— Та-ак, — протянул Котов сурово.
Сунув руки в карманы пиджака, он зашагал к троице. Завидев его, Беклемешев вздохнул с явным облегчением. Чувствовалось, что препирательства уже стоят ему поперек горла. Разительная перемена в настроении капитана не осталась незамеченной. Отследив его взгляд, оператор развернулся на каблуках. Радужный, с отчетливым сиреневым ободком объектив уставился Котову прямо в лицо. Журналистка тоже сделала шаг вперед, словно намереваясь остановить атаку грудью. И оказалась она, как выяснилось, не только стройной, но и довольно симпатичной. Присутствовал в ее неброской красоте некий шарм. Или, как говорят ценители, порода.
Тем не менее сейчас это не могло повлиять на реакцию Котова. Он увидел, как изящные брови репортерши поползли вверх, тонкие губы разомкнулись, и понял: еще секунда — и та выпалит первый вопрос. Вопрос, который должен поставить его в тупик. Котов не собирался давать ей такого шанса.
— Что вы здесь делаете? — быстро спросил он.
Брови, однако, не перестали двигаться вверх, только глаза чуть-чуть расширились, словно в крайнем изумлении. Аккуратный остренький носик вздернулся, губы искривились в подобии усмешки, а тонкий подбородок едва заметно подался вперед.
— Вообще-то воспитанные люди, прежде чем задавать вопросы, представляются, — сообщила девушка.
— Я недостаточно хорошо воспитан, — отрезал Котов. — Итак, что вы здесь делаете?
— Веду репортаж, — ответила девушка.
— О чем?
Протянув руку, Котов ухватился за объектив и с силой опустил камеру вниз. Оператор попытался воспротивиться, но был он хиловат против майора ФСБ. Камера уставилась в еще десять минут назад сиявшие, а теперь покрытые тонкой бахромой пыли котовские туфли.
— Значит, старший здесь вы, — утвердительно заметила девушка.
— Предположим. Я спросил вас, о чем будет этот репортаж, — напомнил Котов. — Раз уж вы такая воспитанная, то должны бы знать, что невежливо отвечать вопросом на вопрос.
— Я тоже воспитана недостаточно хорошо. Впрочем, как и вся наша братия.
Девушка улыбнулась, и Котов отметил, что улыбка у нее легкая и вполне дружелюбная. Ровно настолько, насколько вообще может быть дружелюбной улыбка репортера на задании.
— Итак, что за репортаж вы здесь снимаете?
— О бомбе, заложенной на территории вокзала, — коротко ответила девушка. — Не надо подтверждать или отрицать эту информацию. Присутствие саперов, омоновцев и сотрудников ФСБ говорит о том, что угроза воспринята однозначно.
Оператор вновь попытался поднять камеру, но Беклемешев уже оттер его, прижимая к холодной пыльно-серой стене. Не грубо прижал, а так, будто бы между прочим. Тот задергался настырно, состроил гримасу «возмущенная общественность», да только ничего не вышло. И против капитана ФСБ оператор оказался жидковат.
— Обнаружили ли вы бомбу? — Репортерша сунула микрофон Котову под самый нос.
Тот сморщился и прикрыл сетчатую полусферу ладонью.
— Никаких комментариев.
— Конечно, обнаружили, иначе зачем бы вам разгонять людей с площади?
— А вы всегда сперва задаете вопрос, а потом сами же на него отвечаете?
— В исключительных случаях. Так зачем вы разогнали толпу, если бомба еще не найдена?
— Мы никого не разгоняли, просто удалили людей из потенциально опасной зоны.
— Опасная зона там, где орудуют ваши костоломы.
— У вас есть разрешение на съемку? — Теперь майор не старался быть особенно деликатным.
— Разумеется, — кивнула головой девушка.
— Ну и бог с ним. Капитан, — Котов повернулся к Беклемешеву, — убери их, выставь за оцепление. Я не хочу, чтобы пресса потом подняла вой о том, что из-за нашей халатности погибли двое телевизионщиков. И так с этими ребятами одни неприятности.
— Понял, товарищ майор. — Зиновий взял репортершу за руку чуть повыше локтя.
Она ловко вывернулась и подступила к Котову вплотную, почти прижалась к нему.
— Скажите, это правда, что с одного из воинских складов похищено ядерное оружие?
Вопрос был интересный. Котов прищурился.
— Откуда у вас эта информация?
— Значит, они все-таки были похищены, — констатировала репортерша и улыбнулась, потому что именно в этот момент за спиной Беклемешева оператор вновь поднял камеру. — В вокзале установлена именно такая бомба?
Котов указал капитану за спину:
— Никаких комментариев.
— Скажите, товарищ, — слово «товарищ» Вероника произнесла с издевательской растянутостью, — что это за мины и какова их мощность? И если существует вероятность террористического акта, то почему никто не позаботился известить об этом людей и объявить чрезвычайное положение?
— Никаких комментариев, — повторил Котов, оттирая репортершу плечом. Он зашагал к площади, обернулся на ходу и кинул Беклемешеву: — Капитан, выставь их за оцепление. Если попытаются вернуться, выдели конвой, пусть препроводят этих людей к телецентру.
— Хорошо, товарищ майор.
— Это мне передали кассету и фотографии! — выкрикнула в удаляющуюся спину Котова Вероника.
Тот остановился, обернулся, секунду смотрел на нее, словно раздумывая о чем-то, а затем пожал плечами и, буркнув «поздравляю», скрылся за углом.
Вероника вздохнула.
— Сухарь.
— Пройдемте, — без всякого выражения предложил Беклемешев. — Где ваша машина?
— У кольца.
— А чего ты, собственно, от них хотела? — громко, явно рассчитывая на реакцию капитана, обратился к Веронике оператор. — Это же гэбисты. Знаешь, как их раньше называли в народе?
— Знаю. Гранитные башки.
— Точно, — оператор довольно засмеялся. — Гранитные. Здорово, да?
— Пройдемте, — все так же ровно и спокойно ответил Беклемешев. — Я провожу вас до машины.
— Слушай, командир…
— Спокойно, Миша, — вполголоса предупредила Вероника. — Спокойно.
У них на пленке остались ценные кадры — разгон омоновцами толпы на площади, и она не хотела, чтобы капитану пришло в голову поинтересоваться, а что, собственно, они здесь снимали, когда на них наткнулись ребята из службы безопасности.
Вероника не собиралась уходить. Какая разница, откуда снимать репортаж? Хотя бы с крыши вон того дома напротив. С крыши даже лучше. Экзотичнее.
Они вышли на дорожку, тянущуюся вдоль вокзала до самого метро. Здесь все еще стояли грузовики, микроавтобус и истерзанный, запыленный «газик», внутри которого сидел водитель. Тут же топтался высокий жилистый офицер с мегафоном. Цепь ОМОНа и спецназа отодвинулась к Садовому кольцу, там разомкнулась, перекрывая Земляной вал. Несколько человек патрулировали тротуар с противоположной стороны, разгоняя особенно любопытствующих.
— Товарищ старший лейтенант, — позвал Беклемешев жилистого «мегафонщика», — проводите товарищей репортеров до машины и проследите, чтобы они покинули оцепленную территорию.
— Так точно. — Тот подошел ближе, нехотя козырнул. — Пройдемте.
— Желаю всего доброго, — равнодушно попрощался Зиновий с Вероникой и оператором.
— Ну-ну, — издевательски хмыкнул последний.
Жилистый в нетерпении топтался рядом, мегафон болтался у него на груди, как огромная олимпийская медаль.
Девушка посмотрела на него и вздохнула:
— Пойдемте, что ли?
Они двинулись вдоль серого бетонного забора к припаркованному у кольца останкинскому «рафику», а Беклемешев направился в вокзал.
Внутри было теплее, чем снаружи. Электричество еще не успели отключить, и мощные вентиляторы качали воздух на улицу. Когда Беклемешев вошел в зал, Котов беседовал с бугаями из службы охраны. Судя по тому, как те смущенно переминались с ноги на ногу, разговор шел жесткий.
Увидев Беклемешева, майор прервал разговор, крикнул:
— Что, проводил уже?
— Парню из спецназа приказал, — ответил капитан. — Ну их! Все равно откуда-нибудь снимать будут. Не здесь, так там пристроятся.
— Знаю, — серьезно кивнул Котов и, повернувшись к бугаям, поинтересовался: — Ну что, вспомнили?
Те дружно пожали плечами.
— Товарищ майор, здесь этих торгашей каждую ночь отирается — не сосчитать. И хачики, и хохлы, и азеры. И каждый что-нибудь везет. Попробуй упомни их.
— А для чего вы здесь? — вдруг рявкнул стоящий рядом майор-эмвэдэшник. — Говорю же все время, предупреждаю, инструктаж перед заступанием на пост — постоянно. Нет, все как о стену горох! Зло берет на этих дундуков, прости господи! Забьются в свою нору, чаи гоняют полночи — поленом не вышибешь! Кукуют там, все им по барабану.
— Сейчас речь не об этом, — оборвал его Котов. — Дело нешуточное, ребята. — Он снова вперился в бугаев «фирменным котовским» взглядом. Те поежились, опустили глаза. — Вы упустили террористов, которые являются членами очень серьезной группировки. Возможно, самой серьезной за последние годы. Масштаб ясен? Значит, так. Я вас оставляю на десять минут, вы пока напряжете извилины и вспомните, как выглядели эти люди, во что были одеты, как держались. Словом, все. Понятно?
— Так точно, — дружно вздохнули бугаи. Они вообще делали все очень дружно. Вздыхали, опускали глаза, мялись, ну просто однояйцевые близнецы.
— Кстати, майор, а почему электричество до сих пор не отключено? Кто у вас тут отвечает за электроэнергию?
— Дежурный электрик, — четко ответил тот. — Но его эвакуировали вместе со всеми, как только стало известно о бомбе.
— Отключите. Если рванет — греха не оберешься. Заполыхает в момент.
— Ну да, — буркнул себе под нос один из бугаев. — Если рванет, так полыхать нечему будет. Одни руины останутся.
— Разговорчики! — рявкнул эмвэдэшник. — Слышали, что приказал товарищ майор? Выполняйте!
— Так точно! — гаркнули оба охранника и чуть ли не синхронно потрусили к служебной двери.
Котов повернулся к Беклемешеву:
— Пойдем-ка, Зиновий, пообщаемся с экспертами. Может быть, чего новенького расскажут.
Эмвэдэшник заторопился следом, забормотал, пытаясь сгладить оплошность:
— Идиоты, что с них возьмешь. Но исполнительные. А для нашей работы особого ума-то и не требуется. Пьяных ночью утихомиривать да шелупонь разную к ногтю прижимать — тут сила нужна, а не мозги.