Я взбегаю по ступенькам и выкидываю бесполезную информацию из головы. То, что кому-то срочно понадобилось поговорить с Рамисом по магической связи меня не касается. Сейчас важно, что время выезда было уже пять минут назад, а значит, никаких сборов не будет, что на глаза попадётся, то в сумку и смахну.
Спускаюсь через минуту.
— Ты последняя, Мирта, — Тарми снова недоволен, но обходится без упрёков. — Группа в сборе, идёмте.
— А почему мы едем ночью? — капризно спрашивает одна из первокурсниц.
Да, кстати — почему?
— Чтобы не тратить на дорогу светлое время суток. В темноте работа на раскопках приостанавливается. Если мы поедем завтра, то прибудем к вечеру. Переночевать в лагере и снова уезжать? Группы всегда выезжают после ужина. Приедем к утру, два дня в Зеркальном комплексе, и также ночью возвращаемся, чтобы успеть к завтраку и первой лекции. Ещё вопросы?
Мы доходим до ворот.
Я как шла последней, так и последней оставляю запись в журнале: имя, дата, время, «студентка Мирта Андрас академию покинула», подпись.
Глава 34
За воротами нас ждёт большая крытая повозка, этакая широченная платформа на колёсах, и на дугообразном каркасе натянут крепкий тент от ветра. Или от дождя. От области к области климат меняется, а где расположен Зеркальный комплекс, я не знаю. Моё упущение, однако. Ничего, сейчас расспрошу.
— Шустрее, — поторапливает Тарми, подаёт пример и первым запрыгивает в нутро повозки.
— Лошади в темноте не заблудятся? — спускаться придётся по дороге, лентой вьющейся вокруг скалы, иными словами, над пропастью.
Возничий фыркает почище коня. Наверное, не первая его поездка. Я напрягаюсь, ведь скинуть повозку — это почти идеальный несчастный случай, но всё равно забираюсь внутрь, ведь отказываться от поездки я не собираюсь. Я вдруг ловлю себя на том, что делаю ровно то, что когда-то сделал папа. Когда-то он вопреки логике и здравому смыслу поставил на кон наши жизни и отправился сюда, в колонию, чтобы… Испытать себя? Доказать, что может? Я никогда не осуждала папу за это, но его поступок не казался мне правильным. А теперь я точно также ставлю на кон свою жизнь и отправляюсь на раскопки.
Под тентом на цепи покачивается тусклый фонарь, разбрызгивает желтовато-мутные пятна света. Внутри повозки тесно, пахнет мышами, на полу лежат тонкие тюфяки, и между ними узкий, шириной с ладонь, проход. Двое успели не только облюбовать тюфяки, но и достать из своих дорожных сумок пледы. У меня с собой пледа нет.
Свободный тюфяк остался один. Я едва успеваю сесть, повозка издаёт надсадный скрип и плавно трогается с места.
У меня накопилось немало вопросов…
— Спокойной ночи, мальчики и девочки, — Тарми, вскидывает ладонь и магией гасит фонарь, повозка погружается во тьму.
Хм, задать вопросы мне не светит.
Скрип повторяется. Я чувствую, что повозка начинает двигаться под уклон.
— Тарми, ты ведь пошутил про сон? — спрашивает кто-то слева.
— Пошутил? Нет, ребят, я абсолютно серьёзен. Постарайтесь отдохнуть. Или хотя бы не мешать тем, кто будет спать. Иначе я, ребят, разозлюсь, — в темноте слышно, как Тарми широко, с удовольствием зевает.
— И что будет, если ты разозлишься?
— О, я начну рассказывать вам страшные сказки. Например, вы помните, что мы едем сейчас по серпантину. Месяц назад случилась трагедия. Лошадь оступилась, и…
— Не надо! — истерично выкрикивает соседка.
Тамри заливисто смеётся, а, отсмеявшись, повторяет:
— Спокойной ночи.
Если повозка полетит вниз, я ничего сделать не смогу. Это будет означать, что я просчиталась. Я на ощупь достаю из сумки куртку, накину вместо одеяла. Устраиваю сумку под головой, ложусь, укрываюсь.
Телега покачивается, поскрипывает. Тьма непроглядная. Если снаружи хоть какой-то свет дают звёзды, то через тент он не проникает. Ночь полна звуков. Кричит хищная ночная птица, воет вдали койот, мерещатся неясные шорохи. И раздаётся храп. Тарми последовал своему же совету и заснул.
Я прислушиваюсь к дыханию соседей. Похоже, кроме нашего куратора, никто не спит, но перешёптываться не осмеливаются, и я ребят понимаю. Под завывания пустынных волков выслушать историю, как недавно на маршруте дикие звери задрали путешественником, я точно не хочу.
Ощущения меняются. Видимо, повозка достигла подножия скалы, и теперь мы едем по ровной дороге. Повозка всё также покачивается, её мерный ход убаюкивает, и я неожиданно для самой себя засыпаю, причём крепко и без кошмаров.
Выспаться не получается по другой причине. Над головой Тарми бодро и раздражающе жизнерадостно объявляет:
— Утро доброе, мальчики и девочки! Встаём, шевелимся. Кто хочет романтики — топайте на восточную стену, на небе ни облачка, восход обещает быть очень красивым. Давайте-давайте, работы начинаются через час.
Я со стоном выбираюсь из-под куртки. Тело затекло от неудобной позы, на щеке, по ощущениям, пропечаталась ручка сумки. Потянувшись, я медленно сажусь. Из повозки выбираюсь одной из последних.
Послушать совета и пойти полюбоваться восходом? А почему бы и нет?
— Доброе утро, Гала, — здороваюсь я, столкнувшись с приятельницей нос к носу.
— Доброе, — отзывается Гала без прежнего энтузиазма. То ли в дороге умоталась, то ли осознала, что «дружба» со мной ей не так полезна, как ей представлялось изначально.
Как по мне, странно устраивать ресторан на месте раскопок. Не ресторан, конечно. Вряд ли местные удобства до уровня паршивого кабака дотягивают. Но сам факт. Не вяжется в моём представлении фанатичное стремление сохранить и восстановить древности с использованием их в быту.
Сомнения развеиваются быстро. От стены на поверхности только неровный гребень, сама стена и примыкающие к ней городские кварталы скрыты в тоще заросшего зеленью холма. На вершине устроен лагерь с палатками.
И около первой с журналом и карандашом стоит девушка из «фарфоровых»:
— Привет, девочки, знакомимся. Я Жанна, на этой недели дежурная по лагерю, со всеми бытовыми вопросами ко мне. Да и не с бытовыми можете смело подходить, либо отвечу, либо подскажу, у кого спросить. Так, ты?..
— Гала.
— Девочки, у нассвободных палаток нет. Живём по четыре человека в одной, и одно место в третьей палатке слева. Гала, твоё. Девочки, всё под запись, самовольно меняться запрещено. И к палаткам справа соваться тоже не советую, там мужская половина. А тебя как зовут?
Гала, кивнув, уходит.
Я остаюсь с Жанной наедине. Девушка смотрит на меня излишне внимательно.
— Мирта.
— Добро пожаловать, Мирта. Последнее место в дальней крайней палатке.
— Вот как?
— Мирта, ты пришла последней, — разводит руками Жанна.
Справедливо, но что-то мне подсказывает, что, приди я первой, всё равно бы оказалась там, куда меня отправили, нашлась бы непреодолимая причина.
Интересно…
Я прохожу по утоптанной тропинке до палатке, заодно оглядываюсь. Чуть дальше установлены дощатые домики. Судя по бочкам на одной из крыш, в домиках санитарные удобства. Я заглядываю в палатку. Внутри довольно просторно, земляной пол закрыт широкими незакреплёнными досками, и, когда я наступаю, они начинают покачиваться. Спать предстоит всё на тех же тюфяках, но у соседок тюфяки накрыты пледами, а у меня голый, ведь я не позаботилась. Кроме тюфяка, каждой полагается плетёная корзина, заменяющая шкаф.
Бросив сумку, возвращаюсь на улицу.
На полевой кухне уже раздают завтрак — каша, хлеб с сыром и горячий чай. Я успеваю получить свою порцию как раз вовремя. Золотая кромка солнца показывается над лентой стиснутой между холмов реки, первые лучи отражаются от водной глади. Волшебное зрелище зарождающегося дня — не знаю, как, но вода в реке без всякой магии вдруг становится похожа на текущее расплавленное золото.
Солнце медленно отрывается от горизонта, круглый шар с каждой секундой становится ярче. Глазам вот-вот станет больно. Я отворачиваюсь.
— Девочки, мальчики, минутку внимания. Парни, вы под руководством Тарми таскаете землю. Кто не согласен, к следующему разу докажите, что можете больше. Девочки, на вас уборка в руинах. Сметаем пыль, песок. Наша задача за день пробить в коридоре земляную пробку.
— А коридор после этого на нас не обрушится? — уточняю я.
— Может, — спокойно пожимает плечами Жанна. — Доедайте и вперёд.
Глава 35
Я окончательно убеждаюсь в двух вещах — мои безумные предположения оказались верны, и меня будут убивать.
Вокруг слишком много «фарфоровых куколок». Я не считала, но навскидку… Не намного ошибусь, если скажу, что в академии «красивой» была каждая десятая. А здесь, на раскопках, их больше половины. Впрочем, объяснение может оказаться банальным и совсем не преступным — девочки нашил некий артефакт в руинах, и именно артефакт наводит красоту. Почему артефакт, а не рецепт зелья? Потому что это объяснит странность с отказом от патента, рецепт можно присвоить и продать, а артефактом получается только пользоваться.
Первую половину дня до обеда я, как и остальные первокурсницы, машу небольшой щёткой, разметаю грязь. «Ювелирную» работу нам никто не доверит, а вот грязную — пожалуйста. Прерваться удаётся только на обед, нас собирают всё у той же восточной стены, раздают густой овощной суп и куриное мясо, завёрнутое в тонкие лепёшки.
— Я несколько иначе себе всё представляла, — жалуется Гала.
— Ну да, копнуть пару раз совочком и откопать сундук золота не получится.
— На низовой работе оставаться точно нельзя.
— Согласна.
Тянет напомнить Гале, что она собиралась устраивать свою жизнь за счёт замужества, хотя одно другому не мешает.
— Мирта, ты какая-то кислая. Что-то случилось?
Жду покушения…
— Ничего особенного.
— С дознавателем своим рассорилась?
Я невольно расплываюсь в улыбке:
— С дознавателем всё хорошо, — как мы с ним целовались…
— У-у-у, Мирта, да ты влюбилась!