— Угу. — Вижу, как он теряется, как не может с мыслями собраться. Вот ведь паразит. Видимо, действительно хотел из меня разнорабочую сделать. И за домом чтобы следила, и за Отисом, и ему кроватку грела по ночам. Вот такие они, черти. Наглые, дерзкие и похотливые засранцы. — Вообще-то я и не собирался, откуда такие выводы?
— Твой хвост все сказал за тебя, — и начинаю разматывать его, а тот напрягается, еще сильнее пытается сжать ногу, как удав, честное слово. — Может, поможешь? Или мне снова прибегнуть к ногтям?
— Без надобности, — берег меня за ногу и ловким движением стаскивает хвост. И вид при этом до чего же обиженный. Подумать только, какой нежный черт. — Спасибо, что присмотрела за Отисом.
— Твоему сыну я всегда рада.
— Я понял, Кейна.
— Удалось ли решить проблему с грибком? — Что-то мне не по себе от его резко переменившегося настроения, чувствую себя виноватой, хотя с какой бы это радости?
— Удалось, — и идет обратно в зал. — Отис, нам пора, — слышу металлический голос.
А что такого обидного я сказала? Что не хочу, чтобы меня использовали не по назначению? Что уважаю себя и требую должного обращения? Но на душе все равно погано. Может, слишком резко сказала? Наверное, надо было потактичнее, что ли. С другой стороны, зато теперь он знает, как со мной себя вести нельзя. А то повадился лапать. Черти, что с них взять. Ко мне его сородичи частенько захаживают за тортами. Женатые ли, старые ли, да хоть уже в инвалидном кресле, а туда же — глазки строят, на свидания зазывают, золотые горы обещают. Одним словом — бабники.
Ой, чуть не забыла. Я же напекла блинов чертенку и приготовила пюре с котлетами. Ловлю их уже у двери.
— Подожди! — хватаю Гаспаровича за рукав. — Здесь еда для Отиса.
Он же берет пакет, не глядя на меня.
— Благодарю.
— Когда завезешь его? — начинаю нервно перебирать кончик своего кителя.
— Наверное, завтра или послезавтра. Не могу сказать точно.
— Адам…
— До свидания.
— Пока, Отис, — беру его за руку, хотя бы он смотрит на меня по-доброму.
— Пока, — улыбается, но по глазам видно, не хочет уходить.
В зал возвращаюсь и наблюдаю картину: моя Настя вся в слезах.
— Зайчик, — скорее обнимаю ее, — с тобой-то что случилось?
— Почему Отис ушел? — хлюпает носом мое чадо.
— Ну, он ведь живет там, не здесь. Не переживай, скоро мы переедем к нему.
— Когда?
— Дня через три или четыре, — «или никогда», почему-то вертится в голове. Вдруг злого комиссара так задели мои слова, что он решит отказаться от столь своенравной няньки? Вот ведь негодяй, только душу разбередил. И без него настроение на нуле… — Классный заяц у тебя, — смотрю на белого мягкого зверька с черными бусинками-глазами и длинными-предлинными ушами, которого подарил Артем.
— Да, они с Валерой подружились. Валерка его печеньем угощал, поделился своим домиком.
— Здорово. Теперь у Валерки есть друг, раз Гришу ты отдала Отису. А как ты его назвала?
— Ромой.
— Хорошее имя, — беру зайца в руки. — Ему очень подходит.
Адам
Н-да… стою около машины в состоянии полнейшей прострации. Кейна одной своей фразой словно кислород перекрыла. «Твоему сыну я всегда рада»… Этим она ясно дала понять, что совершенно не рада мне. Конечно, знакомство у нас началось не совсем ладно, но потом-то вроде бы даже общий язык нашли, договорились. И с чего она взяла, что я хочу ее сделать постельной ведьмой? Как отвратительно унизительно это прозвучало.
— Мы пойдем к тебе на работу? — дергает меня за куртку Отис. Надо же, а щеки-то у него прямо порозовели, спину держит ровно, не сутулится.
— Да, наверное… идем.
Кейна неправа насчет меня, неправа и несправедлива. И я ей это докажу!
— Тебе понравилось в мире людей? — открываю двери комиссариата.
— Здесь лучше. Там очень высокие дома, много машин, всего очень много. Особенно много людей. Никто ни с кем не здоровается, никто никого не знает.
— Кстати, а где твой хвост? — все смотрю на сына и не пойму, чего же не хватает. Оказывается, хвоста.
— А-а-а, вот он, — поднимает кофту. — Кейна спрятала. Пап, а она ведь тебе нравится. Да? — огорошивает вопросом.
— С чего ты взял?
— Твой хвост… он, как и мой, сразу поднимается рядом с ней. Мне вот Кейна нравится. Значит, и тебе.
— Хм… тут сложно спорить.
— Может, ты на ней женишься? — Я аж воздухом давлюсь. — Ты комиссар, тебя все уважают, а еще ты очень сильный. И дом у тебя лучший в округе. Только там надо порядок навести, Кейна не любит беспорядка.
Столько комплиментов от сына я еще никогда не слышал.
— А давай мы как-нибудь сами между собой разберемся, ты еще мелковат лезть во взрослые дела.
— Я ей предложу.
— Даже не смей! — заталкиваю этого поросенка в свой кабинет.
— Но почему? — смотрит он на меня с искренним непониманием.
— Потому что нельзя просто так взять и жениться на ком-нибудь, Отис. Так не делается.
— Так не на ком-нибудь, а на Кейне. На ней можно. Мы с Настей решили, что вам будет весело вместе.
— Ах, вы уже с Настей решили, ну ясно. В общем, чтобы я больше не слышал таких разговоров. Лучше угости отца блинами, сделай доброе дело.
И мой сын в кои-то веки с удовольствием выполняет просьбу. Не спорит, не отнекивается, а прямо так бодро достает из шкафчика тарелки, из пакета выуживает контейнеры с едой. Хороший у меня парень растет. Просто ему нужно внимание и нужна Кейна рядом. Она из него бы вырастила отличного черта. В ней стержень есть, сила воли, упрямство, но в то же время ласка, нежность, чувственность. Н-да, снова меня несет не в ту степь. Увы, с этим уже ничего не поделаешь.
Однако сегодняшний разговор с ведьмой подтвердил мои опасения. Если я начну проявлять знаки внимания, то велик риск, что Кейна просто-напросто встанет и уйдет. Видимо, я ей совершенно не нравлюсь как мужчина. И единственный способ проверить, так ли это — вызвать в ней ревность. Что как не ревность является первым признаком симпатии? Как раз на носу большой праздник, вот и будет повод испытать чувства ведьмы. Только кого бы выбрать для этой авантюры?
В этот момент сажусь за стол, беру блины, которые, оказывается, еще и с мясом. С ума сойти, какое объедение. Так, кого бы выбрать? Ришу? Нет, ее точно нельзя. Можно попросить помочь Адель из отдела кадров, хотя… нет. Вдруг она поверит, что я к ней в самом деле неравнодушен? Чур меня чур! Остается чертовка из забегаловки. Но на третьем блине понимаю, что эта затея имеет все шансы выйти мне боком. Кейна ведьма с характером, вдруг обидится? Вдруг после этого посчитает меня безнадежным бабником? Нет, так рисковать я права не имею. Лучше проверенным дедовским способом: взбесить ее до такой степени, что она либо поцелует меня, либо к бесу пошлет.
Но хватит думать о личном, пора подумать о насущном, а именно, созвать совещание.
Тем временем недалеко от «Забвения»
— Ну и глушь, — Арон в сердцах захлопнул дверь своего новенького джипа, — еще и в грязи увяз, блеск! Риша Савьерри, тоже мне… королева кладбища.
Гедель внимательно осмотрелся. Машину пришлось оставить у кладбищенских ворот, поутру прошел сильный дождь, и даже на таком стальном звере, как у него, ехать дальше было нельзя. Грунтовая дорога превратилась в болото. Что ж, теперь только пешком.
Настроение у него резко испортилось: несмотря на свою суть и любовь к своему делу, Арон совершенно не любил кладбищ. А двадцатиминутный пеший тур мимо старинных склепов до дома ведьмы, который закончился промокшими насквозь ботинками и перепачканными грязью брюками, окончательно доконал его.
— Ну, спасибо, Герон, ну, удружил чертило.
Он подошел к калитке и сразу же обратил внимание на необычный сад. Живоглоты! И птицееды! А вот это очень интересно. Чтобы юная девушка — а по описанию Адама эта Риша как раз юная — держала таких монстров? Да еще и разводила на продажу?
Однако желание идти к дому как-то отпало. Живоглоты хоть и растения, но в мягких почвах могут легко передвигаться благодаря своей мощной корневой системе.
— Госпожа Савьерри! — прокричал он. — Это Арон Гедель! Комиссар Герон должен был предупредить обо мне! Нам бы поговорить!
— Добрый день, — раздалось за спиной, отчего Арон дернулся. Чего он не любил еще, так это подобных ведьминских выходок.
— А можно было и не пугать, — произнес он, разворачиваясь, и когда увидел хозяйку дома, аж на месте застыл. Бледная блондинка со светло-голубыми глазами, очень худенькая. Адам не сказал, что она еще и некромантка. — Риша Савьерри? — слегка подался вперед.
— Да, это я, господин первый судмедэксперт.
— Рад знакомству, — протянул он руку.
— Взаимно, — но руки в ответ не подала, вместо этого указала на дом: — Прошу. На улице сегодня прохладно и сыро, да и вы промокли, — глянула на перепачканные ботинки гостя. — Еще лихорадку схватите. Лучше вести беседу у камина.
— А ваши…
— Не бойтесь, не тронут. Они у меня детки воспитанные, своих не едят.
— Да я и не боюсь, — сразу выпрямился некромант.
— В таком случае вперед.
И пока они шли по тропинке, Арон следил за питомцами ведьмы, а те следили за ним, периодически облизываясь и скалясь.
— Прошу, разуйтесь тут, — пододвинула к нему коврик ведьма.
Когда же Арон снял обувь, оказалось, что и носки у несчастного столичного судмедэксперта промокли насквозь.
— Носки тоже снимайте, господин Гедель. Я дам вам тапочки, — и выудила со дна сундука-банкетки тапки в форме крокодилов с выпученными глазами.
— Может, не стоит? — Он представил, как по-идиотски будет в них выглядеть.
— Стоит, если не хотите заболеть. Давайте сюда, их надо высушить.
— Нет-нет, — скрутил он носки в клубок и засунул в карман, — это лишнее.
— Как знаете. Вижу, некромант вы упрямый, — усмехнулась.
— Ну… временами…
— О нет, всегда. Располагайтесь, я пока заварю вам чаю.