Напрасно? Не знаю…
Уже на повороте дорожке я оглядываюсь. Рамис стоит, как громом поражённый, рука чуть приподнята, будто он хочет потянуться за мной, но слишком обескуражен, чтобы завершить жест. Я скрываюсь в здании.
И едва не налетаю на Тарми.
— О, Мирта!
Моргнув, фокусируюсь на его лице и восстанавливаю сбившееся дыхание, улыбаюсь. Мне его сама судьба под ноги толкнула? Не верю в подобное, но Тарми мне полезен, так что я добавляю в улыбку приветливости.
— Тарми!
— Потанцуем?
Лучше поболтаем, но:
— Да.
Тарми утягивает меня в круг. С первого же шага я понимаю, что до Рамиса ему, как от академии до старого континента вплавь. Очень далеко. И начать с того, что в ритм Тарми не попадает, но это полбеды. Рамис в танце вёл, а Тарми, похоже, даже не подозревает, что вести можно и нужно. Я пытаюсь приспособиться к его движениям. Тарми явно идёт по заученному рисунку танца, я его вариацию, естественно, не знаю.
— В академии учат танцевать? — прерываю я молчание.
— Ага, есть танцевальный клуб, но у них есть открытые занятия для всех желающих.
Тарми отвлекается на разговор, и его движения становится плавнее и предсказуемее, а я получаю возможность осмотреться и ненавязчиво подталкиваю Тарми в сторону дальней стены, где на диванчиках расположились преподаватели и приглашённые из города гости.
— Интересно, а куратор тоже здесь?
— Кто? — удивляется Тарми, ведь это он в клубе куратор нашей группы.
— Я слышала у Археологического клуба есть куратор от Королевского исторического общества.
— А, вот ты о ком. Да, мадам Лино здесь.
Лино? Хм, наверное, фамилия.
Музыка стихает, Тарми отводит меня в сторону.
— Мадам на втором диванчике слева.
— Она точно куратор, а не первокурсница? — вырывается у меня.
Я недоумевала, как Ринон мог заинтересоваться зрелой женщиной, когда узнала, кто она. Ничего не имею против разницы в возрасте, но всё же я слабо представляю, что могло свести их вместе. Внешне Дженна не уступает первокурсницам, и если секретное зелье красоты, как верит Гала, действительно существует, то Дженна явно в числе избранных. Фарфоровая, нетронутая загаром кожа, густые волосы, идеальные черты лица.
— Тарми! — кто-то отвлекает моего кавалера, и я разжимаю пальцы, убираю руку с его локтя.
Тарми оборачивается ко мне, похоже, он не собирался так легко меня отпускать, но поздно. Его приятель что-то спрашивает, а я в знак благодарность за танец приседаю в лёгком реверансе, отступаю за танцующих и ускользаю. Думаю, Тамри попытается меня выловить позже. Или не попытается. Не важно!
Просочившись сквозь пары танцующих, я устремляюсь к Дженне.
Глава 23
Сделать вид, что я не знаю, кто она?
Было бы удобно, но… Вдруг она с Тамри общается, и он упомянет, что я о ней спрашивала? Подставляться точно не стоит.
— Добрый вечер. Можно?
Вблизи она ещё прекраснее, чем виделось издали. Воплощённое юное совершенство женственности, только так и можно её назвать.
Дженна медленно поворачивает голову с таким видом, словно сомневается, что я обращаюсь к ней. Я терпеливо жду. Дженна окидывает меня взглядом с головы до ног. Под внешним равнодушием прячется толика презрения. Дженна явно не сочла меня достойной своего внимания.
— Первокурсница?
— Да, мадам Лино. Простите, что беспокою.
Мой голос становится суше, ничего не могу с собой поделать. Изнутри я словно корочкой льда покрываюсь. Всё безупречно вежливо, взгляды, они такие, неуловимые. За взгляд не упрекнёшь. Бывают исключения, но не в этот раз. Неприятно осознавать, что для неё я не больше, чем обнаглевшая раздражающая козявка. Но надо признать, она имеет полное право считать меня кем угодно, тем более благополучным тылом я вправду похвастаться не могу.
— Хм? — подталкивает она меня.
Нельзя относиться к людям с предубеждением, нельзя. Мне нужен виновный, а не противный.
Виновна она или нет, а безразличие я с неё постараюсь сковырнуть. Я хочу увидеть искренние эмоции.
— Вдвойне простите за то, что говорю о болезненном. Ринон Олвис.
Её зрачки расширяются. Дженна вздрагивает. Она… удивлена, недовольна. Что угодно, но она не опечалена! Не похоже на девушку, которая совсем недавно собиралась ехать знакомиться с родителями парня. Обвинить её, конечно, не в чем. Сколько вдов не скорбят, а искренне радуются утрате?
— Р-ринон?
Что могло её напугать? Разве полиция её не допрашивала? По идее, должны были, ведь её отношения с Риноном не были секретом. Но это мои домыслы и предположения, материалов дела я не видела.
— Вы были его невестой, — давлю я.
Дженна отрицательно качает головой:
— Ты заблуждаешься. Ринон сделал мне предложение, но согласия я не давала. Я сказала, что мне нужно подумать. Я не понимаю причину.
— Мадам Лино, я близка с матерью Ринона. Мадам Олвис хотела бы с вами познакомиться. Ринон любил вас.
— Этот разговор неуместен здесь, — отрезает Дженна.
Она права.
Я всматриваюсь в её лицо. Неглупая. Поняла, что показала мне лишнего.
— Мадам Лино, где и когда мы могли бы поговорить?
Сесть она мне так и не предложила, я возвышаюсь над ней, только ощущения преимущества почему-то нет. Дженна ухитряется держаться с таким видом, словно перед ней прислуга. Она откидывает голову назад.
— Зачем?
— Ради мадам Олвис.
Дженна заметно колеблется. Говорить со мной она не хочет, но отказать означает показать себя с дурной сторон. Она вальяжно кивает:
— Как тебя зовут? Я пришлю приглашение.
— Мирта Андрас, мадам.
— Мирта Андрас. Я запомнила.
Она прикрывает глаза — беседа окончена. Я слегка киваю в знак прощания, не столько ей, сколько для вида, ведь разговор проходил на глазах у преподавателей и студентов. Пусть видят, что я общалась с куратором от Королевского исторического общества предельно уважительно.
Я отхожу в сторону. И носом едва не утыкаюсь в грудь Рамиса.
В этот раз он опережает, захватывает инициативу, наклоняется к моему уху и, обдавая тёплым дыханием, спрашивает:
— Успешно допросила?
— Ты нарочно!
— Конечно. Пусть опасным считают меня, а не тебя, — абсолютно серьёзно подтверждает Рамис, и я снова сдуваюсь. Даже папа не умел меняя так быстро остужать. Р-р-р-р.
Отвернувшись, делаю вид, что недовольна и отхожу к стене. А в глубине души мне очень приятно, что Рамис, как на верёвочке, следует за мной. Удовольствие портит только понимание, что он идёт за мной расчётливо, знает, за какую ниточку меня дёрнуть и дёргает. Я выдыхаю.
Вообще…
Ладно, попробуем договориться.
— Рамис, я ценю твою заботу, ценю желание меня уберечь, но я буду участвовать в расследовании независимо от твоего мнения. Если ты продолжишь мне мешать, то мне придётся принять меры себе во вред.
— Например? — живо интересуется Рамис.
— Я буду действовать молча. Возможно, попаду в беду.
— Вот же упрямая. Хорошо, я тебя понял. Сдаюсь.
— Я договорилась с Дженной, что она пригласит меня к себе, и мы поговорим. По первому впечатлению… на убитую горем невесту она точно не похожа. Знаешь, она мне рыбу напомнила. Смотрит своими холодными глазами, и эмоций ноль. Пустая какая-то. Безразличная. Она, мне показалось, за него даже как за приятеля не переживает.
— Это не преступление. Возможно, влюблённый мальчишка был ей полезен, и она его ради этого терпела рядом? Удобно же помыкать. Из писем следует, что он был готов ей туфли в зубах носить.
— Ага.
Рамис прав, веских причин подозревать Дженну нет. Но и нет причин безоговорочно снять с неё подозрения.
— Поговори, расспроси. Накануне меня предупреди.
— Постараюсь.
— То есть?
— А если я тебя не найду в этот момент? Вдруг ты в город уедешь? Дженна ждать не будет.
— Потанцуем? — перебивает Рамис.
Я вкладываю пальцы в его ладонь. Папа рассказывал, что не принято танцевать с одним и тем же мужчиной, если он не жених или родственник, но это правило метрополии, причём высшего света метрополии, ни к колонии, ни к вечеру в колониальной академии, ни ко мне оно не имеет никакого отношения, одна ко же пришло на ум. Теперь, когда мы с Рамисом договорились, что он имеет в виду, снова приглашая меня на танец?
Это соблазн, перед которым невозможно устоять.
Мелодия медлительно-нежная растекается будто карамель. Рамис точно следует за ритмом, не пытается ни обогнать, ни танцевать медленнее. Музыка зовёт, обещает что-то невыразимо сладкое.
Рамис…
Демоны, зачем он это творит со мной?
Наш танец мог бы быть невинно-целомудренным. Мы исполняем фигуры, перетекая из одной позы в другую, плетём взмахами рук невидимое кружево. Между нами расстояние в полшага. Мимолётные, будто случайные касания по обнажённой коже плеч, соприкосновение мизинцев. Чаще Рамис провокационно зацепляет жёсткой тканью манжета, и это будоражит, будит в душе что-то незнакомое, дикое. Воображение рисует, как я подаюсь вперёд, избавляюсь от тканевой преграды между нами. Жар разгорается.
— Это месть?
Месть за наш недавний поцелуй?
Рамис отвечает хриплым смешком.
— Я тоже умею производить неизгладимое впечатление, Мирта. Скажи, Мирта, ты сможешь сегодня спокойно уснуть?
Я почти задыхаюсь, по нервам бьёт злость вперемешку с азартом и острым удовольствием.
Я ни на секунду не забываю, что Рамис раскроет дело, найдёт убийц и вернётся в метрополию, а я останусь в колонии. Но с этого мгновения такие мелочи перестают меня волновать.
Мелодия стихает, и Рамис подаёт мне руку, отводит в сторону, ближе к стене. Я восстанавливаю дыхание.
— Ещё танец?
— Д-да.
Можно поискать приятелей Ринона, но вряд ли они согласятся отвечать на странные вопросы на празднике. Да и когда у меня ещё такой праздник будет? Рамис останется в колонии на месяц. Пусть на два или даже три. Дело будет раскрыто, виновные понесут наказание.