– Сдается мне, – начал я осторожно, – убийца действительно среди тех, с кем я имел дело в последнее время. Хоть вы и считаете нас одной компанией, смею заверить – это не так. Меня тяготит их общество.
– Так-так, – подался вперед Николай Пет-рович.
Я помолчал, обдумывая, как продолжить.
– Видите ли… Моя цель – некий заброшенный дом, в котором могли сохраниться важные для государыни бумаги. Я и сам не знаю, чем они ей так дороги. Так вот, члены «моей компании» – это шпионы, приставленные разными придворными, которые очень хотели бы заполучить эти бумаги. И, похоже, ради этих бумаг они готовы убивать. Не исключено, что и моя жизнь в опасности.
– Так…
– Поскольку ваши люди прогнали Афанасия, думаю, он сразу поехал к Агате Карловне, чтобы посовещаться – как поступить. И думаю…
– Они приедут сюда, чтобы понаблюдать за домом, – перебил меня Архаров. Он повернулся к мужику в коричневом кафтане. – Беги вниз и проследи вокруг – не стоит ли кто там, понял? Если увидишь – мигом сюда.
Коренастый кивнул и бросился вниз по лестнице.
Паузой я воспользовался, чтобы лихорадочно обдумать мои дальнейшие слова:
– Полагаю, когда я добуду те документы, они попытаются у меня их отнять. Возможно, убийца проявит себя в этот момент.
– Возможно.
– Тем он себя и выдаст! – закончил я с несчастным видом жертвы.
Москва. 1794 г.
Архаров сначала молча смотрел на Ивана Андреевича, а потом вдруг улыбнулся.
– Ну ты и дурак, – сказал он. – Думаешь, я поверю во всю эту чушь?
– А что? – растерянно спросил Крылов.
– Болтун! – хохотнул Николай Петрович. – Какой огород нагородил, лишь бы ускользнуть отсюда, да еще и с моей помощью. Впрочем…
Он почесал подбородок:
– Впрочем, во всей твоей болтовне есть один толк. Я действительно готов тебя выпустить. Но только под охраной моих людей. Их у меня мало, не то что раньше было. Вполне допускаю, что Афонька сейчас вернулся и следит за домом. Вот и поедешь ты, куда тебе надо. Пусть они едут за тобой. А в конце мы всю шайку вместе и сцапаем, чтобы не гоняться за каждым по отдельности по всей Москве. А там уж будем разбираться – если ты к убийствам не причастен, поедешь к государыне. А если виновен… Я сам к ней поеду и все расскажу.
Крылов медленно кивнул.
Тут вернулся коренастый и кивком подтвердил: Афанасий вернулся к дому.
– Там баба с ним, – сказал он.
Санкт-Петербург. 1844 г.
Доктор Галер попросил перерыва – кисть руки почти занемела. Он принял от Саши большую кружку кофе со сливками, подошел к раскрытому окну и взглянул вниз – карета уже стояла на своем месте, кучер горбился на козлах, надвинув шапку на глаза – вероятно, дремал. Окна все так же были плотно зашторены.
– Что там? – спросил Иван Андреевич, почесывая дряблую белесую грудь. – Опять твоя карета?
– Да.
– Смерть меня поджидает, я гляжу, – повторил свою мысль Крылов.
– Может, просто кредитор? – ответил Галер.
– Смерть – наш главный кредитор.
– Боитесь? – спросил доктор, не оборачиваясь. – У вас есть стихи про смерть?
– Да. Про то, как крестьянин в лесу нес валежник, да так устал, что о смерти взмолился. Тут она и заявилась.
– И что?
– У Смерти свирепая осанка, – тихо сказал Крылов. – Лицо может быть любым, но по осанке ты всегда узнаешь свою Смерть. У нее спина дуэлянта, убийцы.
Москва. 1794 г.
Они ехали в крытой пролетке Архарова. Правил коренастый. Время от времени он оборачивался и смотрел назад. Бричка Афанасия была едва видна за дождем, но не отставала. Длинный и Крылов сидели, укрытые кожаным верхом. Иван Андреевич кутался в пальто и напряженно смотрел в сторону – но он не видел проплывавших мимо заборов, церквей и крыш. В голове металась только одна мысль – надо бежать! План был прост – доехать до обители, стравить между собой людей Архарова и Афанасия с Агатой, воспользоваться суматохой и скрыться в лесу. Правда, что потом, Крылов представлял себе смутно – план, который он перечертил с карты, показанной Жемчуговой, указывал дорогу только к обители. Остальные тропинки и дорожки он не переписал, сочтя это ненужной тратой времени. Крылов силился вспомнить, что еще было на той карте, но события последних часов, а также известие о смерти старухи и Гришки совершенно выбили из его памяти подробности разговора в старой шереметевской усадьбе. Будь что будет, решил наконец Иван Андреевич. Главное – ввязаться в драку, а там положимся на Провидение, авось оно выведет на нужную тропу.
Они проехали заставу и двинулись прочь от Москвы. Время от времени высокий толкал Крылова в бок, и тот, очнувшись, указывал нужное направление. Не доезжая до усадьбы, они свернули в лес. Крылов вытащил из кармана смятый листок с перерисованным планом и дальше руководствовался уже им.
Дорожка была совсем узкой. Лошадь с трудом тянула пролетку по грязи, оступаясь и перешагивая через кочки. Два раза Крылову и высокому приходилось вылезать и толкать пролетку, они перемазались с ног до головы и промокли.
– Долго еще? – спросил коренастый.
– Нет, скоро будем на месте.
– А может того… Дождемся здесь твоих дружков? Чего дальше-то переться?
– Хорошо, – сказал Крылов устало. – Пусть так.
Но вмешался высокий.
– Не-не-не! Хозяин сказал доставить на место! Так что давай, поехали дальше!
Крылов понял, что Архаров все-таки всерьез заинтересовался его миссией. Это плохо.
Высокий чуть не за шкирку принялся усаживать Ивана Андреевича в пролетку. Тот покорно послушал, залез и плюхнулся на сиденье. Коренастый тряхнул вожжами, и лошадь потащила экипаж дальше в темноту леса. Высокий вытащил пистолет и осмотрел его.
Скоро деревья кончились – пролетка выехала на большую поляну, окруженную высоченными соснами. Посреди поляны высилась внушительная стена с дубовыми, потемневшими от времени воротами. В воротах Крылов разглядел калитку, а рядом – почти развалившуюся будку для часового. Из-за стены виднелись две башенки с навесами от дождя – доски сгнили и свисали, словно перья мокрого драного голубя.
– Это, что ли? – коренастый указал на стену кнутом.
Крылов молча соскочил прямо в грязь. Утопая в ней почти до щиколоток, он подошел к воротам. Еще не стемнело, но небо было обложено тучами, свет постепенно угасал.
Иван Андреевич провел пальцами по старым дубовым доскам, потом шагнул к калитке в воротах и склонился над бронзовой накладкой с пятью рычажками. Ниже располагалась массивная ручка. Механизм, который, по всей видимости, служил замком, и ручка позеленели от времени, однако, когда Крылов попробовал передвинуть рычажки, они, хоть и с трудом, послушались.
– Занятно, – пробормотал Иван Андреевич. – Пять рычажков. У каждого – пять позиций по вертикали.
Он посмотрел на ворота – они основательно вросли в землю, но калитка, врезанная выше, вполне могла открыться. Если подобрать нужную комбинацию. И если механизм не заклинило.
Раздались чавкающие шаги – это подошел высокий.
– Как тут? – спросил он с интересом. – Это что?
– Не знаю пока, – соврал Иван Андреевич. – Ты лучше за Афанасием следи.
– Слежу-слежу, – буркнул его охранник. – Ты тут тоже не мешкай. Надо бы под крышу забраться, а то совсем зябко становится.
Крылов перевел самый первый рычажок вверх, а остальные расположил каждый на одно деление ниже и попробовал дернуть за ручку. Ничего не вышло.
– Конечно, – прошипел Иван Андреевич. – А что это за бугорки?
Он вынул из кармана перочинный ножик и поскреб патину, надеясь отыскать подсказку. На бронзе проступили буквы.
– «Во имя твое», – прочитал Крылов. – Имя! «Нептунъ»? Семь букв. И при чем тут буквы? Пять позиций на каждый рычажок…
– Вот они, – раздался возглас высокого.
Из леса выехала бричка. На козлах в своей мохнатой шапке сидел Афанасий. В глубине брички обернувшийся Иван Андреевич увидел фигурку Агаты. Девушка смотрела прямо на него.
Петербург. 1844 г.
Доктор Галер, насвистывая, поднялся к себе на второй этаж быстрыми шагами. Он хотя и устал, проведя целый день у Крылова, однако в сумке у него покоились два ситника и цыпленок. Да бутылка портера для крепкого сна. Хотя единственный теперь его пациент платил скупо, но даже этих денег хватало, чтобы начать жить как полагается. Главное – чтобы в конце работы он отдал оставшуюся часть. Открыв дверь, Галер повесил пальто и шляпу, стянул галоши, наслаждаясь теплом разогретой печки – теперь у них были и уголь, и дрова. Однако, когда Федор Никитович вошел в комнату, его беспечность как рукой сняло – Лиза полулежала на подушке, натянув одеяло почти до широко раскрытых глаз, горевших лихорадочным огнем. Сердце доктора мгновенно сжалось в комочек. Отбросив сумку, он подбежал к сестре, схватил ее за руку, вслушиваясь в слабый пульс.
– Лизонька, сестренка, что с тобой?
Она цепко схватила его за рукав.
– Скажи, ведь это твоя знакомая! – прошептала девушка.
– Кто?
– Старуха.
– Какая старуха?
– Та, что давеча приходила.
– Старуха? – поразился Галер. – Да полно тебе, может, это кто из пациентов? Я же говорил тебе – отправляй их к…
– Нет! – пролепетала Лиза. – Не из этих! Одноглазая старуха в черном. И с ней мужик, слуга ее. Пришла, стоит и смотрит…
– Да дверь же была заперта. Это просто сон, Лизонька.
– Ей открыли. Хозяйка и открыла.
Галер рассвирепел:
– Так я пойду и поговорю с ней! Что это за мода – всяким старухам двери мои открывать!
– Ой, нет. Нельзя. Нельзя, – вдруг запричитала Лиза, – Никак нельзя. Ведь это не просто старуха!
– А кто же?
– Это Смерть моя, Феденька. Пришла посмотреть, скоро ли я помру…
– Глупости! – выдохнул Галер. – Глупости это! Я тебе оставлял на столе бульон, а ты не выпила, вот и увидела галлюцинацию!
Он обернулся к столу и замер. На нем стояла большая корзина, прикрытая полотенцем.
– Что это? – спросил доктор.
– Она принесла…