— Блин, ну и рожа у тебя, Ставший! Если женатым быть и вправду так классно, то, может, мне тоже жениться?
— Женись, если есть достойная кандидатура.
— Так в том то и дело, что где её взять?
Ставр скупо улыбнулся, пролистал ещё несколько страниц.
— Вот это, — ткнул пальцем в экран, — заберем при первой же возможности. Над этим уже работают. Директора было легко прижать.
Костя заинтересованно уставился на монитор:
— Нафига тебе ферма, Яныч? Да ещё и с такими долгами…
— Это на бумаге ферма. А на деле — неплохой конезавод. Хорошие скакуны — страсть Баумана. Вот и лишим его любимой игрушки.
— Ценой таких денег?! — возмутился СБ-шник.
— Порой цена не решает ровным счетом ничего, — философски заметил Ставр.
— Постой, этому даже есть объяснение! Как же это у вас, шибко умных, называется… — щёлкнул пальцами Костя. — Теория гордыни!* Во!
— Ну, ничего себе, ты даёшь! — восхитился Ставший, не отрывая пристального взгляда от монитора. — Неужели экономикой заинтересовался?
— Так, с кем поведёшься, Яныч!
— Ну-ну… А ты чего это, дорогой, ночами спать перестал? Работаешь…
Константин поморщился, уже догадываясь, куда клонит начальник. Он ещё помнил горящий огнём взгляд шефа, когда тот выслушивал доклад о том, почему охрана просмотрела поджог. Костя тогда сразу написал заявление на увольнение. Понимал — виноват напрямую. И толку, что были задействованы наикрутейшие спецы, и толку, что им каким-то образом удалось на время подменить записи камер видеонаблюдения? Их подвела киберзащита. Все равно, как ни крути, они были обычной гостиницей, и несмотря на достаточно серьезный подход к безопасности, никто не мог предположить, что им придётся держать оборону такого порядка. Ставр рвал и метал, и Костя прекрасно его понимал, но они и так долго держались, учитывая все нюансы.
— Работаю на износ. Хочу даже премию получить, — отшутился Костя.
— Ты ж только увольняться собирался.
— Было, за что, — нахмурился, СБ-шник, наконец отбрасывая в сторону шутки. Тогда они так и не прояснили ситуацию. Ставр просто порвал его заявление и нахмурился ещё сильнее. А вот теперь, видимо, время пришло. Объясниться.
— Ты, Костя, мало что мог сделать сверх того, что делал в принципе. У тебя не было должного ресурса, чтобы противостоять. То был мой недосмотр. — Ставр больше ничего не сказал, снова уткнулся в монитор, и просидел так еще не меньше часа. Константин не завидовал своему шефу в этот момент. Понимал прекрасно, что тот сейчас испытывал. Нет ничего хуже — не уберечь. И это было в равной степени паршиво — хоть в личной жизни, хоть в профессиональной. Он тоже не всех своих парней сохранил…
Размышления Кости прервал топот ног в коридоре, а после — распахнутая дверь. И насмерть перепуганная Дашка, что замаячила на пороге. Ставр вскочил.
— Что?!
— Люба…
Девчонка ещё не договорила, а Ставр уже выскочил за дверь и помчался через базу, проклиная собственные владения за то, что они такие большие. Дашка не успевала за ним, ещё не восстановившись после избиения и пожара. Ее поддержал Костя, который ринулся сразу за шефом.
— Что с ней? — Черт! У него даже дыхание не сбилось, в то время, как Даша едва дышала! Легкие горели, в боку кололо так, что казалось — не выдержит!
— Я не поняла! — На бегу разговаривать было непросто, но девочка старалась дать Ставру как можно больше информации. — По-моему, у неё жар. И какие-то пятна на теле. Как диатез у детей.
Еловая ветка хлестнула по лицу — мужчина даже не заметил. Он вообще не замечал окружающей действительности. Его мозг просчитывал все варианты развития событий. Выстраивал пропорции и графики, основанные на теории вероятности… Обрывки формул и цифр мелькали перед глазами, сердце разгоняло стынущую в ужасе кровь, а ослабевшие ноги отмеряли последние метры до цели. Дверь с грохотом отлетела в сторону. Как безумный, Ставр ворвался в гостиную, за спиной послышался топот ног — Костя и Дашка. Мужчина замер на пороге. И вокруг все тоже замерло, будто бы не решаясь нарушить паузу, которую он взял, чтобы хоть немного овладеть собой. На секунду Ставр как будто бы сжался в размерах, склонил голову, сжал кулаки. На пороге спальни замаячил силуэт. Люба вышла навстречу. Точнее, не вышла… Остановилась на полпути.
— Даша, пойдем! — послышался напряженный шепот охранника у девочки за спиной.
— Да, ты что, Костик! С дуба рухнул?!
— Пойдем, говорю! — Костя буквально на руках вынес трепыхающуюся девчонку из дома.
— Какого хрена! — возмутилась Даша. — Там Люба заболела, и я хочу…
— Ты сейчас лишняя. Не спорь.
Дашка злобно уставилась на мужчину, но потом все же сдалась. Сложила руки на груди, плюхнулась на лавку и надменно задрала нос. Тем временем в доме Ставр подошел к жене. Осторожно прижал ее к себе.
— Они вернулись, Ставр… Эти бабочки опять вернулись.
— Я знаю, милая…
— А я так надеялась, что нет…
— Я знаю. — Он отвел светлые пряди волос и запрокинул лицо жены. — Мы справимся с ними. Веришь? Мы победим твоих бабочек.
— Я хотела быть красивой на нашей свадьбе. А сейчас… Глупости, правда, переживать по поводу собственной внешности, когда можешь вообще умереть?
— Нет. Не глупости. Если бы я был такой красивый, как ты, я бы тоже переживал.
Любе стало смешно. Она рассмеялась сквозь слезы. И это был действительно радостный смех. Ставр делал ее счастливой даже сейчас, когда это, казалось бы, было совсем невозможно.
— И, знаешь, мне, наверное, давно тебе следовало сказать по поводу свадьбы…
— Что? — насторожилась Люба, совсем по-детски шмыгнув носом.
— Я немного не учел, что тебе захочется какое-то торжество, поэтому просто распорядился нас поженить.
Люба растерянно моргнула. Вытерла нос салфеткой, которую Ставр ей любезно предложил, и на всякий случай уточнила:
— Распорядился?
— Угу.
— То есть, мы уже женаты?
— Да, уже пять дней как.
Люба промолчала. Опустила голову на плечо мужу, обняла его за пояс.
— Я люблю тебя, Ставшая Любовь. И мы со всем справимся. Обещаю.
Она расплакалась. Потому что не было в ее жизни более трогательного момента. Потому что быть с ним, быть им любимой — это все равно, как неба коснуться. Это то, ради чего стоит жить и бороться. То, ради чего можно пожертвовать всем, что имеешь, и никогда об этом не пожалеть. Потому что без него жизнь теряет смысл. И ненужным становится все. Без него жизни в принципе нет. Его душа — океан. Он сам — стихия. Он — шторм, он — штиль, он — ливни и грозы, он — терпкая горечь знойного лета, он — лавина снега в горах… Он — вечность. Её вечность… Сколько бы времени ей ни отмерили — он ее вечность.
— Какие иммуносупрессоры ты принимаешь? — Люба снова рассмеялась сквозь слезы. Только Ставр, после признания в любви, мог спросить о таком. Впрочем, разве этот вопрос не был самым большим доказательством его чувств? Щемящая нежность подожгла пространство. Волной ворвалась в легкие, перекрывая доступ кислорода.
— Я люблю тебя, Ставр Ставший. А принимаю я белимумаб.
— Хорошо. Это хороший препарат.
— Да… — Люба вдруг отчетливо поняла, что муж уже давно озаботился вопросом ее болезни. Она бы не удивилась, если бы на нынешнем этапе он знал о ней даже больше ее самой. И это так много значило! Так бесценно много. Потому что отец и Бауман, они не знали практически ничего. Считали, что их функция заканчивается на оплате ее медицинских счетов. И только Ставр действительно разделил с ней боль.
— Ты горишь, и нам, наверное, нужно в больницу. — Наверное, да. Но не хотелось. Не хотелось размыкать объятья и идти в неизвестность. Хотелось побыть в тишине. — Ты в последнее время в столице лечилась, да?
— Угу. И немного в Израиле… У меня здесь хорошие врачи. Они держат руку на пульсе, и при необходимости консультируются с зарубежными специалистами. Я им доверяю.
— Хорошо. Значит, будем лечиться в столице.
— Я не хочу туда ехать.
— Значит, врачи приедут сюда. — Сказал, как отрезал. И Люба поняла, что да — они приедут. И сделают все необходимое, и помогут ей… — У тебя ведь есть их контакты?
— Угу… — Шепчет, а сама не хочет никуда звонить. Хотя становится все хуже, и тело начинает ломить. Он это, конечно же, замечает.
— Давай, славная, нам совершенно точно нужно поторапливаться.
Глава 26
Минула ровно неделя с начала рецидива. Они прошли все мыслимые и немыслимые обследования и безотлагательно приступили к лечению, но лучше Любе не становилось. Мало того, обследования показали, что в этот раз, помимо почек, волчанка атаковала еще и легкие Любы. Ставр выслушал врача молча. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Подтянувшийся к концу недели Аверин также молчал. Они покинули ординаторскую вместе, не обмолвившись друг с другом и словом. В полнейшей тишине разошлись по разным сторонам коридора. Одинаково сложили руки на груди, уставившись каждый в свое окно. Видел ли тесть в нем хоть что-то? Ставр — нет. Перед глазами был не серый больничный двор, а Люба… В горах. Почему-то первым вспомнился именно этот момент. Ее жизнерадостная улыбка, и руки, которыми она, казалось, пыталась обнять весь мир. Ее тонкие, исколотые иглами врачей руки…
Желудок снова пронзила боль. Боль такой силы, что он пошатнулся, и едва не упал, в последний момент ухватившись за подоконник.
— Эй, ты что?
Ну, кто бы мог подумать, что первым ему навстречу поспешит отец Любы?
— Нормально все.
— Вижу, как нормально. Сам-то давно в больничке парился?
— Давненько. — Ставр осел на обтянутую дерматином кушетку и устало откинул голову.
— Ты, если дуба врежешь, Любке не поможешь. А она с чего-то вдруг решила, что ты ее последняя любовь. Так что, ты это… Пойди и себе анализы какие сдай. А то выглядишь хе*ово — жуть.
— Угу. — Ставр, в принципе, понимал, что боли, которые его одолевали, нормальными не были. И понимал, что в словах Валерия была приличная такая доля истины. Да, только, что ему собственное здоровье, когда Люба… Нет, он даже думать об этом не мог. И потерять ее тоже не мог.