Правила религиозного ордена, к которому принадлежал Бук, запрещали ему пить алкоголь, поэтому он попросил замученного официанта принести ему воды. К несчастью, вкус у нее оказался еще более ржавый, чем на «Серенити». Когда-то Бук предложил Кейли, что будет целый месяц мыть посуду вместо нее, если она улучшит систему фильтрации, но даже это не помогло. Он с тоской вспомнил артезианский источник в аббатстве Саутдаун. На него накатила ностальгия – возможно, потому что аббатство находилось рядом, и цивилизация, какая-никакая, требовала от него совсем другого, чем жизнь, полная размышлений.
Бук сидел в одиночестве за грязным скрипучим столиком, пил воду маленькими глотками и разглядывал таверну. Повсюду сияли оранжевые лампы, освещая пылинки в воздухе и длинные нити паутины между рыбацкими лодками и сетями, развешанными под низким потолком. Он оглядел комнату – на тот случай, если Ковингтон здесь. Он видел скриншот из волны, которую Ковингтон отправил «Серенити», и поэтому в целом представлял, кто ему нужен. На этот раз ему не повезло.
– Принести вам еще выпить, проповедник? – спросила проходящая мимо официантка. Она была сильно накрашена, словно певица из китайской оперы, и носила сильно укороченный костюм пирата, в который входила блузка с оборками и большим декольте. Фигура у официантки была нужной степени пышности.
– Извините за беспорядок, – сказала официантка. – Здесь должны были убрать до того, как вы сели. У нас не хватает людей.
– Спасибо, я еще это не допил. Но, может, ты ответишь на мой вопрос? Хантер Ковингтон сегодня здесь?
Официантка расправила и сложила полотенце.
– Насколько я знаю – нет, – настороженно ответила она.
– Возможно, он зайдет позже?
Официантка вымученно улыбнулась.
– Мистер Ковингтон приходит и уходит, когда ему вздумается. Тут уж не угадаешь.
– Спасибо. А ты не знаешь, где еще его можно найти? У интенданта и здесь я уже побывал.
– У Таггарта, – уверенно ответила она.
То же самое ему сказал Данвуди. Кроме того, именно там Ковингтон договорился встретиться с Мэлом. Скорее всего, именно туда Буку придется зайти. А если удача не улыбнется ему и там, тогда – и только тогда – он обратится к Мике Вонгу.
– Там его база, – объяснила официантка.
– Спасибо, – повторил Бук. Затем он достал из кармана сложенный лист бумаги, развернул его и показал официантке. – А ты случайно не знаешь что-нибудь об этой женщине, Элмире Атадеме?
Официантка слегка отстранилась и, покачав головой, зацокала языком.
– Будьте осторожны, проповедник, – сказала она. – Если вас услышит не тот, кто нужно, то за такие вопросы вы отправитесь на тот свет досрочно, и даже красивый воротничок вас не спасет.
Бук удивленно поднял бровь. Официантка огляделась по сторонам, убедилась, что никто их не подслушивает, и снова наклонилась к столу. Бук тоже подался вперед, навстречу ей.
– Я вам так скажу, – начала официантка. – Люди говорят, что она влезла в такие дела, в которые лезть не стоило. Правда, она уже и так якшалась с преступниками, ведь она кабальная рабыня и всё такое. Ее хозяин – Хантер Ковингтон, но это вы уже знаете, раз видели плакат, – и он-то и втянул ее в это. Ходят слухи, что он даже приказал ее убить.
Бук наклонил голову набок.
– Убить? Боже милосердный. За что?
С каждой секундой ситуация становилась всё более запутанной.
Официантка провела кончиками пальцев по белому кушаку – не провокационно, а словно собираясь с мыслями.
– Не знаю, почему. Может, ее сообщники испугались, что она их выдаст?
– А в чем заключалось это предполагаемое преступление?
Она заговорила тише.
– Они что-то планировали. Насколько я понимаю, какое-то похищение.
Бук сохранил невозмутимость.
– И кого они собирались похитить?
Может, Мэла? Почти наверняка.
– Простите, сэр. Мне известно только, что это была какая-то организованная группа.
– Ты хочешь сказать – банда преступников?
Официантка кивнула.
– Кто они? – спросил Бук.
Она покачала головой и закатила глаза.
– Я работаю на трех работах и всё равно не могу свести концы с концами. У меня нет сил следить за всеми местными сплетнями, понимаете?
Бук решил рискнуть – показать, что и ему тоже кое-что известно.
– Ты что-нибудь слышала о людях, которые решили сами творить правосудие и карать за те дела, которые были совершены во время войны? О людях, агрессия которых, возможно, направлена… – тут он понизил голос практически до шепота, – …против «бурых мундиров»?
– Кое-кто не хочет забыть о войне, – сказала официантка. – Они говорят, что тут творилось зло, и они хотят это исправить.
Ее слова звучали так, словно она согласна с подобной идеей.
– И можешь ли ты сообщить мне что-нибудь об этих людях? – спросил Бук. – Или о том зле, которое они хотят исправить?
– Не исключено. – Она пожала плечами и снова принялась играть со своим кушаком.
Бук достал тяжелую монету и помахал ею. Официантка взяла ее, надежно спрятала в лифчике, а затем кивнула.
– Да, тут есть группа людей, которым, похоже, нравится мутить воду. Ворошить прошлое. Назвать их имена, сказать, где они собираются, не могу. Про это я ничего не знаю. Они – люди замкнутые. Но они действуют, это точно.
– И это всё, что тебе о них известно? – Свое разочарование Бук преувеличил, но не намного.
– Пастырь, я бы назвала их имена, если бы могла – но я не могу. А вы не возражаете, если я тоже кое о чем вас спрошу?
– Нет, конечно.
Она изогнула подрисованную карандашом бровь.
– Почему священника так интересует Элмира Атадема? Да и Хантер Ковингтон, если на то пошло?
– Я навожу справки об Элмире, потому что один из нашего братства – ее родственник, – ловко солгал Бук. – Я обещал ему расследовать ее исчезновение. Можно сказать, что я интересуюсь ей ради его блага.
Официантка ухмыльнулась.
– Вот это да! Подумать только: два взрослых человека, имеющие отношение к Элмире, в один и тот же день спрашивают у меня, где она.
У Бука отлично получалось сохранять сочувственное, но в целом нейтральное выражение лица – это должны были уметь все, чья работа состояла в том, чтобы выслушивать чужие исповеди, часто жуткие. Но кроме того, этот навык он довел до совершенства в своей прошлой жизни, когда занимался недостойным ремеслом. Слова официантки крайне его взволновали, однако сейчас он выглядел лишь отчасти заинтересованным.
– Могу ли я узнать, как выглядел этот человек? Может, ты услышала, как его зовут?
– Ой! Нет… – ужаснулась официантка. – Я… э-э… ошиблась. – Она выглядела напуганной, как и Смотрич. Ей, очевидно, показалось, что она сказала слишком много.
– Не бойся, я никому не скажу.
Когда молчание затянулось и стало ясно, что механизм нуждается в дополнительной смазке. Бук выудил из кармана еще одну монету, и после небольшого колебания официантка взяла ее.
– Ну, если уж священнику нельзя доверять… – протянула она. – Он – бывший солдат Альянса. Время от времени заходит сюда, закрывается в кабинете с менеджером, а потом выходит довольный. Я думаю… – она заговорила тише, – я думаю, что мы платим ему за защиту. – Она сглотнула. – Возможно, я зря это сказала.
– Нет, всё нормально. Твои слова дальше не пойдут, обещаю. – Бук выждал секунду, а затем задал новый вопрос: – Можешь назвать его имя?
Официантка сжала монету в кулаке, размышляя.
– Его зовут… – сказала она наконец – …Мика Вонг.
Бук едва сумел скрыть удивление. Мика Вонг? Деньги за защиту?
– Ты знаешь, где искать мистера Вонга?
Он приготовил еще одну монету. Это было похоже на игровой автомат. Ты тянешь за рычаг, колеса вращаются, но угадать, какая именно комбинация выпадет, невозможно.
После паузы официантка покачала головой.
– Нет, за это я денег не возьму. Я не знаю, где он, честно.
Факты начинали складываться в одну картинку, и след, похоже, был совсем свежий. А не замешан ли Мика Вонг в исчезновении Мэла? – подумал Бук. Может, скоро поступит предложение о выкупе?
– Спасибо. Ты оказала мне неоценимую помощь, – сказал Бук.
Официантка молча кивнула – очевидно, жалея о своей откровенности.
Бук отодвинул от себя стакан с водой и встал.
– Мне пора.
Он отдал ей последнюю монету – хотя она ее и не отработала, – и официантка положила ее к остальным. Ее декольте было поистине вместительным.
– Благослови тебя бог, – сказал он, и официантка кивнула, не глядя на него. Он похлопал ее по плечу и ушел.
Оказавшись на улице, он посмотрел по сторонам. Его взгляд упал на Данвуди: калека стоял слева от него, в начале узкого прохода; одной рукой он опирался о стену, а второй слабо махал Буку. На его губах виднелась кровь, а сам он казался потрясенным.
– О Господи! – воскликнул Бук. Он подбежал к Данвуди, положил его руку себе на плечо и отвел от грубой кирпичной стены. – Что случилось?
– О, пастырь Бук, – простонал Данвуди, – спрячьте меня. Скорее спрячьте… – Он потянул Бука за руку в проход, такой узкий, что в нем едва могли бы разойтись два человека. – Этот человек… он увидел мои деньги – я, как дурак, считал их на глазах у всех – и напал на меня.
– Он тебя ограбил? – спросил Бук, и Данвуди кивнул.
– Да, но сначала врезал мне исподтишка. Я рассвирепел и высказал ему всё, что о нем думаю. Он сказал, что сейчас приведет дружков, и тогда они мне и вторую ногу сломают.
– Нет, не сломают, – ответил Бук. – Теперь нас двое, друг мой.
Данвуди схватил Бука за куртку и с неожиданной силой потянул его дальше в темный проход. У них из-под ног с писком выскочила крыса.
– Пастырь, они не должны нас увидеть, – умолял Данвуди. – Они на мне живого места не оставят!
– Нет. Я сумею тебя защитить, – пообещал Бук.
Данвуди выглянул на улицу и осмотрелся. Внезапно он отпрянул, выпучил глаза и прикусил кулак.
– Они идут, ох, они идут… – прошептал он. – Господи, они так меня отделают.