Тут уже подключается Гедель, который на меня почему-то смотрит, точно язвенник на редьку. Очень странно.
— Мы еще раз проверили жертв. Пришлось эксгумировать тела и восстанавливать их. Но не суть. В общем, выходит, что наш клиент выбирает тех, кто каким-либо образом связан с темными практиками.
— То есть?
— Не тормози, Герон, — чуть ли не скрипит зубами, — маньяк убивает ведьм или полуведьм, которые практикуют темную магию с жертвоприношениями. У всех убитых им женщин под ногтями обнаружен пепел бируса, или могильника бурого, главное растение, с которого начинается любой черный ритуал. Как судмедэксперты вашей богадельни этого не обнаружили год назад — не знаю.
— Я что-то не пойму твоего настроя, Арон. — Какого хрена этот белобрысый мертвячник себе позволяет? — Ты находишься на моем участке, потому что я дал на это согласие, так что засунь свои бабские перепады настроения глубоко в задницу и соблюдай субординацию. У себя в институте на благородных девиц будешь зубами скрежетать, а здесь ты подчиняешься мне.
— Уж кому-кому, — нагло ухмыляется этот гад, — а тебе я точно не подчиняюсь. Я здесь по требованию де Брока, если ты не забыл. И за неделю я сделал больше, чем весь твой детсад за два года.
— Господин комиссар, — поднимается второй следователь Нильс, — если этот блондинистый не заткнется, я ему врежу.
— А мы поможем, — уставились на него остальные. — Охренел некромант.
— Все, успокоились! Обменялись комплиментами и хватит, работаем дальше, — но я еще поговорю с поганцем. Права была Риша, вот же плесень лабораторная. — Так, какие предположения, почему именно эти ведьмы? Какие мотивы могут быть у душителя?
— Какие угодно, — вступает Леоф. — Можно было бы подумать, что он проводит свои собственные ритуалы, но нет. Во-первых, всегда оставляет тела, во-вторых, связи между местами, где их обнаружили, никакой. Как и время убийств ни о чем не говорит.
— Связи между жертвами тоже никакой, кроме, как выяснилось, общего интереса к темной магии, — рассматриваю фото убитых.
— Значит, что-то личное, — снова подает голос некромант.
— И найти мы его не можем, потому что он скачет между мирами. Запроси информацию у наших коллег из мира людей. Есть ли у них похожие случаи.
— Есть, — кивает Корсак. — Свяжемся, узнаем.
— Ладно, работаем дальше, а ты, — смотрю на раздраженного донельзя Геделя, — в мой кабинет.
— С радостью, — устремляется за мной следом.
Какого беса происходит с этим выскочкой?
В кабинете оказываемся через пару минут. Я преспокойно сажусь в свое кресло, а некромант все стоит, сопит, глаза щурит.
— Что с тобой стряслось, Гедель? Ты чего творишь?
— Со мной все в порядке, — отвечает на выдохе и очень старается взять себя в руки. — Меня волнует судьба несостоявшейся жертвы душителя.
— Риши?
— Да. Савьерри тоже любительница нестандартных ритуалов. И если он ее не тронул сейчас, не значит, что не тронет потом. К тому же у тебя с ней связь, а душитель уже прислал тебе весточку. И только конченый дебил не поймет, что все, кто тебе дорог, находятся сейчас в серьезной опасности. Меня удивляет столь наплевательское отношение к Савьерри. Как ты так вообще можешь?
— Я оставлял с ней патрульных, но Риша их спровадила, не предупредив меня. Она такая, ее невозможно заставить, если она чего-то не хочет.
— Риша молодая и глупая девчонка. А тебе просто наплевать на нее, жаль она этого не понимает.
— А я вот тебя что-то не понимаю. К чему ты клонишь? Не удалось пристроить к ней своего некроманта-младшего, а виноват я? Все-таки ты как был истеричкой, так ею и остался, Гедель.
— Да пошел ты, — и, громко хлопнув дверью, он покидает мой кабинет.
Пусть проваливает. Теперь ясно, что его так заклинило. Риша послала к дьяволу, задела самолюбие. Но кое в чем белокурый прав: Савьерри в опасности. Пусть она и не практикует жертвоприношений, кроме несчастных опарышей с мышами, которых скармливает живоглотам, но к темной магии обращается частенько. К тому же у нас с ней дружба. И как ее убедить в том, чтобы съехала на время с кладбища, ума не приложу. Эта дурочка скорее согласится умереть, чем оставит на произвол судьбы свой огород. Душитель не зря пришел именно к ней; видимо, его целью была информация обо мне. И коль так, то, скорее всего, этот подонок знает и о Кейне с Настей. Н-да, моему дому нужна особая защита, для чего придется воспользоваться не совсем привычными методами. И тут мне нужна Зельда. Что до заклинания связи, рановато его снимать, я должен знать, где Кейна.
Тогда беру телефон:
— Корсак! Пригласи ко мне Зельду.
Ведьма приходит минут через пять.
— Слушаю вас, господин комиссар.
— Сможешь наложить заклинание защиты на крови?
— Безусловно.
— Хорошо, в таком случае буду ждать тебя завтра утром у меня дома.
— Я приеду.
— Спасибо.
А сейчас мне пора к своим. Я срочно должен обнять свою ведьму, поцеловать ее.
Арон Гедель
Рогоносец недоделанный! А Савьерри — дура каких поискать! Повелась на этого никчемного протирателя штанов, который даже защитить ее не может или не хочет, что скорее.
Как в машине оказываюсь, не замечаю.
С того самого утра, когда проснулся в постели один, не могу найти себе места, не могу выбросить бесову ведьму из головы. Ушла! Хотя какой там ушла? Сбежала! А проведенная с ней ночь осталась торчать болезненной занозой в душе. И не вытащить ее теперь ничем. Помешательство, не иначе. Дьявол меня задери, никогда такого не было, никогда я не поддавался столь сильному соблазну, чтобы меня рвало изнутри. Я хочу эту мерзавку! Хочу до ломоты в костях, до физической жажды, от которой никак не избавиться, как бы ни старался.
Видимо, с Героном ей нравится куда больше, раз про меня забыла после первой же ночи. Возможно, имеет смысл поехать к ней и разобраться. Только унижаться не хочется, и если поеду — прощай гордость, а если не поеду — прощай спокойная жизнь.
И зажмуриваюсь что есть сил. Зачем вообще сунулся к ней? Зачем она приехала ко мне? Зачем все это было нужно, если в итоге так погано? Даже после развода с Эллисой я не чувствовал себя настолько раздавленным. В какой-то степени я испытал облегчение, когда узнал о ее похождениях — видимо, отношения изжили себя давно. А тут всего лишь одна ночь! Одна! И мне снесло крышу. Может быть, если поговорю с Савьерри, станет легче? Да, надо поговорить, в противном случае меня вывернет наизнанку. И потом, пусть вернет тетушкину хурму, в конце концов. Бедняжка Шепра, наверное, в гробу перевернулась, зная, где теперь ее любимое дерево.
Но глядя на себя в зеркало заднего вида, понимаю, насколько отвратно выгляжу. Щетина отросла, волосы торчат в разные стороны. Чтобы Арон Гедель и так позорно выглядел? Ужас, что еще сказать, просто ужас. С другой стороны, плевать, мне надо ее увидеть, надо выяснить, какого лешего поганка сбежала, что ей не понравилось.
В таком состоянии и еду в направлении «Забвения». Н-да, скоро я наизусть выучу это кладбище.
К счастью, погода шепчет, потому подъезжаю прямо к дому ведьмы. Но сразу вылезти из машины не получается, остатки гордости мешают. Вдруг пошлет? Вдруг рассмеется мне в лицо? Вдруг вообще столкнусь здесь с Героном? Но если столкнусь, убью паршивого черта! И на столь приятной ноте покидаю-таки свой джип.
Сейчас мне плевать на все, в том числе на живоглотов, которые явно не прочь закусить незваным гостем.
— Риша! — стучу в дверь. — Это Арон! Выйди, пожалуйста!
И где она? Где эта треклятая ведьма? Почему не отвечает? Но именно в тот момент, когда в голову начинают лезть самые скверные мысли, со стороны заднего двора доносится какой-то шорох. Хоть бы это была она. Я медленно обхожу дом, выглядываю из-за угла и вижу удивительной красоты картину. Савьерри бродит среди орешника и собирает урожай в корзинку. Ее белые волосы заплетены в косу, подол платья в цветочек колышется на ветру, отчего нет-нет, да оголяются худенькие ноги. Где слишком высоко, Риша встает на цыпочки, вытягивается в струнку. Силы нечистые, это же восхитительно.
— Риша, — как-то неестественно хрипло звучит мой голос.
— Зачем приехал? — отвечает абсолютно спокойно, притом не оборачиваясь и не прекращая собирать орехи.
— Зачем? Ты шутишь, что ли?
— Нет, вполне серьезно.
— Ладно, — засовываю руки в карманы, а одовременно чувствую, как кровь закипает в жилах, — я спросить хотел, почему ты сбежала?
— Я не сбегала, — снова тянется к верхней ветке. Да она издевается надо мной!
— Неужели? А как же это, по-твоему, называется? Вышла из дома рано утром и заблудилась?
— Арон, — наконец-то разворачивается, являя взору нахальную ухмылку, — я вернулась к себе домой вообще-то. Будить тебя не стала. И потом, не припомню, чтобы давала тебе какие-то обещания. Хоть мы и выпили, но не напились, посему провалами в памяти я не страдаю.
— Почему? Почему уехала? Скажи правду, — делаю несколько шагов к ней навстречу. И чувствую, как меня уже трясет.
— Милый, да от тебя веет безумием. Может, дать успокоительного?
— Прекрати издеваться! — не выдерживаю. — Отвечай, ведьма! Какого дьявола ты сбежала от меня?! Что я сделал не так?! Или с Героном в постели слаще?
— С Героном? Хм, — расплывается еще более дерзкой улыбкой, — с Героном оно как-то привычнее, знаешь ли, все-таки мы друг друга знаем не один год. Откуда столько ревности, господин Гедель?
— Не играй со мной, стерва! — вконец зверею.
— Учти, расскажу Адаму, что ты меня преследуешь. Посадит тебя на двое-трое суток, чтобы успокоился.
— Расскажешь?! — и за считанные секунды преодолеваю расстояние между нами. — Какая же ты дрянь, — забираюсь ей под подол. — А вот это здесь лишнее, — и с силой срываю с нее трусики. Риша явно такого не ожидала, отчего аж взвизгивает.
— Совсем спятил?! — хватается за мою рубашку.
— Именно так, — впиваюсь в нее жадным, грубым поцелуем.