— Отцы, так не годится, — начал он и осекся, увидев вполне официальную фигуру, от которой за версту несло спецслужбой.
Не обращая внимания ни на монтажера, ни на оператора, вошедший остановился, глядя на Веронику.
— Вероника Глебовна Полетаева? — осведомился он, сверяясь с записью в блокнотике.
— Да, я. — Вероника посмотрела на оператора, ища поддержки, но тот, похоже, был растерян не меньше.
— Капитан ФСБ Зиновий Ефимович Беклемешев. — Мужчина шагнул ближе, вытащив из нагрудного кармана удостоверение, приоткрыл, давая ей возможность увидеть фотографию. — Вероника Глебовна, мне поручено снять с вас показания по поводу утреннего происшествия.
— Но я уже давала показания. — Вероника поднялась. — Как только позвонила, ваши коллеги сразу приехали, и я им все рассказала. Больше мне добавить нечего. Если вы не возражаете, я вернулась бы к работе. У нас через полчаса репортаж идет в эфир.
— Это не тот ли репортаж, который вы снимали на Курском вокзале? — Мужчина улыбнулся, однако доброжелательности в этой улыбке было не больше, чем в ледяной глыбе.
— Тот самый! — ответил с вызовом Миша. — А что?
— Должен вас разочаровать: в ближайшие сутки эта передача в эфир не пойдет.
— Это почему еще? — вскинулся Миша. — Что за дела?
— Таково распоряжение Президента и Министерства по чрезвычайным ситуациям, — сообщил официально-холодно незнакомец. — Итак, Вероника Глебовна, мне нужно с вами поговорить. Необходимо уточнить кое-какие детали.
Девушка нерешительно пожала плечами.
— Ну, если необходимо. Хорошо. Только боюсь, что здесь нам поговорить спокойно не дадут.
— Нам выделили комнату. Пойдемте.
Вероника потянулась за сумочкой.
— Ничего не берите, — пресек ее движение капитан. — Через несколько минут вы вернетесь обратно.
— Но, может быть…
— Ничего не надо, — отрубил тот сухо. — Пойдемте. Не будем терять времени.
Миша и Артем переглянулись.
— А вы, молодые люди, — обратился к ним мужчина, — пока не покидайте помещения. Мне понадобится сделать кое-какие уточнения относительно данной пленки.
Капитан и Вероника вышли в коридор, и дверь за ними захлопнулась.
— Налево, пожалуйста, — предложил капитан спутнице.
Вероника пожала плечами. Налево так налево. Она сейчас даже не думала о том, куда этот службист ее ведет. В сущности, какая разница! Ну ответит на пару-тройку вопросов. Пустяк. Досадно, правда, что от работы оторвали. И Марафонец остался внизу. Черт! Она вдруг вспомнила о том, что ее утренний знакомец — экс-террорист, а значит, может быть схвачен. До тех пор, пока у нее не появятся окончательные ответы на многочисленные репортерские «что» и «как», следовало поберечь этого человека. Вполне возможно, это будет самый грандиозный репортаж последнего десятилетия. Кстати… Беклемешев, знакомая фамилия. Где-то она уже слышала ее. Беклемешев… Беклемешев…
Вероника вдруг остановилась.
«Корочки! В корочках у франтоватого капитана на вокзале стояла та же фамилия. Беклемешев Зиновий Ефимович! Но тогда кто этот человек? Зачем он пришел?»
— Подождите, мне нужно на минуточку отлучиться, — сказала девушка, стараясь, чтобы голос звучал как можно беспечнее. — Назовите номер комнаты, я через пару минут подойду.
— Идите прямо, Вероника Глебовна, — спокойно, но с металлической нотой в голосе скомандовал мужчина. — И не делайте лишних телодвижений.
Вероника вдохнула, собираясь позвать на помощь, и в тот же момент под ребра ей уткнулся ствол пистолета.
— Я сказал: прямо, — зловещим шепотом выдохнул незнакомец. — И не вздумай верещать. Продырявлю, как бабочку. Пошла.
Это «пошла» хлестнуло Веронику, словно пощечина. Грубая, уродливая, презрительная форма обращения.
— Кто вы такой? — В голосе девушки послышались испуганные ноты. — Что вам нужно?
— Иди прямо, сука, — так же хрипло и тихо выдохнул незнакомец ей в ухо. — Пошла, тварь, а то убью. Быстро. Быстро, я сказал.
Он как-то очень ловко и умело ткнул стволом пистолета ей под ребра. Бок прострелило невероятно сильной болью. Вероника на секунду задохнулась. Незнакомец достаточно мощно толкнул ее в спину, одновременно придерживая, чтобы толчок этот не выглядел для окружающих как грубость. Вероника будто споткнулась на ходу.
— Осторожнее, девушка, осторожнее, — громко и весело произнес мужчина и тут же добавил: — Не рыпайся, тварь. Пошла.
— Что вам нужно?
Вероника побледнела. Страх, посетивший ее сейчас, был куда более сильным, чем утренний. Они вернулись. Она ни на секунду не сомневалась в том, что этот человек, выдающий себя за сотрудника спецслужбы, принадлежит к группе бандитов, заложивших бомбы. Но зачем она им понадобилась? Ей ведь ничего не известно. Передали кассету, только и всего.
— Сюда.
«Чистильщик» ухватил ее за руку выше локтя и дернул в узкий коридорчик, из которого вели только две двери — в кладовку уборщицы и в туалет. Прежде чем втолкнуть Веронику в комнату с инвентарем, незнакомец оглянулся. Все в порядке. Все тихо. Захлопнув дверь, он развернул Веронику лицом к себе и, прижав к стене, надавил локтем на шею.
«Что же у них за привычка-то у всех?» — подумала женщина вяло. Она даже не осознала всей язвительности фразы. Теперь ствол пистолета упирался ей в живот, чуть пониже солнечного сплетения.
— Что тебе рассказал Марафонец?
— Кто? Я не знаю никакого Марафонца.
— Врешь, сука. Наши люди засекли вас, когда вы уходили с вокзала. Говори, тварь, или пристрелю. Где он?
— Я не понимаю.
— Она не понимает. Слышали? — осведомился незнакомец, словно кроме них в комнате была целая рота невидимок. — Она не понимает. Где он, тварь? Говори быстро, а то шею сверну.
— Да о чем вы? — Вероника заметила, что голос ее неприятно дрожит, но ничего не могла с собой поделать. Страх был слишком всемогущ.
— Марафонец, — наклонившись к самому ее лицу, пояснил человек. — Скажи мне, где он, и я оставлю тебя в живых. Ну?
Вероника ужаснулась. Глаза незнакомца были абсолютно пустыми и поблескивали, словно бутылочное стекло, зеленоватым туманным блеском. В них не было абсолютно никаких эмоций. Ни ненависти, ни злобы, ни сожаления. Безграничное равнодушие.
«Он убьет меня, — подумала Вероника. — Убьет, потому что ему наплевать, оставить меня в живых или пристрелить. Если у него нет конкретного приказа „не убивать“, он выстрелит. Этот человек абстрагирован от мира. Да он и не человек вовсе. Упырь, вурдалак. Только у вурдалака может быть такое лицо. Ничего не выражающее. Пустое. Беспредельно холодное. Холоднее пустоты».
— Так где Марафонец? — напомнил ей о своем присутствии мужчина, усиливая нажим на шею.
Вероника испуганно открыла рот, попыталась втянуть воздух, но поняла, что ничего не получается. Этот человек умел убивать. Именно этим он сейчас и занимался. Душил ее.
Из горла женщины вырвался слабый хрип.
«Надо сказать ему, — подумала она. — Надо сказать. Иначе он пристрелит меня. Или задушит. Или… Черт возьми, какая разница! Убьет! Просто убьет. Меня не будет. Вообще. А когда он уйдет, можно зайти в ближайший кабинет, позвонить в зал и сказать кому-нибудь, чтобы Марафонца увели на другой этаж».
Теперь у нее не было ни тени сомнения, что Марафонца нужно спасать. Спасать его и спасаться самой.
Мужчина чуть ослабил хватку, позволив ей вдохнуть. На секунду в его глазах возникло что-то такое, из чего Вероника поняла: даже если она скажет, где находится ее новый знакомый, уйти не удастся. Марафонец знает что-то очень важное. Они боятся, что это что-то теперь известно и ей.
Коридор был длинным, со множеством дверей, с табличками и светящимися панно. На стенах висели щиты с объявлениями, записками, распоряжениями. Белый электрический свет заливал вавилонское телевизионное столпотворение. Люди, люди, люди… Везде люди. Высокие и низкие, худые и толстые, бородатые и безбородые, заросшие и стриженые… Много, слишком много, чтобы зацепиться взгляду…
Марафонец успел пройти не больше двадцати шагов, как вдруг одна из дверей распахнулась и из комнаты в коридор вышла Вероника. Под локоть ее вел Тель собственной персоной, одетый как типичный гэбист: серый аккуратный костюм, светло-голубая рубашка и темный однотонный галстук. Через руку убийцы висел длинный габардиновый плащ.
«В западных боевиках так носят оружие», — отстранение подумал Марафонец.
Пара остановилась, перебросилась несколькими короткими фразами, затем Тель быстро повел Веронику по коридору. В противоположную от Марафонца сторону. Вероника о чем-то спрашивала «чистильщика», а тот отвечал, судя по всему, односложно, так как волнение девушки возрастало с каждой секундой.
По коридору сновали люди, абсолютно разные и одновременно похожие друг на друга какой-то сумасшедшинкой в глазах. Марафонец же, чужак, не от мира сего, лавировал меж ними, словно опытный слаломист между флажками, то и дело бормоча: «Извините. Прошу прощения. Извините».
Оказавшись в конце коридора, Тель вдруг очень ловко принял вправо и буквально втолкнул Веронику в небольшой темный закуток. Марафонец побежал, расталкивая спешащих навстречу. Он влетел в узкий тупичок как раз вовремя, успев заметить, как захлопнулась пластиковая, «под дерево», дверь, и услышав сухой щелчок замка.
— Я повторяю вопрос в третий раз. Четвертого не будет. Если хочешь жить, сука, отвечай. Где Марафонец?
— Он… — Женщина закашлялась. Спертый воздух комнаты, насыщенный запахом плохо отжатых мешковинных тряпок, сырого дерева и казенных халатов, ворвался в легкие, заставив их болезненно сжаться. — Он…
— Говори, тварь. — Мужчина ткнул стволом пистолета ей в подбородок.
— Он… — начала снова она, и в этот момент дверь резко распахнулась, ударив убийцу в спину.
Тот качнулся вперед, припечатав Веронику к стене, а мгновением позже чья-то гибкая тень скользнула в полумрак подсобки. Послышался тихий хлопок выстрела, и в стене у двери образовалась небольшая воронка. Вероника услышала странный звук, похожий на резкий гортанный выдох, затем два гулких удара. Ее мучитель осел на пол, а в сумраке комнаты девушка различила знакомый силуэт.