– Вы говорите по-русски? – спросил «жених» «Элвиса», который вышел вслед за нами в зал. По пятам за ним шла Зельда.
«Элвис» отрицательно покачал головой.
– Проведение церемонии на двух языках – за отдельную плату. Надо записываться заранее.
– Отдельная плата – это сколько?
– Сто пятьдесят долларов. Придется платить переводчику.
Патриотически настроенный жених полез в карман и вытащил небольшую скомканную пачку банкнот. Он нахмурился, а «невеста» тут же принялась браниться на каком-то незнакомом языке, возможно, на русском. Красотка что-то ему доказывала и ожесточенно размахивала руками.
Чэнс ухмыльнулся и наклонился ко мне:
– А я-то считал стервой тебя…
– Эй, поосторожнее, – произнесла я, шлепнув его по накачанному животу.
Чэнс улыбнулся, и я почувствовала, что буквально разрываюсь между сожалением о том, что неистовое сексуальное желание угасло, и облегчением из-за того, что мы вернулись к прежним нормальным отношениям (по крайней мере, они нам казались нормальными). Чэнс протянул мне руку.
– Позвольте, миссис Найтмен.
Вот черт! Мне нравилось это обращение. Еще как нравилось…
Я вложила свою руку в его, и тут подбежала Зельда.
– Предпочитаете свадебные снимки в помещении или на улице? У нас тут неподалеку очаровательная беседка и пруд. Там даже плавает лебедь. У нее повреждено крылышко, но на фотографиях она все равно выглядит прекрасно.
– Давайте-ка лучше в помещении, – поспешно произнес Чэнс.
– Но лебедь на фотографии – это ведь прекрасно.
– Знаешь, нам не хватит места в машине, чтобы завести еще одно домашнее животное. Я тебя и близко не подпущу к этому созданию.
Я закатила глаза.
– В таком случае можем отказаться от фотографий.
– Ну уж нет. Тут я не оставлю тебе ни малейшего шанса проманкировать. Гарри непременно должен насладиться зрелищем этих двух малышек. – Он красноречиво посмотрел на мою грудь, соблазнительно выпирающую из декольте слишком тесного платья, и уголки его губ изогнулись в злорадной ухмылке. – Плюс к тому, ты в этом платье… такое впечатление, что за тобой волочится ворох туалетной бумаги.
– Извращенец несчастный.
После этого мы позировали для четырех кадров. Все это ужасно напоминало фотосессию на выпускном вечере в школе. Готовясь сделать последний снимок, Зельда предложила:
– А как насчет того, чтобы добавить немного романтики?
Я склонила голову к плечу и со смехом, вызывающе взглянула на Чэнса.
– Да, коварный льстец, как насчет чего-нибудь романтического?
Зельда поменяла картинку, на фоне которой мы стояли. Теперь это был уже не всемирно известный знак «Лас-Вегас», светящийся неоновым светом. Нас словно перенесли в шикарный номер для новобрачных в отеле класса люкс. Мы позировали на фоне кровати невероятных размеров, усыпанной розовыми лепестками, а вся комната была уставлена зажженными свечами. Выглядело это все так вопиюще пошло, что я невольно расхохоталась.
– Ну же, не стесняйся. Это же наша первая брачная ночь, правда, понарошку. Вот наша постель. Неужели у тебя не найдется хотя бы пары слов, соответствующих столь романтической обстановке?
Чэнс обернулся, увидел, что у него за спиной, и снова посмотрел на меня.
– Представь себе, я вовсе не романтичен.
– Надо же, какой сюрприз!
Брови Чэнса поползли вверх, он еще несколько секунд смотрел на меня, а потом наклонился и прошептал мне на ухо:
– Как тебе такой вариант для романтической первой брачной ночи? Если бы эта постель была настоящей и ты взаправду была моей женой? – Он замолчал, чтобы вздохнуть, и я ощутила тепло его дыхания на моей шее. – Если бы мне так повезло, чтобы ты стала моей, я бы исследовал каждый кусочек твоего тела. Первый раз в жизни ты бы отбросила контроль над собой, за который ты так держишься. Я бы потребовал, чтобы ты стала безраздельно моей, и ты бы охотно подчинилась. – Он практически прорычал следующие слова: – На этой постели я бы так романтично тебя оттрахал. – Он чуть отодвинулся, чтобы посмотреть мне в глаза. Наши носы почти соприкасались, но никто из нас не пытался придвинуться ближе, чтобы изобразить поцелуй счастливой пары. Да это было и не нужно.
Тут вмешалась Зельда.
– Просто прекрасно. Вроде бы я поймала нужный кадр. Кажется, по натуре вы все же романтик, что бы вы ни говорили, мистер Найтмен.
Чэнс ухмыльнулся. Я замерла на месте, не в силах двигаться.
– Мне повезло. Судя по всему, моей молодой жене нравится именно моя разновидность романтики.
Глава 10
Мы уже почти протрезвели к тому времени, как вернулись в отель, хотя я все еще чувствовала себя не в своей тарелке. Я испытывала опьянение, но теперь вовсе не от алкоголя. На наших пальцах все еще были колечки из дешевого металла после мнимого бракосочетания, и, когда мы оказались перед дверью в мой номер, Чэнс поднял меня на руки.
– Собираюсь перенести новобрачную через порог.
Я обхватила его шею руками и прижалась к груди, а он одной рукой открыл дверь.
– Интересно, откуда пошел этот обычай? Наверно, все оттого, что мужчина хочет покрасоваться перед женщиной, показывая свою силу? – предположила я.
– Думаю, этот обычай появился оттого, что женщины боялись потерять девственность.
Я фыркнула.
– Ну, по крайней мере, нам об этом не приходится беспокоиться.
Чэнс прожег меня взглядом. Он даже не старался скрыть ревности, и это навело меня на мысль.
– А ты хочешь когда-нибудь жениться, завести семью? – спросила я.
– Когда-нибудь? По-моему, я только что это сделал. – Он поставил меня на пол посреди комнаты.
– Я имею в виду, по-настоящему. А мне вот интересно, кто перенесет меня через порог, когда я буду выходить замуж на самом деле.
Взгляд Чэнса сразу стал серьезным.
– Не желаю об этом думать.
Я продолжала прощупывать почву.
– Может, на новой фирме, куда я устроилась работать, будет полно перспективных женихов?
– Ты имеешь в виду таких, как мудак Гаррисон?
Я пожала плечами и уселась на стул, чтобы снять десятисантиметровые каблуки.
– Я решила, что больше не позволю воспоминаниям о нем сдерживать мое развитие. Целых два месяца пыталась от него избавиться. Когда обживусь в Калифорнии, все вернется в старое русло, и жизнь наладится. Снова буду на коне. – Я подняла глаза и улыбнулась.
Чэнс молча застыл у двери.
– Как же так? Никаких грязных комментариев по поводу коня и хорошей скачки? Что-то ты тормозишь, Нахал.
У него заходили желваки.
– Может, тебе стоит ограничиться той самой волшебной палочкой, а не ударяться в очередную авантюру?
Я встала, подошла к нему, повернулась спиной и перебросила волосы через плечо на грудь.
– Поможешь расстегнуть молнию? – В комнате на несколько минут воцарилось молчание, а потом я почувствовала прикосновение рук Чэнса к моему телу. Одной он схватил меня за бедро, словно пытаясь удержать в нужном положении. Другую протянул к молнии. Звук, который она издавала, когда расстегивалась, был определенно эротичным.
В самом деле: что со мной происходит?
Никто из нас больше не двигался. Напряжение между нами стало просто невыносимым.
– Чэнс? – выдохнула я и не узнала собственный голос, таким он был низким и хриплым.
Чэнс лишь сильнее впился пальцами в мое бедро. Это было почти больно, но в то же время невероятно возбуждающе. Мне так хотелось, чтобы он что-нибудь сказал. Все равно что. Я продолжала ждать, изнывая от напряжения. Мы так и не двигались.
Ничего! Ни слова!
– Чэнс? – Я попыталась было повернуться, но его руки удержали меня на месте.
– Не надо. Мне пора идти, Обри. – Он замолчал и глубоко, протяжно вздохнул. – Повезет же тому парню, который перенесет тебя через порог на самом деле, будь он неладен, ублюдок.
Я так и не обернулась, пока не услышала, как за ним закрылась дверь. Не хотела, чтобы он видел мои слезы.
Спустя два часа я услышала, как он вернулся. В двери между нашими соседними номерами оставалась небольшая щель, и я слышала, как он ходит по комнате. Голова у меня кружилась, и мысль о том, что завтра мы расстанемся и я могу больше никогда его не увидеть, вызывала у меня тошноту. Я провела с Гаррисоном больше года, и в день, когда я ушла от него, мне не было так больно, как сейчас.
Я лежала в постели, и мысль о том, что Чэнс сейчас так близко, и все же я не могу к нему прикоснуться, сводила меня с ума. Я без конца прокручивала в голове все его слова, разбирая по фразам каждый разговор, который могла вспомнить. Он сказал, что я красивая. Он в живописных подробностях описывал свои фантазии по поводу того, что он хочет со мной проделать. Он заявил, что человек, с которым я свяжу свою судьбу, будет счастливчиком. Все его речи говорили о том, что он испытывает влечение ко мне. Его тело, дыхание, восхищенные взгляды – все говорило о том, что он с трудом сохраняет контроль над собой.
Я была абсолютно уверена в том, что он испытывает сильные чувства ко мне – это не вызывало у меня ни малейшего сомнения. Просто он… По какой-то причине не мог вступить со мной в близкие отношения. Да он и сам произнес эти слова: не могу. Это прозвучало так, словно он не мог себе этого позволить. Я понимала – он пытается защитить меня от чего-то, что сдерживало его в проявлении чувств и что он от меня старательно скрывал. Но я больше не желала, чтобы меня от чего-то защищали. Все, чего мне в тот момент хотелось, это чтобы он оттрахал меня до потери сознания.
Пора взять ситуацию в свои руки. Я же женщина, черт побери. Как там в песне поется… «Я женщина. Я сильна. Я непобедима»[9]).
Когда я проскользнула в ванную, адреналин так и пульсировал в моих венах, но все-таки я тщательно умылась и распустила хвост, в который обычно убирала волосы на ночь. Я задрала ночную рубашку и осмотрела себя в зеркале. Нижнее белье было весьма соблазнительным – наполовину открытые чашечки бюстгальтера из бледно-розовых кружев в комплекте с шортиками. В целом неплохо, но… хватит ходить вокруг да около. Надо действовать решительно. Я скинула шорты, расстегнула кружевной лифчик и посмотрела на свое отражение. Бомба.