархии королевства в силу мастерства, профессии и опыта. Фонуар пригласил нас к себе на второй этаж, оставив Лебаду на кассе. Я подробно описал ситуацию, давая слово и Адельхейд, когда замечал, что она рвется что-то добавить. Когда мы закончили, колдун надолго задумался. Адельхейд с почтением к его раздумьям отвернулась, смотря на меня, в этот момент я поймал взгляд Фонуара, направленный на Адельхейд, и вздрогнул. Так смотрят на тех, кого искренне жаль, но помочь ничем нельзя. Подобный взгляд был бы полностью уместен, стой она на кладбище у разверстой могилы своих родителей, и оплакивай их.
– Ну что я могу сказать, Трой, если по-честному, а иначе мы с тобой и не общались! Ситуация очень сложная, наш король известен многими добродетелями, но милосердие никогда не было в их числе! Тем более, что когда такие серьезные деньги лежат в банке на счету, как в вашем случае, простить означает не только выпустить из тюрьмы, но и потерять деньги для казны! При оправдательном приговоре нельзя конфисковать деньги, лежащие на счету в гоблинском банке!
Говоря по-простому, Фонуар только что мне сказал, не оскорбляя присутствующую даму, и не подставляя себя, красивым эзоповым языком, что король алчная сволочь, скорая на расправу. И ему легче грохнуть невиновных, чтобы иметь юридические основания забрать деньги с их счета, и отобранные при обыске драгоценности, в казну. Этого я и опасался.
– А можно ли переговорить с кем-то о смягчении участи обвиняемых? Может, есть уважаемые люди, которые готовы рассмотреть значимые аргументы о невиновности родителей Адельхейд, и смогут повлиять на решение короля?
Фонуар задумался. Он понял, что я спрашиваю о том, кому можно сунуть взятку, чтобы освободить Рхиэннон и Вилхалмера.
– Все зависит от того, насколько сильные аргументы о невиновности могут быть предъявлены, – наконец ответил он, – но они, однозначно, должны быть не меньше, чем сумма, которая может быть обращена в пользу короля по решению суда. А лучше на несколько тысяч больше.
Не меньше 35000 золотых, учитывая стоимость не только золота, но и драгоценностей Рхиэннон плюс бонус! Блин! Я заглянул в свои характеристики. 31716 золотых! Мало, но есть еще много чего на продажу из артефактов, а рядом полно оружейных лавок.
– Я готов пойти этим путем. Не подскажите ли мне, уважаемый, к кому действительно стоит обратиться?
Фонуар удивленно, но одобрительно кивнул моей готовности пожертвовать такую грандиозную сумму за свободу близких моей едва появившейся девушки. Скорее всего, он считает меня романтиком… особенно учитывая повод, по которому я уже у него раньше появлялся… но он полностью прав, я чертов романтик! Готов выложить огромную сумму из-за любви моей любимой неписи к двум другим. Разбудите меня кто-нибудь? Нет, не стоит, деньги ведь тоже виртуальные, я уже знаю много способов раздобыть еще, да и сам я – виртуальная личность, влюбленная по уши в другую виртуальную личность. И, кстати, и в реальной жизни я уже лет в двадцать пять понял, что деньги вещь виртуальная. За любой, самой сильной валютой мира стоит всего лишь виртуальная вера большинства, что за бумажки или монетки можно отдавать реальные ценности. Поэтому ради денег жертвовать настоящим – своими чувствами, своим ощущением мира – точно не стоит.
– Министр обороны, несомненно, может решить этот вопрос. Только, чтобы попасть к нему, вначале нужно тем же путем пообщаться с его советником.
– А какое количество аргументов нужно, чтобы убедить советника?
– Тысячи весомых аргументов будет достаточно. Его дом, кстати, совсем рядом с дворцом. Если пройти до конца площади и свернуть в первый переулок, он там пятый, за домом матери короля.
Адельхейд рядом сильно втянула носом воздух. До нее дошло, о каких аргументах мы тут говорим. Но девочка молодец, не полезла с идеалистическими доводами, что правда все рассудит.
Попрощавшись с Фонуаром и Лебадой, которая все еще очень неодобрительно посматривала на Адельхейд, мы тут же направились к таверне, как и раньше, порознь, с интервалом в 15–20 метров. Мне надо было затариться золотом. Войдя в номер, я дождался, когда войдет Адельхейд, взял ее за руку, усадив рядом с собой на кровати.
– Милая, я обожаю то, какая ты чистая и невинная! Но есть вещи, которые ты должна понимать. Наши представления о том, как устроена власть, которые нам внушают, далеки от реальности. За рассуждениями о справедливости и обращенности к гражданам скрываются алчность, пристрастность, коррупция и лесть. Король окружен приближенными, которые пытаются вертеть им, с удовольствием вымогают и берут взятки, пытаются манипулировать даже королем, но если чрезмерно увлекаются, и король их ловит на этом, их головы отрубают на площади. А вместо них вакантное место тут же занимают новые проходимцы. Никто не отпустит твоих родителей просто так. Нам придется давать солидные взятки, и даже это ничего не гарантирует.
Я продолжал еще минут пятнадцать растолковывать моей любимой, как реально мир устроен практически везде, потому как папаня мой бывал с особыми миссиями много где, и, по его словам, особой разницы не находил. А разбираться ему приходилось хорошо, потому что действия ГРУ это далеко не только взрывы на объектах или меткая пуля, выпущенная в цель. Даже эти действия бессмысленны, если не понимаешь важность объекта, который взрываешь, или в кого должен стрелять снайпер.
Это и перевороты в том числе, успех которых невозможен без знаний об особенностях местной власти, и содействие к занятию ключевых позиций в стране нужными людьми, сочувствующими Москве. Разумеется, все эти действия проводились в тесной координации с советскими КГБ и МИДом, что также обогатило познания моего отца, и в постоянной конкуренции с американским ЦРУ, британской MI-6, французским DGSE, которые занимались ровно тем же самым, но в интересах западного мира. Собственно, от отца я и набрался этих специфических познаний об универсальной природе власти.
Адельхейд первоначально что-то пыталась возражать, как это и бывает с идеалистами, но я пресек ее возражения простым аргументом:
– Если то, что я сейчас говорю тебе, неправда, то чиновники, которым мы будем давать взятки за освобождение твоих родителей, и как ты считаешь, являющиеся честными людьми, откажутся их взять. И просто поступят по справедливости.
Я бы и сам не придумал, что можно возразить на такой аргумент. И Адельхейд не нашла, что сказать.
К дому советника мы подошли буквально через несколько минут после окончания моей лекции о природе власти, встретившись уже в приемной. Глаза Адельхейд расширились, когда данные мной тихонечко привратнику десять золотых обеспечили мне первое место среди ожидавших аудиенции высокого чиновника. Ничего, пусть учится, ей полезно.
Приняли нас через пять минут, привратник честно отработал свою мзду. Роскошный кабинет произвел впечатление не только на Адельхейд, но и на меня. Одно дело слушать рассказы бати о роскоши, окружающей слуг народа, а другое – увидеть самому. Советник министра обороны, Геззура 130 уровня, несомненно, когда-то тоже был военным, о чем свидетельствовала выправка. Но сейчас его раздобревшие телеса были укутаны в нежнейшие шелка и парчу, единственная уступка военной специализации министерства заключалась в строгих цветах одежд в стиле милитари. Дав возможность Адельхейд путано, но последовательно изложить свою историю, что, ожидаемо, не вызвало никакой реакции со стороны советника, я решил сам вступить в дело.
– Я подтверждаю, что все сказанное здесь госпожой Адельхейд абсолютная правда, и готов предложить дополнительные аргументы. Не изволите ли взглянуть на них?
Я спокойно достал и положил на стол советника два тяжеленых кошеля с 1000 золотых. Через секунду они исчезли. Я покосился на Адельхейд, надеясь, что моя простушка не скорчит сейчас дико удивленную мордашку. Не скорчила, моя девушка стремительно училась, решив перестать быть простушкой.
– У меня также есть множество сильных аргументов, которыми я хотел бы поделиться и с высокоуважаемым министром обороны, – продолжил я, – есть ли возможность встретиться с ним сегодня?
– Несомненно, я просто уверен, что он будет рад с Вами увидеться! – с энтузиазмом ответил глубокоуважаемый Геззура. Я понимал его радость, не каждый день можно выслужиться, приведя хозяину типчика, который осыплет того золотом. Таких слуг ценят и хорошо вознаграждают.
– В какой таверне Вы остановились? – продолжал стелиться передо мной советник, – в течение часа туда подойдет мой человек по поводу времени приема.
– В «Золотом дворе», в нескольких минутах отсюда.
В таверну мы вернулись, как обычно, порознь, я набрал артефактов на четыре тысячи, которых было не очень жалко, и отнес их сам в оружейную лавку, оставив Адельхейд в зале таверны ждать посыльного. После этого, вернувшись в номер, добавил кошелей с золотом к вырученному от продажи золоту, пока не набралось на тридцать пять тысяч. Угол в номере, где у меня обычно были свалены деньги, практически опустел. Теперь нужно будет предельно осторожно добираться с этими деньгами до дома министра обороны, если меня убьют по дороге, я потеряю не только жизнь, но и огромную сумму денег без всякого толку.