— Кого?
— Троих в штатском.
— Они только что подъехали, — вмешался в разговор Виктор, — и пошли наверх. Видать, думали: мы у тебя сидим. А этого, — кивнул он в сторону безвольного тела, — оставили сторожить здесь. Ну, мы его и «выключили». Хотели идти тебя выручать.
— Эти люди — сотрудники ФСБ, — уверенно произнесла девушка.
— Да ну? — изумился Виктор.
— Ты звонила в ФСБ? — Лицо у Марафонца вытянулось. — Я же предупреждал! Мы договорились, что ты не будешь им звонить!
— Я им не звонила! — выкрикнула Вероника. — Я хотела связаться с нашим режиссером и передать сведения ему, но оказалось, что эти ребята уже там. Они слушают все телефонные разговоры.
— Все. — Марафонец заговорил резко, отрывисто. — Все. Мы уезжаем. Может быть, эти парни — просто сотрудники ФСБ, а может быть, из армии Хоря. Выяснять это я не собираюсь и вам не советую. Поехали!
Они направились к «РАФу», открыли дверцу…
В это время створки лифта начали открываться. Интимный полумрак фойе съежился под натиском желтого электрического света, вырвавшегося из кабины. Вероника обернулась и увидела силуэты троих в штатском.
Марафонец, мгновенно оценивший ситуацию, схватил Веронику за руку и потянул за собой. Виктор оказался проворнее всех. Он уже сидел в кабине, нажимая на газ, одновременно продолжая удерживать педаль тормоза. Не дожидаясь, пока дверь лифта распахнется полностью, трое протискивались в узкий проем. Первым выскочил худощавый невысокий брюнет. Вероника вспомнила его. Они разговаривали на Курском вокзале. Правда, там худощавый выглядел иначе. В нем не было и малой толики того звериного проворства, которое проявилось сейчас. Брюнет побежал через фойе. На ходу он вынул руку из кармана, и девушка увидела пистолет. Лицо фээсбэшника застыло в напряженной гримасе.
Девушка вдруг сообразила: документы у убийцы-«чистильщика» и этого капитана… А это значит, что оба они в одной и той же армии. Оба работают на одного человека. На того, кто разговаривал с ней по телефону. На майора ФСБ Котова…
Марафонец втолкнул Веронику в жаркий салон, и микроавтобус рванул с места.
Выскочивший из подъезда Беклемешев посмотрел ему вслед, смачно чертыхнулся и скомандовал одному из подчиненных:
— В машину, быстро. — Он повернулся ко второму оперативнику. — Свяжись со всеми патрульными группами, пусть блокируют район.
Первый оперативник сел за руль, Беклемешев устроился на соседнем сиденье. «Жигуленок», несмотря на неприметный вид, имел мощный форсированный двигатель, а каждый из сотрудников оперативного отдела был асом вождения. Через несколько секунд «трешка», взвизгивая тормозными колодками, вылетела на Фестивальную.
Ни с первым, ни со вторым слоем проблем не возникло. Пластитовые заряды легко проделали отверстия необходимого диаметра и в бетонном кольце метротоннеля, и в двухметровом слое спрессованной до прочности гранита почвы под ним. Монолит глинозема раскололся на сотню отдельных кусков и теперь, по сути, представлял собой груду глыб.
— Бегемот, Леденец и Дофин, выгребайте землю. — Генерал посмотрел на часы. — Пока мы в графике.
Леденец и Дофин встали справа от пролома, Бегемот слева. Наверное, следовало бы назначить еще кого-нибудь, но бурильщики, несмотря на метедрин, устали, им необходимо отдохнуть. Впереди самая ответственная часть работы. Караульных снимать нельзя. О том, чтобы встать в пару самому, Генерал не думал. Он осуществлял командование операцией. Да и от толстяка не убудет. Не перетрудится. Вон, весь вымазался. И когда успел? Ведь от точки инициирования[6] дальше всех стоял, а пыли на нем, как на угольном паровозе. Генерал постарался погасить вспыхнувшее вдруг раздражение, однако ничего с собой поделать не смог. Глухая злоба на этого улыбчивого толстяка тлела в груди, как стихийно зарождающийся пожар. Она росла, набирая силу, грозя материализоваться в жестоких и совершенно не мотивированных действиях.
Бегемот не мог не чувствовать враждебности. Он отлично понимал, что свое дело — разработку и сборку ядерных фугасов — сделал. Теперь он не более чем балласт, который без сожаления можно «выбросить за борт». Ему не хотелось «за борт». «За борт» здесь могло иметь только одно воплощение — пуля в голову. Поэтому толстяк старался вовсю. Поднимал и отбрасывал тяжеленные глыбы спрессованного глинозема настолько быстро и далеко, насколько позволяли рыхлые мускулы.
Отрывая от земли очередную угловатую глыбу, Бегемот исподволь посмотрел на Генерала. Заметил ли тот его старание, отметил ли? Реакция старшего оказалась прямо противоположной ожиданиям.
— Работай! — окрысился седой. — Если выбьемся из графика — спрошу с тебя. Лично.
— Да я…
— Слишком много болтаешь.
Стоящий за спиной Генерала Чубчик перекинул бур с руки на руку, перехватил инструмент поудобнее и спокойно сказал:
— Оставь его, брат. Он и так пашет за двоих.
Генерал резко обернулся.
— А ты будешь говорить тогда, когда я попрошу, понял?
Чубчик внимательно и твердо смотрел Генералу в глаза. Он, похоже, ничуть не испугался. Наоборот, в узких раскосых глазах появилось подобие азарта.
— А если нет? Что ты сделаешь? Я ведь не Бегемот, ты знаешь. Со мной такие номера не проходят.
Разом взмокший от волнения Бегемот попытался улыбнуться.
— Ребята, не стоит из-за меня…
— Помолчи, брат, — скомандовал Чубчик. — Сейчас не в тебе дело.
— Правда, хорош лаяться, мужики. — Леденец выпрямился, отбрасывая очередную глыбину. — Не время разборы устраивать.
Ни Генерал, ни Чубчик не обратили на него никакого внимания.
— Лучше не нарывайся, — предупредил Чубчика Генерал. — Тебя это не касается. Чего ты лезешь? Все молчат, а он лезет.
— Потому и лезу, что все молчат, — усмехнулся тот. — А насчет нарваться… Махнуться хочешь? Давай, брат. Баш на баш.
Генерал смерил его презрительным взглядом. Он на полторы головы выше Чубчика и килограммов на тридцать тяжелее. Однако Чубчика это не смущало.
— Ну так как?
Дофин продолжал кидать глыбы. Сработал извечный принцип: двое дерутся — третий не лезь. Леденец выпрямился, отряхнул руки. Сидевший на рельсах Ватикан поднялся и приткнулся в сторонке, наблюдая за развитием событий.
Белоснежка, стоявшая у поворота в сотне метров от группы, услышала голоса и, обернувшись, подняла «винторез» к плечу. Тусклые лампы аварийного освещения давали вполне достаточно света, чтобы разглядеть спорящих. Диоптрика прицела увеличила фигуры, резко очертила лица. Генерал и Чубчик ссорились. И, видимо, снова из-за Бегемота. Толстяк выглядел растерянным. Белоснежка упрямо поджала губы. Бегемот был ей симпатичен. Он обладал достаточно редким по нынешним временам качеством — добротой. За это его и невзлюбил Генерал. Люди такого склада обычно не прощают другим достоинств, которыми не обладают сами. Однако они почему-то всегда сильнее. Из-за них жизнь и превращается в такую ублюдочную штуку.
Скандал разгорался. По тому, как напрягся Генерал и зло усмехался Чубчик, Белоснежка поняла: назревает драка. Генерал, конечно же, изувечит Чубчика и будет жить дальше, спокойный, сильный, уверенный в собственной исключительности, значимости и непогрешимости. Ну уж нет! Спокойно, мягким кошачьим движением девушка дослала патрон в патронник и поплотнее прижала приклад к плечу. Центр перекрестья уперся в седой затылок. Девушка задержала дыхание, успокаивая биение сердца. Если драка будет неминуема, ей придется сделать ЭТО. Хорь ее простит. Во время боевых действий нет места ссорам. Это называется саботаж. Ну а если Хорь НЕ простит… Что ж, она сумеет за себя постоять.
Белоснежка никому, в том числе и себе, не призналась бы в истинной причине своего решения.
— Что скажешь, брат? — ухмыляясь, протянул Чубчик.
— Ладно, не до махалова сейчас, — хмыкнул Генерал. — Потом махнемся, когда все закончится. — Он повернулся к Бегемоту. — Работай!
Чубчик неторопливо положил бур на бетонное дно тоннеля, подошел к толстяку, наклонился.
— Подвинься, брат. Помогу.
— Тебе еще бурить, — напомнил Генерал. — Учти, подменять не стану. Сдохнешь — сам будешь виноват.
— Ничего, — спокойно ответил тот, поднимая здоровенный валун, — как-нибудь справлюсь.
— Ну смотри. Дело твое.
— Вот именно.
Генерал и не подозревал, что мгновение назад был на волосок от смерти.
Белоснежка опустила винтовку.
— Товарищ майор! — громко, на весь зал, гаркнул командующий. — Может быть, вы потрудитесь объяснить, что происходит?
— Если бы я знал, — обескураженно пробормотал Котов. — Черт побери, ничего не понимаю!.. Я не получал этого досье.
— Но в журнале записано обратное, — заметил командующий. — У вас есть какое-нибудь убедительное объяснение?
— Говорю вам, я не получал досье Рыбы! — взорвался майор. — Я не слепой и не идиот!
— Но там ваша подпись…
— Дерьмо собачье! — буркнул себе под нос полковник-спецназовец. — Ежу понятно: майора подставляют. Подумайте сами, будь он Хорем, разве влетел бы так по-глупому?
— Вы полагаете? — спросил командующий.
— Да тут и полагать нечего. Только полный м…к наступает в собственное г…о.
— Вы все-таки потрудитесь выбирать выражения, полковник, — не без укоризны заметил представитель Министерства обороны. — Здесь как-никак старшие по званию.
— Да нас…ть мне! — рассвирепел полковник. — Противно смотреть! Эта сволочь дергает за ниточки, а мы все, как марионетки, пляшем под его дудку! Неужели вы не видите: он играет. Этот тип, кто уж он там, ломает комедию и наблюдает, как мы тут дергаемся, словно свиньи на веревке! Кстати, майор пока единственный человек, который сделал хоть что-то реальное для поимки Хоря и всех остальных заср…ев.
— Майор, — окликнул Котова командующий, — работайте пока. И потрудитесь все-таки подумать, как ваша подпись попала в журнал регистрации.